Бегущая зебра (СИ)

- Быть голой - это тоже роль, - усмехнулась Вальтро.

- Добровольная роль - это позиция, а не рабство! - Юлия резко села, крепко сжав в кулаках корни роскошных волос. - Ты не можешь не смотреть, куда ставить ногу, пока ходишь по земле, и не смотреть на других, которые смотрят на тебя. В раю ты будешь ходить голой, не ведая, где голова, а где жопа, но пока ты живешь, ты на сцене.

- Ты танцуешь, - заметила Вальтро. - Нельзя отказаться от танца вообще, полный отказ - это полная смерть.

- Вопрос только в том, - Юлия упала на спину и, смеясь, сделала ногами балетное па, как будто танцевала, опираясь на воздух, - чтобы танцевать с жизнью, а не пробираться среди танцующих, как подлая нищенка в грязных тряпках.

ГЛАВА 13.

- Меня заводят твои фотографии, - сказала Вальтро. - Не пойму, откуда это во мне взялось?

Вечером, сидя на кровати, они рассматривали журнал из коллекции Юлии, Жоржик был совершенно прав в своем знании жизни и знании людей - она всегда таскала с собой то, что доставляло ей кайф, как визитную карточку самой себе.

- Не паникуй, - усмехнулась Юлия. - Это знакомо всем женщинам, не только тебе. Ты подсознательно ставишь себя на мое место - раком и заводишь себя сама из этой позиции - со стороны, ты еще больше взмокнешь, когда увидишь свои фотки. Женщины не способны возбуждаться так, как это делают мужчины, - через механическую стимуляцию какого-то органа. Когда ты любишь меня, ты любишь себя во мне, потому что чувствуешь то, что чувствую я. Если мужчине засунуть палец в жопу, он кончит от простого нажатия на предстательную железу. А ты видела когда-нибудь женщину, которая кончает от простого нажатия на клитор? Мужчина может истечь потом, спермой, слезами и кровью и не доставить удовольствия женщине, даже зоновской кобле - и то нужна хоть капля любви. Или ненависти, что в любви одно и то же. Когда мужчина трахает мужчину, один сосредоточен на своей жопе, а другой - на своем члене, они разделены, и между ними нет ничего, кроме говна и пота. Мужчина может трахнуть женщину без любви, но женщина не может без любви ни дать, ни взять, она кончает своим сердцем и своим мозгом, а не мандой. Любовь между женщинами - это искусство равноправного обмена любовью, а не греко-римская борьба. А любовь между мужчиной и женщиной - это еще большее и редкое искусство, потому что каждому из любовников требуется вдвое больше и сердца и мозгов. Вот почему так много баб болтается между хуями, страдая бешенством шмоньки или тупостью башки, - эти дуры не понимают, что пизду нельзя заткнуть куском мяса, или думают, что количество хуев может перейти в качество сердца.

- У тебя было много мужчин? - спросила Вальтро.

- Если загибать пальцы, с которых я начинала, то пальцев не хватит, - расхохоталась Юлия. - С семи до четырнадцати - очень много. Потом - меньше. А сейчас я уже плюнула на них вообще. А у тебя?

- А у меня их вообще и не было, - после короткой заминки, ответила Вальтро.

- А ты любила кого-нибудь? - спросила Юлия.

- Нет.

- Тогда ты ничего и не потеряла, - уверенно сказала Юлия. - Каждый раз, когда ты даешь без любви, ты становишься беднее. Лучше уж воспользоваться правилом большого пальца - останешься при своих и не подхватишь сифилис.

- Эй, девки! - донесся снизу вопль Жоржика. - Эй, там, наверху!

Вальтро выглянула в окно.

- Ну, что?

- Почему ты бросила больных стариков на произвол судьбы? - заорал уже основательно поддатый Жоржик.

- Ты что, не видишь, у нас закончилось лекарство! - он поболтал в воздухе пустой бутылкой.

- Сейчас принесу! - крикнула в ответ Вальтро.

- А ты можешь принести нам бутылку сюда? - спросила Юлия. - Мы можем надраться здесь вдвоем и без них.

- Зачем? - удивилась Вальтро.

- А разве, чтобы надраться, нужна какая-нибудь причина? - усмехнулась Юлия.

- Ну, ладно, - кивнула Вальтро, - Сейчас обслужу их и вернусь.

