Сириус Б (СИ)

- У-у-у, - ответил Косой, и его голова втянулась в плечи еще больше.

- К опокам! - закричал Силантий Косому прямо в лицо Косого и разжал пальцы.

Глава X

Сны и реальность

Эмилий Подкрышен-Крысовский с большим превышением скорости гнал свой БМВ по центральному проспекту Боброва. Он опаздывал на встречу с Аделькой, которая уже должна была ожидать его у парадного ресторана "Патриций". Опаздывать на подобные встречи Эмилий никогда раньше себе не позволял, поэтому на душе у него было тревожно. И дело здесь было не только в Адельке. Главным образом дело было в том, что он уже точно знал - очередная черная полоса в его жизни началась. Черная зебра показала ему свои зубы и с этим срочно нужно было что-то делать.

Это было теперь понятно Эмилию по особому настроению, которое обычно охватывало его в самом начале вступления в черные полосы жизни, и ошибиться здесь было просто невозможно. Обычно, перед самым очередным вступлением, Эмилий впадал в меланхолию и ощущал тихую грусть, а затем эти неплохие, в общем-то, чувства постепенно трансформировались в ядовитый сарказм, презрение ко всем и вся, а порою так даже и в ненависть по отношению к окружающим на фоне всепоглощающей жалости к самому себе.

Снаружи как-то неожиданно, вдруг, началась сильная метель и Эмилий включил надежные германские дворники. "Как же все-таки глупо и неосмотрительно я живу, - думал он, всматриваясь в лобовое стекло. - Возомнил себя эдаким сибаритом, а если разобраться, то окажется, что я всего лишь заурядный представитель местного среднего класса, можно даже сказать - весьма среднего. Но все же - с довольно сильным тяготением уже и к высшему местному классу, это несомненно. Ничего, вот придет кризис, и тогда все увидят - какой Эмилий Подкрышен-Крысовский человек на самом деле. Какой он замечательный и дальновидный бизнесмен. Только бы кризис наступил вовремя, не задержался где-нибудь, не заблудился по дороге. Хотя, конечно, водочный бизнес Невзлобина мне не переплюнуть все равно, но это не страшно, ведь водочный и ритуальный бизнесы не враги, не конкуренты, а скорее - союзники. Они органично дополняют друг друга".

Дорогу быстро заносило снегом, и на торпеде загорелся экранчик бортового компьютера. На нем появилась схема подвески с разноцветными колесами - добросовестное немецкое авто сигнализировало Эмилию о том, что сцепление задних колес с дорожным покрытием постепенно и опасно ослабевает. "Какие все-таки милые люди эти немцы, - с теплотой подумал Крысовский. - Милые и навивные. Думают, что мы здесь вот так несемся по ноздри в снегу, а краем глаза следим за показаниями бортовых систем их надежных карет, изучаем цифры, всматриваемся в символы. Добрая старушка Европа, одним словом, что с нее взять". После этой мысли Эмилий понял, что уже понемногу начинает хандрить - вот и немцы стали ему уже не такие...

"А все-таки, с чего же началась эта черная полоса, - продолжал размышлять Эмилий. - Неужели с отмены злосчастной новогодней поляны для моих наемных работников? Ведь Митроха из моего кошмара дал мне это понять весьма определенно. Неужели представители нашего низшего класса настолько чувствительны к подобным вещам? А я взял и вот так, походя, обидел этих славных простых людей, этих скромных тружеников. Нужно было не покупать это колечко, а надо было плюнуть на все, заехать к Аслану и взять у него пару ящиков осетинской "Столичной", черт с ним, ну и закуски разной, конечно, сырков там украинских, шпротов эстонских и прочей дряни. Приехал бы на фирму и сказал: "Да вы че мужики всерьез обо мне такое подумали? Я же пошутил! Нате вот - пейте и кушайте на здоровье, с наступающими вас..."

Хотя, с другой стороны - разве Аделька не достойна этого несчастного колечка? Конечно, достойна. Вот и получается, что нельзя быть хорошим для всех. Или-или, либо-либо. Ибо - ибо или так, либо вообще никак. Вот так! Да нет, все я сделал правильно, колечко Адельке нужнее, а низшие классы как-нибудь перетопчутся, без этих земляничных полян, в самом-то деле. Да они ведь еще и подворовывают у меня, наверное. Вот сердцем чувствую, что да - воруют, а как - понять не могу, все барахло вроде на месте и улыбаются все, как Золушки перед балом. Какой, однако, вокруг неприглядный вид!"

