Еще одна жизнь (СИ)

- Это она тебе сказала.

- Любовь - штука переменчивая: пришла - ушла, ушла - пришла. Я сумею ее вернуть. Ты зря сюда лезешь, здесь место занято.

- Совершенно верно. Место занято. Мной. И я ее тебе в обиду не дам.

Если бы он сказал: я ее тебе не отдам, Тимур нашел бы, что ему сказать, но он сказал "...в обиду не дам", и Тимур запнулся. Обида, да-да, именно, он до сих пор, ее только обижал, а этот парень готов защищать. А сумеет ли он защитить ее от самого себя? Тогда он выдвинул последний аргумент:

- Я люблю ее.

- Я тоже люблю ее, - уверенно парировал Андрей, не задумываясь ни на миг.

- Вот пусть она сама и выберет, - ухватился, как за соломинку, Тимур.

- Она уже сделала свой выбор.

- Ты?

Андрей на секунду задумался, он не любил врать, кому бы то ни было, ведь Елена ничего ему не говорила, он сам почувствовал. И он остался верен себе:

- Она еще не сказала этого. Но не ты - это точно.

Тимур взбодрился и уже более нагло продолжал:

- Ну, так пойдем, спросим прямо сейчас.

- Парень, ты плохо слышишь? Я сказал: не ты - это точно. Это она тебе сказала. А о себе я спрошу у нее сам, без свидетелей.

- Без свидетелей? Знаем, что делают без свидетелей.

"Ну, все, пора заканчивать", - решил Андрей. Он одной рукой схватил Тимура "за грудки", другой стиснул обе руки, чтоб не сопротивлялся, приподнял его над землей и тихо, но отчетливо сказал:

- Еще раз ты скажешь о ней хоть слово, еще раз ты здесь появишься, я пересчитаю тебе все кости и гарантирую, некоторых ты не досчитаешься. Пошел вон.

Он слегка отбросил Тимура в сторону. Он старался быть осторожным, зная свою силу, но сейчас в гневе он себя не контролировал, потому тот отлетел метров на пять. Благо, что в том месте не было асфальта, и земля после дождя была мягкой, иначе без переломов бы не обошлось. Он дождался, пока Тимур поднялся, отряхнулся, почему-то с улыбкой посмотрел на него и ушел, слегка прихрамывая.

А Тимур шел и думал:

"Вот так, получил? Хотел подняться до нее, а тебя определили еще ниже, в самую грязь. Не лезь со свиным рылом в калашный ряд".

Он даже не злился, будто от удара о землю из него вышибло всю злость. Ему было просто смешно.

А Андрей постоял еще немного, чтоб унять сердце, выровнять дыхание. Он посмотрел вверх на ее окна: она там, она ждет его, такая нежная, хрупкая, волнующая. К нему вновь вернулся его настрой, и он вошел в подъезд. На пятый этаж взлетел легко, дыхание даже не сбилось, и осторожно, чтоб не разбудить соседей, позвонил.

Дверь открылась почти сразу, словно Елена стояла здесь, под дверью. Он вошел, тут же, не раздеваясь, схватил ее в объятья и впился губами в ее губы, будто не видел ее очень долгое время, скитаясь по пустыне и страдая от жажды. "Напившись", стал осыпать поцелуями ее всю. Елена тихонечко смеялась и пыталась снять с него куртку. Когда куртка и ботинки были сняты, Андрей подхватил ее на руки и, как пушинку, бережно прижимая к себе, понес в спальню. Молоденькая девочка в ней слабо воспротивилась:

"Нет-нет-нет, так нельзя, в первый же день знакомства".

Но взрослая, прожившая жизнь женщина ее оборвала:

"Да-да-да, я хочу и жду этого почти тридцать лет".

- Милая, нежная, золотая моя девочка, наконец-то, я нашел тебя, - шептал Андрей, целуя ее волосы, лоб, глаза.

