Жуков

Летом 1908 года Георгий вместе с отцом наведался в деревню Черная Грязь, где его дядя проводил лето. Встретили их довольно сухо, но похвальный лист и крепкий внешний вид паренька произвели на Михаила Артемьевича благоприятное впечатление.

Немного позднее дядя Сергей, брат жены М.А.Пилихина, отвез Георгия в Москву. Большой город сразу поразил воображение: высокие дома, мощеные улицы, лихачи-извозчики. Обязанности Георгия, как самого младшего ученика, состояли в уборке помещений мастерской и квартиры, чистке обуви хозяев и их детей. Старший мальчик Кузьма в первый же день повел Георгия в ближайшие лавки, куда ему предстояло ходить за табаком и водкой для мастеров. Кухарка, она же старшая мастерица, Матреша показала, как чистить и мыть посуду, разводить самовар. С утра следующего дня Георгия посадили в углу мастерской и сказали, чтобы он прежде всего научился шить мех. Матреша снабдила его иголкой, нитками и наперстком, показала технику шитья.

Двоюродный брат Жукова, учившийся там же М.М.Пилихин, вспоминал: «Сезон скорняжного дела начинался с июля. С 20 декабря все мастера уезжали по своим деревням на Рождество, а возвращались 10–15 января. Каждый ученик был прикреплен к мастеру, который и обучал его. Мастера приходили к семи часам. Ученикам входило в обязанность подготовить к приходу мастеров рабочие места, а по окончании работы подмести мастерскую и все убрать. К приходу мастеров мы ставили самовар и готовили все к завтраку. Все мастера находились на хозяйских харчах — завтракали, обедали, ужинали. Это было лучше для производства, и мастерам было лучше: они хорошо покушают и отдохнут. А если они будут ходить в чайную, там выпивать и только закусывать, то полуголодные будут возвращаться уже навеселе. Они были бы малопроизводительными работниками».

Эту картину подробно дополняет сам Жуков: «За малейшую оплошность хозяин бил нас немилосердно. А рука у него была тяжелая. Били нас мастера, били мастерицы, не отставала от них и хозяйка. Когда хозяин был не в духе — лучше не попадайся ему на глаза. Он мог и без всякого повода отлупить так, что целый день в ушах звенело.

Иногда хозяин заставлял двух провинившихся мальчиков бить друг друга жимолостью (кустарник, прутьями которого выбивали меха), приговаривая при этом: „Лупи крепче, крепче!“ Приходилось безропотно терпеть.

Мы знали, что везде хозяева бьют учеников — таков был закон, таков порядок. Хозяин считал, что ученики отданы в полное его распоряжение, и никто никогда с него не спросит за побои, за нечеловеческое отношение к малолетним. Да никто и не интересовался, как мы работаем, как питаемся, в каких условиях живем. Самым высшим для нас судьей был хозяин. Так мы и тянули тяжелое ярмо, которое и не каждому взрослому было под силу».^[8]

Как видим, не балует Георгий Константинович своего дядю хорошими характеристиками. А с ними порой трудно согласиться. Известно, например, что Михаил Артемьевич построил в деревне новый дом для своих родителей и проявлял заботу о других родственниках. Приведем свидетельство М.М.Пилихина: «В 1912 году мать Георгия заболела и приехала в Москву к брату. Отец пригласил врачей, которые, осмотрев больную, рекомендовали немедленно положить в больницу, где ей сделали сложную операцию. Когда мать Георгия вышла из больницы, она пробыла у брата около месяца, поправилась, отдохнула и стала просить брата отправить ее домой. Отец попросил Георгия проводить мать в деревню. Он с большой радостью поехал провожать мать домой, в Стрелковку, и прожил в деревне несколько дней, повидался с товарищами и родными и вернулся в Москву к дяде Мише».

Не забывал М.А.Пилихин и о своем племяннике, иначе вряд ли взял бы его в магазин после двух лет работы в мастерской. В магазине служил и старший сын Пилихина Александр, который помогал Георгию осваивать все премудрости обслуживания покупателей. А тот со своей обязательностью, аккуратностью и исполнительностью явно пришелся ко двору, и не случайно, что уже в 15 лет его стали называть Георгием Константиновичем.

