Тайна Летающей Женщины или Исповедь Старейшины Чая

Ши уже дошел до конца долины. Мне так хотелось взять на руки этого юного монаха и унести его домой! Но это его путь, и этот путь он должен пройти сам. Воин, мужчина, он шел, повинуясь своей звезде, среди безлюдной пустыни, и никто не должен помогать ему, даже я. Все, что я могла сделать для него, я сделала. В горах темнеет быстро, и вот уже далекий дух света звезд протянул к нему свои руки с раскрытыми навстречу ладонями и принял его в свой храм. Чуть более месяца оставалось до того момента, как маленький Ши должен был появиться на свет, и его отец спешил навстречу к своему сыну.

Я с благоговейным трепетом и любовью собрала роскошные косы Ши, лежавшие на камнях в пещере, и спрятала их в маленькой сумочке у себя на поясе, убрала следы нашего пребывания в пещере и улетела домой, к Бао.

В это время во дворце царило тревожное ожидание и отчаяние. Дело в том, что уже два месяца не было никаких вестей от Ши. Однако вечером в столицу вошел торговый караван из Бухары и принес известие, что китайская армия разбита союзом племен и никого не остаюсь в живых.

Тяжелое молчание нависло над всем дворцом. Наисветлейший, отец Ши, пришел в покои к Бао и долго сидел, глядя, как слуги купами ее в яшмовой ванне и готовили ко сну. Она должна была скоро родить. Ей все говорили, что с Ши все в порядке и он скоро вернется.

Наисветлейший всегда улыбался, он и сейчас улыбался, однако глаза его тронуло облако печали тягучей сердечной болью.

Ши шел, замерзая в горах, продуваемых промозглым, влажным ветром, срываясь с ледников, с окровавленными пальцами ног и рук, пробираясь через дебри холодного ада. Безлюдные долины, закрытые от ледяных ветров горами, были более благосклонны к нему, несмотря на время Зимнего Солнцестояния, температура там была выше нуля даже ночью. Хотя Ши и выглядел как обычный монах, он стремился поменьше контактировать с людьми и побольше двигаться вперед по направлению к Линъяну, даже в ночное время, сведя к минимуму время на сон. Однако обходные пути сильно удлиняли дорогу. Один, лишившись слуг, охранников и друга, он шел, движимый и поддерживаемый только одной целью — увидеть жену, сына и спасти их от той немыслимой силы, которая, вероятно, скоро докатится и до его дома.

Слишком много времени было потеряно в пещере.

На закате одного из дней, после обильного дождя перед заходом солнца, чуть правее отвесной скалы он увидел тень монаха, вокруг которой было радужное свечение. Прямо по

контуру тени оно было золотистым, далее небесно-голубым, с синими и фиолетовыми переливами, и шириной в полтора размера от роста самого монаха, далее голубой цвет заканчивался тонкой зеленой полоской и переходил и желтый широкий полукруг и еще более широкий оранжевый, заканчивающийся еле видимым красным, переходящим в туманную дымку. Слева от монаха скала была видна ясно и отчетливо, а сам монах, казалось, был в неком цветном туманном облаке.

Смутное чувство овладело Ши. Монах, казалось, протягивал к нему свои руки и подзывал ею к себе, одновременно выполняя упражнения кун-фу. Свет вокруг него становился то ярко-бирюзовым, то вновь небесно-голубым, причем было ощущение, что даже тонкая полоска земли вокруг монаха вспыхивала ярко-бирюзовым светом. Ши застыл в оцепенении, наблюдая за танцем монаха. «Может быть, — подумал Ши, — это сам Будда занимается здесь кун-фу на закате, а может быть, это мой Учитель зовет меня к себе, но нет, еще слишком рано, я должен спасти сына здесь, в этом мире».

IIIи не мог оторвать глаз от Нимба Будды, который произвел на него судьбоносное впечатление. Он понимал, что соприкасался не просто с Учителем, а с самым святым Бессмертным из всех Бессмертных Учителей, видя в этом для себя святое и благое предзнаменование. Уверовав, что даже Будда посылает ему свое благословение, Ши поклонился ему и неподвижно ждал, когда последние лучи уходящего солнца покинут этот мир. Отдохнув два часа, он вновь отправился в путь уже при свете луны.

