Марина (СИ)

Итак, мы получили высочайшее соизволение на мою поездку в Германию. Следующим шагом было посещение туристического агентства, где нам пообещали в обмен за сто долларов, что через день будет готов новый заграничный паспорт для меня. Потом мы купили мне парочку свитерков, юбок и джинсы. Все довольно дорогое, причем Вадим принимал в процессе выбора нарядов очень живое и заинтересованное участие. Я даже на какое-то мгновение подумала, что все, что он плел Скоропаду о свадьбе, правда. К сожалению очень скоро мне пришлось констатировать, что я как всегда попыталась принять желаемое за действительность. Выйдя из примерочной, я нашла Вадима возле кассы, где он весьма недвусмысленно заигрывал с молоденькой кассиршей. Мое появление его ничуть не смутило, и расплатившись, он пообещал кассирше, что непременно заглянет к ней в ближайшее время. Мое настроение сразу же упало до самой нижней отметки, но я изо всех сил сохраняла безмятежную улыбку на своем лице и одновременно следила за тем, чтобы, упаси Боже, мой голос не срывался. При этом я заметила довольно странную вещь: поведение Вадима меня обидело, но никоим образом не обеспокоило. В иное время я бы, конечно, развернулась бы и молча покинула поле битвы, оставив соперницу и неверного праздновать победу. В иное, однако не теперь. Теперь же я целиком и полностью зависела от этого бабника. И раз уж решила на него положиться, то приходится доверять ему во всем. Другого выхода не видно. Даже если я и нашла бы какую-нибудь лазейку, какой-то черный ход, или скорее выход, то вряд ли мне удалось бы далеко убежать. Как известно, ни от судьбы, ни от самой себя не убежишь. Даже от родителей мне удалось оторваться, но вот себя несу в себе ежесекундно. И что-то есть во мне такое, что привело меня в самую гущу этой убийственной, в прямом и переносном смысле, игры.

- Марина, ау! Куда ты? - Вадим ухватил меня за локоть. Задумавшись, я было прошла мимо его машины. - Обедать будем дома.

- Дома? - встрепенулась я. - У меня пустой холодильник. Нужно будет что-нибудь купить.

- Извини, ты меня не так поняла. Я имел в виду наше убежище, квартиру, где мы с тобой отсиживаемся. Но в одном ты абсолютно права, еще кое-что нужно купить. Хорошую дорожную сумку, например.

Сумку он купил просто роскошную. Я о такой и мечтать себе не позволяла.

- Ну вот, кажется, ты готова к заграничному вояжу. Билет на самолет закажем на послезавтра. Отдохнешь, успокоишься. Я надеюсь, что все скоро закончится, и ты воссоединишься со своей кошачьей семьей...Ну, улыбнись же! У тебя что, совсем нет чемоданного настроения?

- У меня вообще нет никакого настроения. Как подумаю обо всем, тошно становится.

- Это ты совершенно зря. Тогда думай обо мне и о том, что у нас с тобой есть целый день до твоего...

В кармане его плаща мелодично запищал мобильный телефон. Я насторожилась в попытке уловить суть звонка. Тщетно. Вадим почти ничего не говорил, но зато очень внимательно слушал, покусывая нижнюю губу. Такого я раньше за ним не замечала. Неужели опять что-то случилось! Я не могла дождаться того момента, когда он выключит телефон, и хоть что-то мне пояснит.

- Так. Сейчас я отвезу тебя на квартиру, а мне нужно срочно подъехать к Ивану...

- Начинай понемногу собирать вещи, - сказал он мне. - Дверь никому не открывай, к телефону не подходи. Постараюсь вернуться поскорее.

Дверь захлопнулась. Я тоскливо обозрела ворох ярких пакетов с обновками на диване и, сбросив их на пол, прилегла. Буду спать, чтобы скорее прошло время, чтобы заглушить страх, чтобы не чувствовать себя одинокой! Вот если было можно лечь и умереть на неделю, а потом воскреснуть снова. И чтобы все плохое осталось в предыдущей жизни. Увы, так не бывает. Значит, спать...Кто-то в одной из соседних квартир забивал гвозди. Меня это даже не раздражало. Живут вокруг люди, думала я, забивают гвозди и знать не знают обо мне. Никому не интересна ни я, ни моя жизнь, если не считать милицию и, возможно, еще какого-нибудь придурка, который мне за что-то мстит... Мысли стали потихоньку уплывать. Я засыпала.

