Живое золото (СИ)

- За нелинейность, Андрей Тимофеевич. Так, по крайней мере, в завещании его величества Григория Х указано. Так я и до вас обязан донести. Кто поймёт великих мира сего, знаете ли... - морщины на высоком лбу Галяндаева изогнулись наподобие арабески.

- А как они это... решили? А? - непонимающе спросил я, глупо моргая глазами.

- А очень просто, - скривил тонкие губы Георгий Петрович. - Императору и Ареопагу пришла в голову мысль избрать наследника Главного резерва Срединной империи с помощью новейшей компьютерной программы, "ЛЮДОВЕД-2025" называется. И выбор машины пал на вас, Андрей Тимофеевич.

- Вот как... Весело. Весело, бессмысленно и беспощадно, - угрюмо улыбнулся я.

- Ну да. Теперь вас можно назвать Человеком с большой буквы... но гордо это слово пока всё равно звучать не будет. Вы должны доказать, что достойны этого... - тут юрист многозначительно замолчал.

- А что это значит - доказать?

- А то. Вам предназначена проверка, инициация, так сказать, - юрист самоуверенно усмехнулся. - Я бы, например, на вашем месте испугался такого наследства.

-А я и не боюсь... - отвечал я, засунув сигарету зажжённым концом в рот.

- Вы не боитесь... И не улыбаетесь. Похвально. Кто не умеет улыбаться, тот и не пугается. Страх с улыбкой в один день человеку открылись - когда запретный плод вкусил. А вы, по-видимому, до сих пор от жизни не вкусили, потому и нелинейны... Так-с... - Георгий Петрович снова постучал пальцами по столу.

- Ну, хватит рассуждать, - я прервал Галяндаева. - А могу я видеть его... его вели... Григория Х, в общем? - титул как-то не хотел выговариваться, язык словно распух во рту.

- Может, и увидите. Дело в том, что до вступления в должность вы обязаны пройти ряд испытаний... Чтобы принять свой новый пост готовым. Вы понимаете? Всё это - могущество, золото, машины, люди - завещаны вам как испытание: деградируете ли вы от "жёлтого дьявола" или нет. Это эксперимент в духе Фауста, так сказать.... Впрочем, вы можете отказаться от наследства. И вернуться к обычной жизни, без испытаний... Они ведь будут весьма, - весьма! - непростыми. Это я могу сказать прямо, Андрей Тимофеевич.

- Отказаться? Не думаю... Эксперимент - это интересно... Я ведь Homo experimentum, человек - попытка... - я протяжно сглотнул слюну. Чуть помолчал. И бросил: - Согласен я. Побороться хочу с вашим наследством. Человек против золота - ради золота... и человека! Вот как!

-Итак, вы согласны. Азарт - хорошая штука, однако... Новый Фауст хочет победить прежнего Фауста? - Галяндаев взмахнул одуванчиковыми волосами.

- Да... возможно, - лёгкая улыбка мелькнула в уголке моих губ. - А в чем заключается проверка? Вступительные испытания-то? А?

- Их довольно много. Вам не скажут, когда и как вас будут экзаменовать, - живите, как живёте, испытания сами посыплются на вас, когда вы их и ждать не будете. Мы должны проверить вашу способность к импровизации, к неожиданным решениям, интеллект и креативность, как сейчас говорят. А если вы не вынесете испытания, тогда, извините...

- Тогда что?

- Тогда вы умрёте.

Я задумался. Незаметно сам для себя облокотился на собственную шляпу. Соглашаться или нет? Стоит ли золото того, чтобы рисковать жизнью?

- Знаете что, Георгий Петрович? - сказал я. - Мне надо подумать о вашем предложении. Посоветоваться с друзьями, с родителями, может быть... Я пока сказать ничего не могу. Поразмыслю, тогда решу... Но пока я ни от чего не отказываюсь, - добавил я поспешно, видя, как тускнет жёлтый огонёк азарта в глазах юриста.

- Ну, подумайте, подумайте. Вам ещё много думать придётся... Как придёте к решению, уведомите меня о нём. Пока же - наши люди будут наблюдать за вами, чтобы вы не сбежали. Вы всё-таки - собственность Срединного царства... Ну, до встречи!

