Сириус Б (СИ)
Сириус Б (СИ) читать книгу онлайн
Внимание! Книга может содержать контент только для совершеннолетних. Для несовершеннолетних чтение данного контента СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО! Если в книге присутствует наличие пропаганды ЛГБТ и другого, запрещенного контента - просьба написать на почту [email protected] для удаления материала
Вставай проклятьем заклейменный,
Весь мир голодных и воров!
Этот рингтончик Эмилий установил на свой смартфон совсем недавно из все того же, присущего ему озорства и сейчас был этим чрезвычайно доволен. Он вынул из кармана смартфон, но нажимать на окошко с конвертиком не спешил, давая всем присутствующим насладиться редкостным хоровым пением. В зале вдруг установилась мертвая тишина, и на Подкрышена уставилось несколько десятков пар удивленных, растерянных и озадаченных глаз.
Кипит наш разум возмущенный,
Он страшный бой вести готов!
"Что - не нравится, да? - думал Эмилий, бросая короткие ответные взгляды и незаметно увеличивая громкость. - Аппетит вдруг пропал, да?" Городской прокурор, казалось, совсем позабыл о своем гусе. Сначала он смотрел на Эмилия с изумлением, а затем грозно насупил брови и уже потянулся рукой к своей горловой салфетке, словно бы намереваясь резким начальственным движением вырвать ее из-за воротника.
Весь мир засилья мы разрушим,
До основанья, а затем,
Надрывался либеральный до самого последнего своего микрочипа"Samsung Galaxy":
Мы своего насилья мир построим,
Он будет нравиться не всем!
Суровые мужские голоса умолкли и какой-то противный писклявый фальцет, петушиным криком поставил музыкальную точку:
Затем и этот мир мы перестроим,
Чтоб стало весело совсем!
В зале тут же наступила разрядка - все сразу заулыбались, кто-то крикнул:"у-лю-лю-лю!", кто-то захлопал, а прокурор расправил брови, покачал головой и начал медленно заправлять свою салфетку обратно.
- Дешевая и глупая песня, - заметила Аделька. - Нужно было пропеть: "чтоб завертеть его совсем", тогда будет правильно. Что там?
- Эсэмэска, - сказал Эмилий, нажимая большим пальцем на изображение конверта.
На экране появился текст: "Миля солнышко лети сюда скорее силантий совсем без своей бабы одурел ведь ането улетит все прямо в космос дядя митя".
Эмилий перечитал послание несколько раз. "Что за вздор? - подумал он с меланхолическим раздражением. - Какой еще дядя Митя? Минуточку, это Митроха, что ли? Уже перепились, значит. Совсем одурели, обормоты. И что это за фамильярность такая, называть меня вот так запросто - "Миля". Хамство, конечно, так и прет. Разве культурный немецкий рабочий может сказать своему работодателю: "Эй, Зигги, лети сюда". Конечно, нет. Он скажет: "Уважаемый Зигфрид Адольфович, не найдется ли у вас свободной минутки, чтобы заглянуть на предприятие..." или как-то так. А здесь, пожалуйста - "Миля", подумать только. Как будто я с ним на брудершафт пил. Хотя, может быть и пил. После этих распроклятых полян два дня в себя прийти не можешь, а уж что на самих этих полянах происходит... припомнить нет никакой возможности".
- Что там? - спросила Аделька.
- Да, ерунда, - ответил Эмилий. Он на минуту задумался, а затем быстро набрал ответ:
Скачите лугом, полем, лесом,
Гоните зебр на водопой,
А я пройду по небосклону,
Никем не узнанный, немой.
Он отправил ответ, и хотел было уже спрятать смартфон в карман, как вдруг прямо перед ним, в каком-то облачном овале материализовалось трехмерное изображение Митрохи. Дед был одет в синюю фуфайку и оранжевую каску, а в руке крепко сжимал смартфон устаревшей модели (точно такой пропал у Подкрышена в прошлом году). Изображение покачало головой и спросило у Эмилия:
- Уже нюхнул, да?