В 1911 году на предприятие отца пришел в качестве ученика и другой его сын — Михаил. На правах старшего Георгий взял над ним шефство. Иногда они вместе упаковывали товары в короба и носили в контору для отправки по железной дороге. «Во время упаковки товара Георгий, бывало, покрикивал на меня, и даже иногда я получал от него подзатыльник, — вспоминал Михаил Михайлович. — Но я в долгу не оставался, давал ему сдачи и убегал, так как он мог наподдать мне еще. За меня заступался мой старший брат Александр, он был одногодок с Георгием. А в основном жили очень дружно…»

Георгий особенно уважал Александра, который приобщил его к чтению и снабжал книгами. Они вместе спали на полатях, читали и вели беседы. Первыми книгами для Жукова оказались роман «Медицинская сестра», увлекательные истории о Нате Пинкертоне, «Записки о Шерлоке Холмсе» и другая приключенческая литература, изданная в серии дешевой библиотечки. Сам он вспоминал, что это было интересно, но не очень-то поучительно. Поэтому вместе с Александром они взялись за дальнейшее изучение русского языка, математики, географии и чтение научно-популярных книг. «Занимались обычно вдвоем, главным образом, когда не было дома хозяина и по воскресеньям. Но как мы ни прятались от хозяина, он все же узнал о наших занятиях. Я думал, что он меня выгонит или крепко накажет. Однако против ожидания он похвалил нас за разумное дело.

Так больше года я довольно успешно занимался самостоятельно и поступил на вечерние общеобразовательные курсы, которые давали образование в объеме городского училища».^[9]

Уговорили М.А.Пилихина отпускать Георгия вечерами на курсы его сыновья. «Я был очень рад, — вспоминал Георгий Константинович. — Правда, уроки приходилось готовить ночью на полатях, около уборной, где горела дежурная лампочка десятка в два свечей». На учебники и книжки надо было экономить. Часто, вместо того чтобы использовать деньги, которые хозяин выдавал для поездки на конке к заказчику, он ходил пешком через всю Москву.

Но не только учебой и чтением увлекался Георгий со своими двоюродными братьями. Любили они и в карты сыграть, в «двадцать одно», за что Жуков, по его воспоминаниям, однажды получил оплеуху от хозяина. По версии Михаила Пилихина, история с картами закончилась более мирным способом, но то, что поставил на ней решительную точку Михаил Артемьевич, ненавидевший подобные занятия, сомнений не вызывает.

Кстати, по мемуарам Жукова, он окончил общеобразовательные курсы в 1911 году. Однако в автобиографии, датированной 1938 годом, Георгий Константинович отмечал: «Образование низшее. Учился 3 года до 1907 г. в церковноприходской школе в дер. Величково Угодско-Заводского района Московской области и 5 месяцев учился на вечерних курсах при городской школе в Москве, Газетном переулке. Не было средств учиться дальше — отдали учиться скорняжному делу. За 4-й класс городского училища сдал (экзамены. — В.Д.) экстерном при 1-х Рязанских кавкурсах ст. Старожилово Р.У.Ж.Д. в 1920 г.». Позднее, в 1948 году, заполняя личный листок по учету кадров в связи с назначением командующим Уральским военным округом, в графе «образование» Жуков указал, что в 4-й класс городской школы поступил в 1907 году, окончив его в 1908-м (а не в 1911-м, как написал в мемуарах). Здесь Жуков не стал уточнять, что экзамены за 4-й класс сдал только в 1920 году. В то же время непонятно, как он мог поступить в 4-й класс в 1907 году, если прибыл в Москву только в 1908 году?

…По субботним и воскресным дням ребят водили в Кремль, в Успенский собор, или в храм Христа Спасителя. И Жуков, и М.Пилихин вспоминают, что не любили бывать в церкви и всегда старались удрать оттуда под каким-либо предлогом. Однако с удовольствием ходили в Успенский собор послушать великолепный синодальный хор и специально протодьякона Розова: голос у него был, как иерихонская труба.

На четвертом году учения Георгия, как физически более крепкого мальчика, взяли в Нижний Новгород на знаменитую ярмарку, где М.А.Пилихин снял себе лавку для оптовой торговли мехами. На ярмарке в обязанности Георгия входили главным образом упаковка проданного товара и отправка его по назначению через городскую пристань на Волге, пристань на Оке или через железнодорожную товарную контору. На Нижегородскую ярмарку съезжались торговцы и покупатели со всей России. Туда везли свои товары и «заморские купцы» из других государств. В том же году довелось Георгию съездить на другую ярмарку, в Урюпино, в Область Войска Донского.