Волны тревожной тоски накатывали на меня, постепенно вырастая до высоты цунами и грозили поглотить. Я лежала в темной комнате, и у меня не было ни сил, ни желания включить свет. Вадим не пришел. И ему уже осточертел хоровод трупов вокруг меня. Теперь я одна. Ничего страшного. Я и так почти всегда одна...Так я пыталась себя уговорить, только мне это не удалось. Больше всего я боялась, что и с Вадимом приключилось какое-то несчастье. Только не это! Лучше пусть он в данный момент изменяет мне со смазливой кассиршей из магазина. Не зря же он обольщал ее своей неотразимой улыбкой. Тревога за Вадима была настолько сильна, что я не смогла даже пробудить в себе ревность. Моя женская интуиция нашептывала мне совсем иное. Вадим в опасности. Что делать? Как я могу ему помочь? На эти вопросы не было ответов. Я и сделать ничего не могла и тем более уж никак не могла ему помочь...

Сколько времени я лежала так, обмирая от своих мыслей и от каждого шороха, я не знаю. Может быть, всего несколько минут. Однако, эти минуты растянулись для меня в достаточно пространный отрезок времени, Я, в который уже раз, выстраивала в памяти примерные схемы происходящего. И как ни старалась вставить в них себя, у меня ничего не получалось. Я всегда оказывалась где-то сбоку от схемы, потому что ни одно мое действие не было никак связано ни с умершими людьми, ни с какими-то ни было иными обстоятельствами. Кто-то довольно настойчиво пытался связать меня с несчастными иностранцами, но при ближайшем рассмотрении оказывались видны белые нитки, которыми была шита эта черная полоса моей жизни. Ну, ладно, попробую еще раз по порядку: Швертфегер приглашает меня поужинать - я случайно опаздываю и он уходит с Ириной Мещеряковой, потом собака находит в парке его бумажник и приносит его к моему подъезду. Затем Вадим обнаруживает визитную карточку Швертфегера в журнале на моем столике. Судя по всему визитку подложили мне либо Тамара, либо Ирина, благо дверь на балкон я обычно не закрывала из-за кошек. Тут все очень просто: позвони, узнай дома ли я. Если я не подняла трубку телефона, спокойно перелазь в мою квартиру и делай, что хочешь. В случае, если я окажусь дома, в туалете, скажем, или в ванной, можно сказать, что звонили долго и решили по-соседски посмотреть не случилось ли чего со мной. Вдруг я лежу с высокой температурой или со сломанной ногой и просто не могу подойти к телефону, при этом нуждаюсь в экстренной помощи. Но такую отговорку я могла бы принять только от Тамары, поскольку с Ириной не была знакома. Из этого следует, что визитку мне подбросила Тамара. Ясно становится, что Тамара была заодно с Ириной. Однако мне не верится, что Тамара могла бы кого-нибудь убить. Я могу согласиться с тем, что она за деньги могла совершить неблаговидный поступок, но никак не убийство. Мне даже очень хотелось бы верить, что она и не знала об убийствах. Ирина вполне могла уговорить мою соседку, если сказала, что, например, подложив визитку можно устроить мне встречу с потенциальным мужем. Я, мол, найду визитку и наверняка позвоню ее владельцу, предположим, для того, чтобы высказать свое отношение по поводу несостоявшегося ужина. Нет, это ерунда. Тамара прекрасно знала, что ни при каких обстоятельствах я такого не сделаю. Значит, ее уговорили, используя иные аргументы. Все равно, я теперь уже никогда не узнаю, какие именно, стало быть нет смысла и думать об этом. Что дальше? А дальше труп Швертфегера в парке. И опять очень близко от моего дома. Словно после ужина я заманила его к себе и разделалась ним по дороге. Затем сама соседка, а вместе с ней муж и... Нет, пожалуй, о старшем сыне говорить не приходится. Он и сам без посторонней помощи мог отправиться в лучший мир. Насколько мне известно, большая часть наркоманов именно так и кончает свои дни. Впрочем, тут тоже есть свои нюансы. Очень странно, что он передозировался как раз в тот день, когда его родители были отравлены. Опять тайна, покрытая мраком.