Летящие к солнцу 1. Вопрос веры (СИ)

- Во всей моей беспросветной жизни не было секунды более светлой и прекрасной.

Я закрыл глаза. Секунды текли. Скоро мне в голову прилетит либо пуля, либо... Да! Есть! Теплая волна тщательно скрываемой презрительной жалости, перемешавшись с прохладным потоком подавляемой гордости, окатила мое пресыщенное существо. Но эмоциональный двойник из последних сил поднял голову и втянул все без остатка.

- Ты даже не пытаешься не быть придурком, - тихо сказала Вероника, и я услышал стук, который мог означать лишь одно: пистолет упал на пол.

Веронику схватили. Она, поникшая, опустошенная, покорилась. Встал на ноги Джеронимо. Он выглядел немного смущенным от того, чем обернулась его выходка.

- Увести ее! - распоряжался командир. - В камеру бешеную суку. В кандалы. И отделайте как следует прикладами по дороге.

- Никто никуда не уходит! - Впервые за весь процесс стукнул молоточком Черноволосый. - Судебное заседание продолжается. Я бы хотел...

- Судебное заседание превратилось в театр военных действий, - перебил его Русый. - Нужны еще какие-то доказательства вопиющей девиантности подсудимых? Мой вердикт - смерть.

Оба они поглядели на Седого.

- Вердикты выношу я, - сказал тот. - И все произошедшее, разумеется, повлияет. Но, поскольку сейчас ситуация стабильная, заседание можно продолжить. Прошу только надеть наручники на Веронику Альтомирано, иначе она, боюсь, убьет кого-то из двух своих сообщников.

- О, не трудитесь, милостивые сеньоры! - махнул рукой Джеронимо, уже вернувшийся на скамью подсудимых. - Наручники не помешают ей нас убить, поверьте.

- Правильно ли я понимаю, Джеронимо Фернандес Альтомирано, что, несмотря на все произошедшее, вы хотите оказаться беззащитным рядом с Вероникой Альтомирано? - спросил Седой.

- Она ведь моя сестра, - тоном, не терпящим возражений, отозвался Джеронимо. - Право убить меня есть только у нее, так мы договорились.

- Поясните, - нахмурился Седой.

- У нас крайне непростая семья, - вздохнул Джеронимо. - Но есть некоторые законы и традиции, которые мы чтим. По ряду причин в доме Альтомирано существует документ, согласно которому Вероника обладает исключительным правом на вендетту в отношении любого человека, который лишит меня жизни, нанесет вред здоровью или хотя бы попытается это сделать. В свою очередь она обязуется собственноручно лишить меня жизни в случае, если мои действия поставят под угрозу безопасность дома. Я вас не слишком загрузил?

- Есть немного, - признал Седой.

- В общем, учитывая то, что я, говоря откровенно, похитил единственную наследницу дона и подверг ее смертельной опасности, Вероника уже давно имеет полное моральное право меня убить. Я приношу глубочайшие извинения за позорное бегство и клянусь, что впредь подобного не повторится. Вверяю свою жизнь в руки сестры.

Мы сидели рядом, но я вдруг почувствовал, что Джеронимо будто отдалился от меня, стал совсем чужим и непонятным. Если разобраться, что вообще я о нем знал? Что видел, кроме череды безумных масок, которые он менял со скоростью, отрицающей само понятие здравого смысла? Разве что ускользающее отражение его истинной сущности в глазах сестры.

Седой перевел взгляд за наши спины, туда, где солдаты все еще держали Веронику.

- Верните подсудимую на место.

- Обыскали ее под комбезом? - услышал я голос командира.

- Сэр, так точно, сэр!

Результаты?

- Сэр, великолепные результаты, сэр!

- Оружие?

- Сэр, никакого оружия, сэр!

- Отпускайте. Шагай на место, сладкоежка.

Несколько секунд спустя слева от меня опустилась на скамью Вероника. Шестое чувство подсказало мне, что сейчас лучше помолчать.

- На самом деле я солгал, - сказал я. - Это не был самый светлый момент в моей жизни. Но твоя грудь тут ни при чем. У меня болела голова и все тело, хотелось пить. А ты врезала мне пистолетом по голове. Собственно, если бы прошлое можно было редактировать, я бы этот момент вообще вырезал.