Приближалось утро, когда Ши, двигаясь на юго-восток, вышел на равнину, покрытую незнакомыми ему травами и огромными прекрасными дикими цветами под сенью великолепных деревьев, небольшими группами стоящих на равнине повсюду, куда только мог проникнуть взгляд одинокого путника. Вдали он увидел прекрасную беседку и водопад, видимо, рядом был монастырь. Вдруг из-за деревьев вышла грациозная белая лошадь и тихо заржала, протянув к нему свою морду.

Ши принял решение затаиться и понаблюдать за местностью. Было время последней стражи (начало пятого). Протяжные звуки труб возвестили начало утренней службы в монастыре. Ши никогда ранее не слышал такой службы. Монахи исполняли гимны в неизвестной ему специальной тональности, которая заставляла его сердце завороженно биться в такт пению, а самого его сидеть неподвижно в укрытии, ощущая, как мурашки священного трепета пробегают по спине.

Из своего укрытия он увидел, что лошадь была не одна — молодой, такой же белый жеребец пытался заигрывать с ней. Они то бегали друг за другом, то долго неподвижно стояли, прижавшись мордами друг к другу.

Тем временем служба закончилась, и надо всей равниной вновь воцарилась тишина. Солнце вот-вот должно было показаться из-за горы с пологими склонами. Ши заметил, что по направлению к нему, удаляясь от беседки, идут два монаха в бордовых платьях с желтыми накидками. Он почувствовал теплоту и доверие к ним. Когда они поравнялись с ним, он вышел из своего укрытия.

Монахи проводили Ши к Настоятелю, который побеседовал с ним, объяснив, что Ши видел Нимб Будды, и это является хорошим таком. Однако Ши не рассказал полностью о себе, хотя, может быть, Настоятель и сам все увидел, ведь, по мнению Ши, он также обладал даром ясновидения. Но Ши не говорил неправды, он просто не говорил всего, пытаясь даже не думать, чтобы Настоятель не мог догадаться о том, кто в действительности перед ним стоит. Однако такие детали не волновали Настоятеля, он мыслил в категориях — святой, посвященный, совершенномудрый, бессмертный, воплощение, — поэтому его не волновало земное положение стоящего перед ним монаха. Это было кстати для Ши, но от Настоятеля он узнал о себе много нового, особенно его поразило то, что он, оказывается, рожден, чтобы стать бессмертным. Даже Будда явился к нему, чтобы позвать к себе. Еще на этой земле, совсем скоро его также ждет большое будущее.

Братья из монастыря помогли ему, дали двух лошадей, написали сопроводительное письмо, рассказали, как добраться до берега реки Янцзы и дальше, по реке — до Ханчжоу, что займет у него не так много времени, как если бы он продолжал двигаться пешком, да еще и без лошади.

Познакомившись немного с жизнью монастыря, осмотрев уникальную и довольно большую библиотеку с редчайшими древними фолиантами, приняв участие в дневной и вечерней молитве, Ши отправился в путь, нагруженный подарками. Молодой монах должен был проводить Ши до берегов реки Янцзы, где Ши сможет продолжить свой путь уже на лодке. Ши умел плавать и не боялся холодной воды, а посему решил, что река не представляет для него никакой опасности, поэтому принял план, предложенный монахами.

Плыть по течению реки было действительно довольно просто и безопасно, так как лодка была китайской, с водонепроницаемыми переборками. Ши чувствовал себя спокойно, и все путешествие проходило в разговорах о дальних диковинных странах, потому как попутчики оказались купцами из Индии, которые везли на рынки Ханчжоу пряности, благовонные масла, ткани, самоцветы и ювелирные изделия.

Вскоре он достиг места, от которого до Ханчжоу был только день пешего перехода. Можно было, конечно, еще воспользоваться каналами, благо, что Ханчжоу был окружен цепью озер Сиху, но по прямой пешком было ближе. Сердце его сжалось, в голове была только одна мысль — скорей! Скорей — чтобы увидеть свою жену, чтобы спасти их от грядущей опасности.

Ноги бежали сами, усталость последних дней сняло как рукой, наоборот, казалось, что ноги хотели размяться после долгого плавания в лодке по реке.