Совсем стемнело, луна залила двор серебряным светом, полковник уже откланялся, Жоржик и Нелли все еще сидели за столом, предаваясь неспешной беседе и вентилируя утомленные организмы ночным воздухом. Жоржик посмотрел на окна второго этажа - в комнате Вальтро оранжево светилась занавеска.

- Похоже, Вальтро нашла общий язык с твоей внучкой, - сказал он.

- Я очень рада, - ответила Нелли. - Обеим девочкам это может пойти на пользу.

- В том, что мы делаем, есть качество чистого искусства, - сказала Вальтро.

Они лежали голые поверх постельного покрывала, их одежда была разбросана по полу рядом с почти пустой бутылкой виски.

- Ты имеешь в виду эту живопись? - Юлия лениво подняла колено и показала кровоподтек на внутренней стороне бедра.

- Я имею в виду, что в этом нет никакой цели и никакого смысла, кроме чистого кайфа, - ответила Вальтро.

- А чего, кроме кайфа, хотят все люди, которые трахаются сейчас по всему миру? - удивилась Юлия.

- Мужчина и женщина могут зачать ребенка, - сказала Вальтро.

- Ты думаешь, твои родители имели в виду тебя? - расхохоталась Юлия. - Каждый человек - это побочный продукт удовольствия. Если ему повезет, его смоют в унитаз сразу. А если не повезет, то через целую жизнь.

- Мне нравится твой оптимизм, - сказала Вальтро.

- Мне тоже, - сказала Юлия, - поэтому, раз уж я здесь, я буду получать кайф, имеющий смысл в самом себе. Это намного честнее, чем смывать плоды в унитаз.

- Это принцип чистого искусства, - задумчиво заметила Вальтро, - не имеющего никакой цели, кроме самого себя. Но некоторые называют это извращением.

- Некоторые дергают за ручку унитаза, - злобно отозвалась Юлия, - и называют это социальной справедливостью. Извращение - это плодить детей, которые сдохнут на помойке. Нас обеих выбросили голыми жопами на лед и напрочь отбили способность к деторождению. Но мы выжили, и все, что мы можем сделать, - это не отдать им своих детей, чтобы их убили на войне или превратили в рабочий скот. Так давай жить дальше и рвать, чем Бог послал, их детей, которые сожрали наших, - Юлия крепко хлопнула себя ладонью между ног, - и плевать и на их справедливость и на их сраные понятия. - Она подхватила с полу бутылку и одним глотком допила виски.

- Слушай, давай погоняем на мотоцикле, а?

- Мы сильно под газом, - сказала Вальтро. - Дело не в том, что опасно. А в том, что мне не хочется валяться посреди дороги кверху жопой в лопнувших от удара джинсах, я сама видела такое много раз.

- Ну, мы же интеллигентные женщины, сестричка! - Юля широко развела руками. - А интеллигентные женщины наводят марафет перед тем, как сделать глупость. Тогда они не валяются на дороге в задранных юбках, даже если и выжрали по бутылке водки.

Вальтро выглянула в окно. Луна, как прожектор освещала пустой двор, Нелли и Жоржик уже уползли спать.

- Ладно, - сказала она, - Трубка у тебя есть?

Зверь рвал пространство, пожирая колесами и грунтовку, и хруст кукурузного поля - ему было насрать на пересечение местности, он рычал, из пересечения хромированных рогов торчал вперед столб света. Луна прыгала на неровностях почвы, звездная пыль летела из-под колес, дыбом вставая до неба, до неба было - рукой достать. Столбы лунного света дырявили ночь, как картечь, прошибая занавес ночи вихрями светотени, ветер вздымал черно-белую гриву, прочь унося пожираемый мир, и жег обнаженную кожу ледяными искрами звезд.

Два городских полумальчика, два полуамерикэн-боя, двое юношей из хороших торговых семей - Тоник и Геник еще ранней весной раскинули сладкую сеть посреди кукурузного поля, окропив потом своих лиц каждое черное семя, упрятанное в теплую землю. Теперь, оставив "тойотку" на грунтовой дороге, они ползали меж кукурузных рядков, собирая заслуженный урожай, - драгоценные, восхитительно большие головки настоящего туркменского мака. И Тоник, и Геник были здравомыслящими, хоть и молодыми людьми, умеющими защитить свою собственность, - под рукой у Геника был топор, а у Тоника - обрез мелкокалиберного карабина. Они услышали рев двигателя и увидели свет, но мотоцикл надвигался слишком быстро, оставив им время, только, чтобы упасть на задницы. Тоник в панике вскинул ствол.