Затем Митроха постучал пальцами по своему телефону и вопрос продублировался на экране у Подкрышена: "Уже нюхнул, да?". Эмилий машинально ответил: "Еще нет" и сунул смартфон в карман. Изображение тут же растаяло в воздухе, а Подкрышен подумал: "Второй глюк за сутки на производственную тему - это уже слишком. И какое хамство - спрашивать у своего работодателя о таких вещах. А впрочем..."
- Зайка, я отойду ненадолго, буквально на пять минут, - сказал Эмилий, вставая из-за стола.
- Угу, - кивнула головой Аделька. Она просматривала свежую уголовную хронику на своем смартфоне, пытаясь прояснить судьбу Пампушечки и оценить дальнейшие перспективы по его делу.
Туалет ресторана "Патриций" был оформлен в строгом европейском стиле без всяких римских прибамбасов. Все блестело и сверкало как в операционной клиники "Шаритэ".
"Вот - правильно, - подумал Эмилий, подставляя руки под фотоэлементы европейского рукомойника. - Ведь могут все сделать правильно, когда захотят. Европейскую поступь не остановить". Он высушил ладони под феном, прошел в ближайшую кабинку и удобно уселся на крышку белоснежного унитаза. Посетителей не было, вокруг стояла просто стерильная тишина, и это обстоятельство благотворно действовало на разболтанные за прошедший день нервы.
Не то, чтобы Эмилий так уж сильно этого хотел, просто по собственному опыту прохождения черных полос, он знал, что у каждой такой полосы есть точка апогея, точка наивысшего накала. Эмилий всегда узнавал приближение этой наивысшей точки по особому состоянию внутренней пустоты, и он чрезвычайно боялся этого состояния. Нужно было срочно заполнить чем-то эту темную пустоту, сгладить гребень набегающей волны, так сказать.
Эмилий вынул из кармана серебряную папиросницу и осторожно раскрыл ее. Таким же вот осторожным движением раскрывали когда-то первые американские путешествующие по миру протестанты свои крохотные карманные библии.
"Сейчас вот крохотных американских библий полно даже и у нас в Боброве, - думал Эмилий, рассматривая содержимое папиросницы. - Да вот только раскрывать их что-то никто не спешит. Прямо как при социализме, честное слово. Это парадокс. Один из многих, впрочем". Внутри папиросницы находилась прозрачная пластиковая трубка медицинского вида и маленький прозрачный мешочек с белым порошком. Эмилий вынул трубку из специального зажима и задумался. "Начнем с однушечки, - подумал он, - а там видно будет". Трубка была проградуирована специальными делениями, одно деление называлось "однушечкой", два - "двушечкой", три - "трешечкой", четыре - "четвертушечкой", а остальные деления были нанесены просто так - на всякий случай. Эмилий сам изобрел это устройство, а предыстория этого изобретения была такова.
Однажды он угощался у одного своего московского партнера по бизнесу при помощи традиционной стодолларовой купюры и почувствовал в угощении отчетливый аромат ванили.
- Они что - в порошок ваниль добавляют? - удивленно спросил Эмилий у своего партнера.
- Да нет, что ты, - воскликнул партнер весело.- Это от купюры. Вся пачка ванилью провоняла.
- Как -ванилью, - не понял Эмилий. - Настоящей сырой ванилью?
- Ну, да. Они же там постоянно эти свои пончики из фастфудов жрут. Наверное, какой-нибудь оператор в одной руке держал пончик, а другой рукой мусолил свежие листы на конвейере. Вот и просыпалось. Прикольно, да?
- Да, - растеряно сказал тогда Подкрышен. - Прикольно.
Ему вдруг представилась безобразно толстая афроамериканка в футболке с Микки-Маусом на огромных колышущихся грудях. Одной рукой она заталкивала в рот пончик, а второй теребила проплывающие мимо листы со стодолларовыми улыбками неизбывного Бенжамена. И грудь и руки афроамериканки были обильно посыпаны ванильной пудрой, а рядом с ней, на прочном железном столике, прямо возле стационарного увеличительного стекла и портативного стробоскопа, лежала огромная початая пачка пончиков марки "ханни пиггз".