Роботсвиль Роберта Шекли (СИ)

Трактор вел один из техников. Рядом с ним в тесной кабине сидел лейтенант Бейли, координирующий маршрут продвижения по заранее составленному плану. Всем остальным, в том числе и самому Форсайту, пришлось идти пешком рядом с трактором. Благо бронекостюмы брали на себя львиную долю усилий по преодолению нелегкого пути, и кое-кто даже умудрялся в таких условиях урвать несколько минут тревожной дремы. Форсайт хотел, чтобы Майкл ехал на волокуше, но юноша захотел идти пешком вместе со всеми. Капитан нехотя согласился и на всякий случай отдал приказ Эрроузу следовать за Майклом по пятам и смотреть за ним в оба. Ведь это был не полет на вертолете на безопасной высоте. Это был едва ли не первый случай, когда люди Форсайта предпринимали столь долгий поход по поверхности земли. Мало ли что могло поджидать их в глубине материка да еще в ночное время.

Когда Форсайт на базе вместе с Майклом и Экстоном прокладывали маршрут до места расположения входа в город, которое указал юноша, капитан и не предполагал, как сильно им пригодятся накопленные за время частых облетов территории снимки поверхности. Именно они легли в основу тщательно проработанного главным техником маршрута предстоящего путешествия.

Мало того, что они вынуждены были выступить в ночь, так еще непогода сводила на нет все усилия прожекторов, закрепленных на тракторе. Им удавалось вырвать из темноты лишь несколько метров ожидающей караван дороги. Даже системы ночного видения, встроенные в видеосистемы костюмов, слабо помогали. Приходилось часто останавливаться, чтобы сориентироваться и вновь двигаться вперед. Наверное, поэтому люди не заметили, как ступили в черту разрушенного города. Совершенно неожиданно по сторонам от них встали мрачные великаны из бетона и стали, и вой ветра, до сих пор бывший спутником людей, значительно поутих, как будто затерялся среди этих столпов. За спинами людей в низине шторм терзал побережье, полыхая в пасмурной атмосфере отблесками электрических вспышек, а здесь была поразительная тишина и давящая на психику атмосфера гигантского неухоженного кладбища. Живым был лишь близкий рокот двигателя трактора. Каждая стена здания, как мемориальная плита, врытая над могилой площади или улицы, напоминала о сотнях исчезнувших жизней. Никто из членов экспедиции никогда вот так близко не видел довоенных городов. Выхватываемые прожекторами основания домов и устья уходящих вглубь кварталов улиц представлялись им пейзажем иного, нечеловеческого мира. Люди даже почувствовали внутри собственных костюмов запах выжженной, затхлой земли, хотя, скорее всего, это был лишь психосоматический фантом.

Радиоэфир вдруг наполнился спонтанными переговорами. Люди желали подбодрить друг друга, а может быть, почувствовав себя одиноко внутри бронированной скорлупки костюма, захотели ощутить близость товарища. Бредущий впереди силуэт человека в костюме по сравнению с гигантами зданий, давящих со всех сторон, казался далеким и недосягаемым, и только живой голос, раздающийся из наушников шлема - какая-нибудь глупость, пошлая шутка или анекдот, заставляли людей чувствовать общность друг с другом. В иное время Форсайт прикрикнул бы на подчиненных, чтобы они не засоряли эфир всякой чушью, но на этот раз он и сам прислушивался к звучащим в ночи байкам, ощущая то же самое, что испытывали все остальные.

Колонна людей ощетинилась слабыми лучиками личных прожекторов, укрепленных на плечах костюмов, и со стороны могло показаться, что по коралловому рифу, на который был похож город, ползет необычный моллюск, перебирая своими светящимися ножками. Часто то один, то другой световой лучик разворачивался внутрь построения, и это означало, что человек проверяет, не отошел ли он слишком далеко от трактора, так как оценка расстояния по звуку здесь была обманчива.

Майкл шагал рядом с волокушей и размышлял о своем первом походе, который он предпринял из Города. Он всматривался в давящую со всех сторон темень и тени гигантских развалин, следя изголодавшимися по свету глазами за мутными лучами прожекторов. Внешний мир оказался пугающим и в то же время загадочным и завораживающим. Осознание опасности этого мира со всей отчетливостью дало понять Майклу, что все его воспитание в Городе никогда не готовило его к существованию в подобном мире. Выжить в нем было очень сложно, а уж тем более исполнить что-то задуманное. Тогда ему казалось, что он сможет преодолеть все, сейчас же он признавался сам себе, что тот его отважный поступок был чистейшим безумием. Но теперь он был не одинок. Бок о бок с ним шли такие же, как и он, люди.

