Двери в будущее (СИ)

Девочек это шокировало. Они начали даже обвинять Ирга в пропаганде лжи и сознательного обмана. А он последовательно отвергал их обвинения.

Если сохранение семьи есть высшая ценность для него и для неё, говорил он, то ни о каком обмане речи быть не может. Нет того скрытого, чтобы не стало явным, однако в упоре на то, что надо рассказать всё, кроется серьёзная ловушка.

Дело в том, что семья ориентирована на будущее. На совместное проживание, на детей (девушки кивнули), то есть на то, что будет впереди, а не на то, что было позади. Основная ценность семьи - это её будущее, а прошлое нужно ровно настолько, чтобы не мешало этому будущему претвориться в реальность, стать настоящим.

А в этом прошлом у большинства есть проблемы, которые хоть и закрыты, и пережиты, и не повторятся, но они таковы, что их новое вскрытие и переживание может нанести вред этому будущему. Поэтому именно их и допустимо не рассказывать и не оглашать - либо до того момента, пока другой человек не дойдёт до уровня правильного понимания, либо возможен и вариант, что вообще никогда.

То есть если была какая-то проблема, и эта проблема успешно решена к началу совместной жизни, и она, решённая, не будет мешать этой совместной жизни - то тогда рассказывать о ней совершенно необязательно. Всё. Не более того.

Она может быть потом рассказана, когда есть полная уверенность, что будет правильно понята и ничему не помешает. Но может и нет. Как случится.

И Ирг тут же провёл параллель с исповедью, но увидел полнейшее непонимание сути дела. Вот о чём там совсем ничего не знали, так это о таинствах и практиках христианства. Ирг поражался - культура на этом построена, Толкин был христианином и без понимания основ христианства и ВК не поймёшь - а они этого не знают!

Исповедь - это не требование изложить всё и в точности. Это требование осознания своей греховности в рассказываемом случае. И через него - приход к метанойе, к изменению сознания и души, к покаянию в истинном смысле этого слова.

Иисусу вообще не надо было никаких рассказов - он просто говорил "иди и дальше не греши". Действие, совершенно не интересующееся прошлым и всё направленное в будущее: важно как ты изменился для жизни в будущем, а не твоё прошлое, если оно по причине твоего изменения не будет тянуть тебя назад.

И эти слова "иди и дальше не греши" - это как раз предельная формула того брака, того союза, который заключается на небесах.

Именно тут Ирг понял, что перехватил лишку и немного вышел за пределы понимания девочек - хотя именно осознание того, к чему пришёл он в результате спонтанного построения своей теории и пронзило душу ощущением правильности.

Для пояснения Ирг рассказал, что великие люди это отлично понимали - Цезарь ещё говорил "Жена Цезаря вне подозрения".

Это сгладило непонимание, но Ирг подумал, что у них всё равно осталось ощущение того, что он пытался оправдать скрытие всего того, что только можно скрыть, хотя на самом деле говорил о другом.

Кто-то сказал, что хорошо быть Цезарем, и тогда не надо бояться за честь жены. Ирг тут же возразил - каждый и нас на самом деле и царь, и царица, главное, себя ими ощущать. Царь никогда не позволит себе нецарского, недостойного поступка; настоящая царица не позволит себе неверности даже в мыслях.

"Ну если ты так думаешь, то ты явно царь!" - сказала какая-то эльфийка.

"Конечно", ответил Ирг. "Я потомок скифских царей и Синий маг, я выше того, чтобы позволить себе грех простеца. Все мы грешны, но вот уровень несовершаемых грехов мы вполне можем выбирать".

Тогда девушки, устав от серьёзности и уровня поднятого вопроса, начали немного резвиться.

"Ну, если бы я была царицей, то мне не пришлось бы на практике в техникуме утащить рулон бархата", сказала одна, поглаживая свой зелёный бархатный эльфийский камзол, зависть подруг.

"А если бы я была царицей, то притащила бы сюда ящик чая!", заявила другая.

Ирг немедленно уловил схожесть их высказываний с известной сказкой Пушкина и сказал, что как царь, ждёт третьего предложения.

И тут же одна юная хоббитесса, сидевшая в самом тёмном углу и не участвовавшая в споре, сказала: "Если ты царь, то единственное будущее, которое я могу предложить как царица, - это наш ребёнок".

И посмотрела прямо на Ирга.

Надо сказать, что Ирг был смущён.

Он немедленно сказал, что она правильно поняла всё, что было сказано, в отличие от прочих с чаем и бархатом. И что всё может случится в будущем, потому что мы сами его и делаем.

С полным ощущением, что сказал совершенно не то, что стоило бы...

Но в свете последующих событий это оказалось неважно.

Тут принесли очередной котёл с чаем и началась его делёжка, разговор по причине доведения то ли до предела, то ли до абсурда, увял и перешёл в простой трёп о чае, о печеньях, о наглости преподов и учителей и прочей чепухе.

Ирг увидел, что та хоббитесса не берёт чай, поэтому налил ей чашку, взял свою и отнёс ей в её угол. И сказал: "Ты понимаешь, что ты сказала?" - "Да", сказала она. "И я действительно знаю, что ты царь, и я бы хотела от тебя ребёнка. Но я люблю другого человека, так что извини."

"Твой муж и будет тебе как царь", сказал Ирг, "и всё будет хорошо..."

"Он меня не любит и не будет моим царём", равнодушно ответила она. И дальше они просто сидели, прижавшись друг к другу плечами и пили молча чай.

Ирг ничего не мог сказать ей в утешение или вообще что-то. Она была просто девушкой, которая даже не казалась ему симпатичной. Но то, что она сказала, было искренним и точно совпадающим с тем, что только что говорил он сам, и он не знал, чем на это ответить.

Когда они допили чай - не спеша, как будто бы растягивая процесс, Ирг достал из кармана рубашки листок с фидошным адресом и сказал ей: "Напиши мне, сестрёнка. Не знаю, но жизнь не может быть несправедлива". "Напишу", ответила она.

Они ещё поговорили на толкинистские темы - кто симпатичнее всего из книги, вместе осудили Ниенну, и это было всё поверх ощущения, что не сказано что-то главное, а за окном уже светил пятичасовой рассвет и они уснули в том углу полуобнявшись. И, засыпая, Ирг чувствовал, что странным образом встретил родственную душу, но никак не мог ничем ей помочь, потому что пути совершенно разные, и завтра разойдутся, и вполне возможно, они не увидят друг друга больше, несмотря на фидошный адрес, по которому она, конечно, не напишет. Откуда у неё Фидо? Откуда у неё вообще может быть комп?

А утром, что наступило в 12 часов, они проснулись, она куда-то заспешила, но успела назвать Ирга братиком, а он её снова - сестрёнкой. Это могло считаться на уровне реальных родственных отношений, как и реальные брат и сестра... ну разве что только не мешало развитию дальнейших отношений. А могло не считаться, на выбор считающих. Ирг решил считать.