Возвращаясь на круги своя (СИ)

"Что за случайность?"

"А то, что человек может быть виновен, только когда у него есть выбор. Понимаешь? А если выбора нет - то он невинен. Дали приказ - иди, выполняй, никакой вины тут нет. Другое дело - почему такой приказ дали именно ему, а не другому? А? Случайно? Нет, совсем не случайно. Он был в позиции получить такой приказ. Понимаешь? Кто служил в концлагерях? Все, кто угодно? Нет, не все - только эссэсовцы и украинские добровольцы. А эсосвцем разве кого-нибудь заставляли быть? Нет, не заставляли, человек сам решал за себя быть эсэсовцем или нет. А раз принял решение, сделал выбор, то и отвечай за него. Тоже самое быть офицером: и здесь тоже был свободный выбор. Другими словами, тот же Эйхман был виновен не в том, что посылал людей в лагеря смерти, а в том, что он был эссэсовким офицером."

"Ну, ты и даешь! Тогда получается, что все эссэсовские офицеры одинаково виновны. Даже те, кто ни совершал преступлений!"

"Да, это именно так. То что Эйхман был в своей должности, а, скажем, какой-нибудь Ганс писарем - это чистая случайность. Могло быть наоборот. Кто-то, например Гиммлер, мог назначить Ганса ответственным за уничтожение евреев, а Эйхмана - писарем. Понимаешь? И Эйхман и офицер СС Ганс одинаково виновны и поэтому подлежат одинаковому наказанию. Тогда это будет справедливо, потому что именно справедливость, а не то, что называешь "невинный не пострадал" должно являтся главной основой любой юриспруденции, и нашей и вашей"

"Позволь мне с тобой, Борис, снова не согласиться - коллективной вины не бывает. Не могут же все офицеры СС быть одинаково виновными"

"Тогда почему же виновен кто-то один из них? Ты знаешь, что сказал на суде Франц Стангль, бывший комендант в лагерях смерти Треблинка и Собибор? Он сказал, что совесть его чиста. Почему? Потому что когда-то давно, когда он еще учился в полицейской школе, ему обьяснили, что для состава преступления необходимо иметь четыре составляющих, что если хотя бы одно из них отсутвует, то никакое акция не является преступлением. Во-первых должен быть закон, который эта акция нарушает. Даже если представить, что им должен быть выдуманный много лет спустя некий "универсальный закон", цель которого подогнать под себя раннее совершенные действия, то остается все еще три составляющих. Следующее составляющее - это обьект. Ну, им были евреи. Это есть, с этим ничего не поделаешь. Третье составляющее - это само действие. Оно тоже было - убийство. А четвертым составляющим является намеренье. Вот его-то как раз-таки не было: он не хотел никого убивать. Ему приказали. Так что выходит, что даже по вашим надуманным законам он невиновен."

"Пустая философия. Коллективной вины нет и быть не может. И поэтому коллективное наказание само по себе является преступлением"

"Ну видно я тебе никогда не докажу. Смотри, мы сдесь уже полчаса болтаем, а ехать в Линкуву нам еще часа четыре. Где Сергей? Что он там делает?"

Сергея мы нашли на улице; он, вместе со своей тетей, рассматривал машину.

"Ну, скоро мы поедем?" - спросил его Борис

"Сегодня мы не сможем поехать" - сказал Сергей с грустью - "Нам придется остаться еще на день. Мне нужно поменять свечи. Старые не годятся. Не работают"

"Мы сегодня не сможем поехать" - перевел мне слова Сергея Борис.

"Why?" - спросил я

(Почему?)

"He needs new candles" - ответил Борис

(Ему нужны новые свечи)

"Candles? Why new? Does he already have the old ones? Why does he need them at all? Is he going to a funeral?"

(Свечи? Зачем новые? У него что - есть старые? И зачем они ему нужны вообще? Он что - идет на похороны?)

"What funeral? He needs to drive us; he needs candles for his car"

(Какие похороны? Он должен нас везти. Свечи нужны ему для его автомобиля).