Он осторожно положил ее на постель и, продолжая целовать, легко и аккуратно расстегнул пуговицы блузки. Его губы медленно, шажками-поцелуями спускались по шее вниз к груди, руки гладили и сжимали плечи, постепенно проникая под блузку и стягивая ее с плеч, затем, запустив руки под спину, он расстегнул бюстгальтер. Руки опять скользнули к груди, мягко освободили каждую грудь из чашечек и сжали их. От этого она тихо застонала и изогнулась, как будто груди сами устремились поглубже спрятаться в его ладонях и потянули ее за собой. А губы уже добрались сюда, сначала они устремились в ложбинку между грудями, потом постепенно поднялись на один "холмик", по серпантину стали подниматься к вершине, оказавшись почти у цели, они вдруг переметнулись на другой "холмик", начиная свое восхождение снова. А покинутой грудью уже завладела рука, бережно сжимая и разжимая ее, и сдавливая пальцами сосок сильнее и сильнее. Губы на другой груди, достигнув соска, не спешили набрасываться на него, предоставив языку право первым исследовать эту вершину.

Все это время Елена лежала и прислушивалась к своему телу. Каждое прикосновение его губ и рук заставляло его слегка вздрагивать, и от места соприкосновения расходились кругами волны тепла и неги, как на воде от брошенного камня. Чем крепче сжатие ладоней, чем дольше поцелуй, тем выше и длиннее волна. Но когда язык осторожно коснулся соска, она замерла, остановилось дыхание, как в ожидании чуда. И чудо свершилось! Губы обхватили сосок и стали втягивать его в рот все глубже и глубже. В то же самое время, пальцы другой руки обхватили второй сосок и потянули с такой же нарастающей силой... "Цунами" прокатилось по ее телу, заставив его выгнуться от головы до самых ног. Не стон, а сдавленный крик сорвался с ее губ. Вторая его рука, которая все это время ласкала ее волосы, лицо, шею метнулась ко рту, но не зажала его, а легонько прикрыла пальцами. Она сразу поймала пальцы губами и осторожно сжала зубами один из них. Ее руки, все это время ворошившие его короткие волосы, ласкавшие его шею и спину, с силой сжали его голову, а, когда он отпустил губами сосок, направили ее к другой груди. И опять волна, судорога и стон!.. И едва он отпустил сосок, она потянула его голову к своему лицу и жадно стала целовать. Найдя губами его губы, втиснула их в приоткрытый рот, языком нащупала его язык, приглашая его к себе. Заманив язык к себе в рот, она проделала с ним то же самое, что он проделал с ее сосками. Теперь уже Андрей очень тихо, сдавленно застонал, напрягся, обхватил ее руками и с силой прижался к ней всем телом. Поцелуй получился очень долгим, борьба языков с переменным успехом продолжалась все это время. А руки не дремали: расстегивали пуговицы его рубашки, стаскивали рукава. Наконец, его обнаженная грудь прижалась к ее груди, и новая волна страстного желания прокатилась по их телам, заставляя их прижиматься друг к другу крепче и крепче. Она чувствовала его напряжение, но он пока не спешил раздевать ее дальше. Вдруг он отпустил ее губы, приподнялся и сказал:

- Здесь так темно. А я хочу видеть тебя. Можно включить какой-нибудь неяркий свет?

- Обязательно нужно. Над кроватью есть бра. Дотянешься?

Сначала свет ее ослепил, и она зажмурилась. А когда открыла глаза, прямо над собой увидела его лицо. Он смотрел на нее бездонными синими, как море, глазами. Ее голова лежала на ладони одной его руки, а пальцами другой руки он медленно, едва прикасаясь, поглаживал ее лицо: лоб, брови, щеки, нос, губы, - будто хотел запомнить его на ощупь. Некоторое время он делал это молча, а потом тихо заговорил:

- Я искал тебя. Я ходил под твоими окнами и молил, чтоб ты выглянула. Я знал, что найду тебя, даже если бы мне пришлось искать всю жизнь. Все три недели не было дня, чтоб я не думал о тебе. И чем больше я думал, тем больше был уверен, что найду. И вот ты со мной. Я верю и не верю своему счастью. Я не хочу тебя больше терять. Ведь ты не исчезнешь? Нет?

- Нет, - покачала она головой.

А он продолжал:

- До встречи с тобой во мне жила уверенность, что я обязательно встречу девушку своей мечты. Она должна была быть похожа на тебя: с соломенными волосами и карими глазами, высокая и хрупкая. И я сразу узнал тебя. Но не только по внешности, нет. Я взглянул в твои глаза и увидел там себя. А ты видишь себя в моих глазах?

- Нет. Я просто в них тону, растворяюсь. Если б ты знал, какое это наслаждение быть частичкой тебя!