Действительно, метель понемногу набирала силу и плывущие навстречу БМВ углы серых хрущевок в свете немецких фар выглядели ужасно. Казалось, что они выныривают из мглы только для того, чтобы тут же в ней снова и утонуть. Дорога была абсолютно пустынной, и Эмилий почему-то почувствовал ужасное одиночество. "Вот заносчивые москвичи ругают свои пробки, - подумал он, - и даже не подозревают, какое это счастье - находится в тесном кругу людей, занятых одинаковыми проблемами, озабоченных одинаковыми вопросами. А, кроме того, там можно опустить стекло, поговорить с соседом, поделиться с ним своими проблемами, поругать власти, покопаться в интернете, почитать книгу. Да в пробке можно даже позаниматься кадровыми вопросами, жениться прямо там, в салоне какой-нибудь "Мазды", а потом кого-нибудь родить все в том же салоне. А здесь? Того и гляди из-за хрущевки пара волков прямо на дорогу выскочит. Или еще хуже - древние пьяные матросы встанут у заснеженной обочины и своими винтовками голосовать начнут. И все же - когда эта проклятая черная зебра наступила мне копытом на горло?"

Эмилию вдруг показалось, что огромная черная зебра смотрит на него откуда-то сверху - прямо из холодного Космоса. Он даже нагнулся к рулю и посмотрел вверх. Из-за метели ничего не было видно. "Да и как мне рассмотреть черную зебру в черном космосе? - с грустью подумал Эмилий. - Разве что если она улыбнется во все свои тридцать два ужасных зуба? Чур меня - думать о таком перед этим самым... Перед "Патрицием", перед Аделькой, но как все-таки не вовремя приходит эта... эти... это животное".

Вдруг колеса на экранчике компьютера покраснели, и он начал тихонько наигрывать бранденбургский марш, а затем неожиданно погасли все придорожные фонари.

- О, майн гот!- воскликнул Эмилий, почему-то на неродном для себя языке, и ударил по тормозам.

Он успел включить дальние фары и вывернуть руль вправо, но БМВ уже вошел в состояние свободного полета. Немецкое авто летело над поверхностью заснеженной дороги, плавно вращаясь и приближаясь к стволу совсем простецкой на вид, но очень толстой березы.

А затем что-то хлопнуло, треснуло, ухнуло и лицо Эмилия утонуло в упругой, пахнущей тальком резине. Некоторое время, он сидел спокойно, пытаясь прийти в себя, а затем начал ожесточенно мять эту упругую массу руками. Когда подушка безопасности опала, Эмилий осмотрелся. Сиденье пассажира почему-то отсутствовало, а на его месте белел гладкий березовый ствол. Короткие черные полоски, покрывающие его поверхность, говорили сознанию Подкрышена о многом, но он решил не поддаваться этим полоскам, и сделал вид, что ничего не понял.

- Ничего, - сказал Эмилий, похлопывая по стволу березы дрожащей ладонью. - Ничего...

Затем он отстегнул ремни безопасности и вывалился из салона БМВ, как из кабины подбитого мессершмитда. Пора было включать режим "стоицизм", включать на полную мощность. Эмилий открыл багажник, схватил теннисную сумку и, прихрамывая, побежал по заснеженному проспекту. До ресторана "Патриций" оставалось всего ничего, не более одного километра, если бежать к нему по прямой линии, через пустынные заснеженные дворы.

***

Под рабочим псевдонимом "Аделька" скрывался ни кто иной, как бывшая секретарша директора ЗТЛ Бычина, Люся. Дело в том, что первым делом "инвесторов", после появления их на заводе, стало увольнение Бычина и капитальный евроремонт в его кабинете. Сбоку это выглядело так, будто важнейшей инвестицией в ЗТЛ был вынос его прежнего директора из его же кабинета, а также срывание с кабинетных стен дубовых панелей и быструю их замену на модный европейский пластик.