Когда Вероника повернула ко мне голову, я отчетливо понял, что следующее мое слово может стать последним.

- Но вот наша беседа под пиво и недавняя, в камере - это для меня действительно много значит.

Ощутив легкое прикосновение, я вздрогнул и скосил взгляд вниз. Там, сокрытая от посторонних взглядов, ладонь Вероники легла на мою ладонь. Ее сильные и нежные пальцы страстно обхватили мой средний палец, и я, заорав, сперва попытался вскочить, но от этого движения боль стала сильнее. Пришлось нагнуться вперед, долбанувшись об стол головой.

Вокруг нас тут же вырос частокол автоматных стволов.

- Все нормально! - Я помахал не сгибающимся пока средним пальцем перед лицами солдат. - Видите? Я цел и невредим.

- Действительно, - вмешался Джеронимо. - Расстреляв Веронику, вы не вернете ему яйца.

Солдаты неохотно отступили, а я с обидой посмотрел на Джеронимо. Тот скривился и сделал рукой, плечом, шеей, лицом, - всем телом - такой жест, который мог бы означать: "Меня уже вообще колбасит, как ежика в центрифуге. Срочно нужно ложиться спать".

Когда все разбежавшиеся граждане Нового Красноярска вернулись на места, Черноволосый откашлялся и громко заговорил:

- Только что я провел специальное расследование, и в деле появились новые подробности, которые, как я считаю, должны сыграть решающую роль в вынесении приговора. Как вы знаете, много лет назад таинственным образом к нам попал один человек, Августин Сантос.

- Пресвятой Августин! - выдохнул каждый человек в зале.

- Это был мудрейший и проницательный старец, который принес с собой семена многих растений и помог оборудовать оранжерею. Как раз тогда, по его словам, над поверхностью перестало светить солнце. Мы погибли бы без его помощи.

- Слава пресвятому Августину! - отозвался зал.

- Система воздухоснабжения, ткацкая фабрика, грибное производство... Пресвятой Августин буквально подарил нам нашу жизнь. Но, кроме того, он дал нам Книгу. Не мне вам говорить, что большая часть ее пророчеств - вне поля нашего зрения. Но до сего дня оставалось одно, касающееся нас. И сейчас я его зачитаю.

Черноволосый откашлялся и, подняв на уровень глаз старенькую книжку, начал читать:

- "Когда дева неразумная усадит влюбленного в зону для дружбы, и отчается сердце его, и возропщут уста, найдет он покой под гробом стальным, что низвергнется с небес каменных. И придут вместе с тем гробом трое. И первый из них, повелитель машин, отверзет уста, и воспылают все к нему ненавистью, которая есть пища его. Исторгнут ложь уста второго, и будет он лгать во спасение, равно как и в ущерб себе. А третья, невинная дева, совершенная в искусстве войны, отвергнет сладкие подношения.

Да узнают благословенные жители Нового Красноярска, что трое сих вернут миру солнце, а посему нельзя чинить им препятствий, но всячески надлежит помогать, невзирая на ненависть, кою в изобилии будут сеять они вкруг себя. Да будут имена их истинные навеки высечены в сердцах. Кто имеет ум, тот прочти имена их, трех всадников постапокалипсиса: Тролль, Лжец и Девственница".

В наступившей тишине я мог различить биения сердец. Я не знал, что сказать или сделать. Смотреть на Веронику было попросту страшно - волны ледяного пламени исходили от нее.

Только Джеронимо не растерялся.

- Слышали, что Августин сказал? - заорал он, вскакивая снова на стол. - На колени перед всадниками постапокалипсиса! И я требую, чтобы Николас получил, наконец, свою статую!

Зашумело. Я обернулся - в глазах потемнело. Из всех мыслимых итогов, которыми мог окончиться суд, этот был самым идиотским. Охваченные священным трепетом, люди сползали со скамеек и вставали на колени.

--

Глава 11

- "Девственница"?! "Девственница", вашу мать? - орала Вероника, пиная запертую дверь не столько чтобы выбить, сколько выплескивая накопившуюся ярость. - А эти двое что, блин, великие мачо секс-террора? Какого? Хрена? Ваше? Пророчество? Такое? Сексистское?