Ящичек с Главным Ресурсом пропал в увесистом чемодане моего гостя. Галяндаев поклонился мне - жёлтые, одуванчикового цвета волосы взлетели над его головой. Я пожал Георгию Петровичу руку - холодное, бесплотное рукопожатие. Юрист ещё раз склонил голову и молча вышел, бесшумно затворив дверь.

ДОСЬЕ НА ОДНОГО МОСЬЕ

РУБЛЁВ Андрей Тимофеевич,

1997 г.р.

ВНЕШНОСТЬ, БИОГРАФИЧЕСКИЕ ДАННЫЕ.

Высокого роста. Блондин. Пышноволосый. Тонкое лицо, высокий лоб, большие чёрные глаза, длинный изогнутый нос. Руки - длинные, с острыми, нервными пальцами. Походка - неверная, "вихляющая". Резкие жесты, резкий взгляд, резкие манеры. Голос - громкий, чуть хрипловатый, некогда надорванный.

Дата рождения - 1997 г., 18 июля.

Образование - высшее. Окончил аксиологический факультет Острожского государственного университета с отличием.

Профессия - архивариус. Степень материальной обеспеченности - средняя.

Испорченность - средняя, удовлетворительная.

Не женат. Детей не имеет.

ВКЛЕЙКА

Черновик автопсихографии Рублёва А.Т, поданной дежурному психоцензору при поступлении на работу в Главархив.

"...Я - человек родовитый, но небогатый и не особо влиятельный. Мои предки, крестьяне Тобольской губернии, водили дружбу с семейством Григория Новых (впоследствии императора Григория I). После его коронации они получили дворянство, а впоследствии породнились с монаршей семьёй. Это не помешало им попасть в опалу при Григории V. Грозный император лишил моего деда всех чинов и званий и отправил в ссылку. Мои родители, ныне пребывающие в Нелюдях, в доме дожития, после разоблачения культа личности добились реабилитации деда, но вернуть себе имение и влияние в обществе им не удалось - они всю жизнь работали обычными учителями.

Впрочем, эти исторические события никогда особо не волновали меня. Самый неприятный факт моей жизни - это имя, полученное мной при рождении. Зовут меня Андрей Рублёв. Андрей Тимофеевич Рублёв. В одном имени скрываются два человека: монах-иконописец Средних веков и юноша начала ХХI века - длинный, костлявый парень, максималист, фантазёр и игрок. Носить под своим именем, как под плащом, наряду со своей скромной персоной иконописца, умершего шестьсот лет назад, всегда неудобно. Для себя в жизни места почти не находится. Остаётся тесниться и благодарить отца, в своё время потрясенного запрещённым фильмом о Рублёве и подарившего сыну такое имя.

Жизнь моя всегда соответствовала имени: она была чужой. Рос я в духоте и скуке. Родители любили позднего ребёнка и держали меня на кипячёной воде и кипячёном воздухе, среди книг, вдали от игр и развлечений. Им, учителям, хотелось вырастить сына великим мыслителем, творцом. Поэтому они меня и уберегали от жизни.

Само собой, я тянулся к грязи с малых лет. Где грязь, там и жизнь! Я рос смирным бунтарём, превращая послушание в форму бунта... впрочем, между ними часто нет разницы.

Прошли годы. Родители давно переведены в лагерь дожития в Нелюдях, мою свободу ничто не ограничивает - снаружи. Но моя жизнь остаётся по-прежнему тихой и пресной. Быть тихоней в век громких голосов и нравственной какофонии - это лучший мятеж.

Работа в архиве кажется мне наиболее подходящей моему характеру. Слежка за прошлым - занятие очень интересное, это своего рода охота за памятью. Выискивать в архивах документы, имеющие отношение к реальности, и исправлять в них неподходящие цензуре факты - занятие очень рискованное. Истина, которую мы конструируем вокруг себя, может в любой момент обрушиться и раздавить нас. Это придаёт особый аромат и шарм работе сотрудника Главархива. Романтично каждый день рисковать своей жизнью ради целостности обмана, который мы зовём цивилизацией!