Впереди сверкнул луч прожектора, обломившись расплывчатым пятном о стену упавшего поперек дороги небоскреба. Дорога перед трактором оказалась засыпана кучей щебня, расколотыми плитами и искрошенным бетоном. Сквозь переплетение стального каркаса упавшего здания можно было при желании рассмотреть противоположную часть улицы, но людям в громоздких костюмах и трактору с тяжелой волокушей дальше пути не было. Майкл знал, что маршрут разрабатывали тщательно, и на снимках не могли упустить столь значительной детали, как упавшее поперек улицы здание. Причиной того, что теперь экспедиция элементарно зашла в тупик, было либо то, что люди просто во тьме ошиблись дорогой и свернули куда-то не туда в темноте, либо небоскреб рухнул совсем недавно, заблокировав некогда свободную улицу.

Трактор встал и мерно заурчал, отдыхая. В луче носового прожектора замаячили фигуры людей в бронекостюмах, выступивших к преградившему путь препятствию. Два других прожектора зашарили по бокам от каравана, выхватывая из темноты замусоренные тротуары. По общему каналу раздался голос Форсайта, перекрывший начавшееся было бурное обсуждение и упреки в адрес техников, заведших экспедицию черти куда.

- Очистить общую волну! - распорядился капитан. - Кто желает пообщаться - переключайтесь на личный канал.

Говор моментально смолк, оставив в наушниках лишь завывание ветра, просачивающееся через внешние аудиодатчики внутрь шлемов и микрофоны устройств связи. Форсайт быстро распорядился:

- Эрроуз, Трауман - правый фланг колонны, Рейв, Валери - левый, Пико и Эл - наблюдайте с тыла. Смотрите в оба. Обо всем подозрительном докладывать мне. Майкл - оставайся с Эрроузом.

Эфир опять умолк. Майкл видел, как лейтенант Бейли покинул кабину трактора и направился на освещенный участок, где стояла группа из трех человек. Как понял Майкл, там был сам капитан Форсайт и, скорее всего, старший техник Экстон.

Рядом с юношей встал рядовой Эрроуз. Он постучал пальцем по своему шлему, пытаясь этим жестом подать юноше какой-то знак. Майкл, сообразив, чего добивается пехотинец, заставил компьютер костюма, как учил юношу Экстон, настроить личный канал радиосвязи с ближайшим из товарищей. Наушник в шлеме кашлянул и заговорил голосом Эрроуза:

- Слышь, Майк, а ведь какая красотища-то! Посмотри вверх...

Майкл, насколько это было возможно в шлеме, задрал голову вверх и стал вглядываться в небесную тьму. Поначалу он не мог понять, что же такого там увидел Эрроуз. Для Майкла небо было некой абстракцией, изустной данностью, оно всегда представлялось ему просто очень высоким потолком, таким, как в Городе, но намного выше. Теперь же, когда бушевавший вверху ветер на время разогнал дымку, застилавшую небо днем, взгляд Майкла стал тонуть и тонуть в вышине, не находя вещественной опоры, ограничителя, который всегда находится даже в самом просторном помещении. Внизу, на земле остался костюм, осталось само тело, а разум воспарял все выше и выше, пока иголочки звезд не замерцали вокруг, постоянно множась, перемигиваясь, маня, раздражая и щекоча. Небо начало медленно вращаться вокруг юноши.

- Эй, Майк, что с тобой!? - раздался голос Эрроуза. - Поосторожнее!

- Извините, сэр! - опомнился от наваждения Майкл, восстанавливая равновесие.

- Ни разу не видел настоящего звездного неба? - поинтересовался рядовой.

- Я много чего не видел и, наверное, уже никогда не увижу, - признался Майкл.

- Не расстраивайся, - подбодрил его Эрроуз. - Мало кто из нас видел настоящее небо. Голубое, с теплым солнцем, алым закатом и радужным восходом. Только ночью выдается редкая минута увидеть небо таким, каким оно было до войны. Теперь и ты его увидел. Поверь, Земля тогда была прекрасна. Она прекрасна даже сейчас, когда ее раны укрывает ночь.