Я ничего не мог понять. Я тогда не знал, что английское "sparking plugs" по русски называется "свечи". Ведь "свечи" (candles) - это восковые "свечи", ну те, которые зажигают, когда нет электричества или на похоронах. Я не мог понять - зачем автомобилю нужны восковые свечи. Ничего себе, я подумал тогда, русские изобрели автомобиль, который работает на восковых свечах. Неудивительно, что он так плохо едет.

"What are we going to do?" - спросил я Бориса.

"Да" - сказал Борис - "Ты совершенно прав."

И обратившись к Сергею, добавил:

"А где мы будем ночевать?"

"Я - у тети. А вы - вы можете в гостинице"

"Listen" - Борис снова обратился ко мне - "we need to go to hotel"

Что же делать? Пришлось опять раскошелиться. Но я об этом не очень сожалею. Ведь если бы мы не остались на ночь в Каунасе, в гостинице "Лиетува" ничего бы не случилось и я бы никогда не узнал бы о тех вещах, которые изменили мою жизнь.

Одни говорят, что пути Господа неисповедимы, другие - что все в мире случайно. А мне кажется, что во всем есть какая-то, нами неизведанная, закономерность. Что от начала до конца жизнь идет по какому-то руслу, которое приводит к, четко означенному, результату.

Ну вот, я уже заговорил как фаталист.

Глава 7

На ночь мы устроились, как я уже сказал, в гостиницу "Летува", в самом центре Каунаса, на улице Лайсвес Аллея. Это относительно неплохая гостиница, даже по американским стандартам, и стоит она тоже недорого. Снаружи она выглядела гораздо хуже чем внутри. Комнаты оказались чистыми, постель свежею и обслуживание адекватным.

Проходя по вестибюлю мы встретили какого-то знакомого Бориса и у них состоялась короткая беседа. Я включил диктофон и записал ее. Так что, если кто-то интересуется литовским языком и хочет узнать как он звучит, то он может почитать мою запись.

(Это очень интересный и редкий язык: во всем мире на нем говорят не более трех миллионов человек. И в тоже время он очень древний язык - это самый близкий, из всех европейских языков, к санскриту, языку мифических арийцев)

(Привожу их разговор полностью, так, как записанно у меня на диктофоне):

Йозас: Ei, Borisаs! Senai matitas! Iš kur tu čia atsiradai?

Борис: Jozai!? Sveikas! Ka tu čia veiki? Kuo užsiminei?

Йозас: Dirbu šitam vat viežbutie. Jau keli metai. Darau visokiu nesamoningu darbu.

Борис: Nu ir kaip - patenkintas?

Йозас: Ka tau pasakiti? Kaip žydas pre vokečiu. Bet ka dariti? Kitokiu darbu čia nera.

Борис: Atvažiok pas mumis. Vilniuja daugiau darbu ira. Daug turistu.

Йозас: Rusai dauguma. Girtokliai. Aziatai. Ne, aš geriau nuvažiosiu kur nors i Voketia arba Irlandia. Visi dabar ten išvažioja. O ka tu čia veiki?

Борис: Aš va atviažiau turista amerikona. Tikras aselas - nieko ne supranto Turiu jam viska aiškinti. Bet moka gerus pinigus.

Йозас: Kur jus dabar einant?

Борис: Norim paješkoti kur galima pavalgiti. Gali porekomndoti koki nors restorana?

Йозас: Čia apačioj ira neblogas restoranas lietuviu patiekalai. Bet isai atsidaris tik už pora valandu. Jegu jus galit palaukti.

Борис: Ačįu už inšormacija. Mes palauksim. Laimingai Jozas; aimingai nuvažioti i vakaru Europa ir rasti darba.

Йозас: Ir tau laimingai! Iki pasimatimo!

Вот такой у них был разговор.

Я потом спросил у Бориса - кто это?

"Мой бывший коллега с университета." - ответил мне Борис - "Промышляет где и чем попало, никак не может найти себе постоянную работу по специальности. После того, как Литва обрела независимость, работы становится все меньше и меньше. По-видимому, без жертв свободы не бывает."