Волчья тропа

От аромата, доносящегося из кастрюльки, у меня желудок свело.

Он опять кивнул. Наверное, привычка.

– У меня редко гости бывают.

– Лет пятнадцать тому назад женщина с мужем по пути на золотые прииски.

Я не хотела ему так много рассказывать, однако каждый раз, когда я пыталась уснуть, из глубин памяти всплывали слова из маминого письма, и сейчас я отчаянно надеялась, что он все-таки видел моих родителей. Вдруг расскажет, как они выглядят. Бабка свои журналы как святыню хранила, а дочкиных фотографий в доме не было ни одной.

Мэтью откинулся на стуле, надул щеки и почесал в затылке.

– Пятнадцать лет тому назад? И не упомнишь… Значит, за золотом шли?

Я кивнула.

– Мы в то лето церковь в Мартинсвилле достроили. Немало путешественников к нам заглядывало.

Я почувствовала слабый проблеск надежды. Мартинсвилль мама упоминала в письме.

Он продолжил рассказ, в этот раз глядя прямо на меня, хотя до того в потолок пялился – вроде как все воспоминания у него на чердаке хранились.

– В основном мужчины – группки из четырех или пяти друзей, которые складывали в общий котел все, что у них было. Еще нескольких одиночек – глупые идеалисты. Теперь припоминаю – была там одна семейная пара. Как их звали, не помню, но шли они в Халвестон. А женщина была симпатичной… – Он рассмеялся и добавил: – Точно, я ее запомнил, потому что она назвала Юкон Великим. Ни разу не слышал, чтобы старину Юкона так называли.

Еще слова из маминого письма. Наверное, я улыбнулась, потому что Мэтью замолчал и взглянул на меня. Потом спросил странным бесцветным голосом:

– Твои родители? Правда?

Было в его голосе что-то такое, отчего отвечать совсем не хотелось, однако мое лицо все за меня сказало. Мэтью молчал, глядя на меня со странной смесью жалости и веселья. Чего это он?

Потом он встал и подошел к высокому книжному шкафу в другом конце комнаты. Из щели между шкафом и стеной достал рулон бумаги и развернул его на столе. Я увидела карту БиСи, Севера и других территорий, мне неизвестных. На ней не было надписей, как на бабкиной.

– Мы здесь, – сказал Мэтью и ткнул длинным тонким пальцем в черную точку, окруженную пустотой.

Я нашла хребет, с которого спустилась, и Муссу. Дальше на юг была еще одна точка – наверное, Долстон, хотя вполне возможно и Риджуэй. На карте весь мой путь занимал не больше фаланги пальца, и когда я взглянула на север – бескрайний и пустой, – мне стало страшно.

– Это Мартинсвиль? – спросила я, указав на черную точку, рядом с которой был нарисован крест.

Мэтью еще раз кивнул и улыбнулся. Интересно, а он больше ничего не умеет?

– Твои родители отправились в путь во время второй Лихорадки?

– Да, сэр.

Я слышала, что во время Большой Глупости какие-то идиоты сбросили бомбы не туда, куда надо, искорежив землю и открыв залежи желтого металла.

Мэтью откинулся на стуле, поглаживая подбородок.

– Долгий путь. Посмотри сюда – это Халвестон.

Дорога к нему была одна – вверх по карте, через пустоту.

– Как ты сама туда доберешься? Несколько сотен миль…

Я поморщилась. Зачем он спрашивает? Лучше бы он не видел моего испуга. Дорога есть дорога, десять миль или сто – какая разница? Ну, так я себя успокаивала.

– У меня есть две ноги. А что еще надо?

Он кивал и кивал, словно деревянный болванчик.

– Еда, например, – сказал Мэтью, взглянув на горшочек с чили, – и вода.

Он посмотрел на пустой стакан, потом перевел взгляд на меня.

Стул вдруг показался ужасно неудобным.

– Мне просто не везло. Я умею охотиться… Просто… просто не везло.

Мэтью улыбнулся одними глазами, а потом забарабанил по столу.

– Тогда возблагодари Господа за то, что он послал тебе меня.

Он встал и подошел к плите, где кипел горшок. Навалил целую миску чили, от которого шел пар, и поставил передо мной. Затем положил рядом одну из тех серебряных ложечек. Себе накладывать не стал.

– Ешь, пока горячее.

Меня дважды просить не надо было. Во рту пекло, но я не обращала внимания. Как будто голос мне нашептывал: «Привыкай к роскоши, Элка. Теперь все будет хорошо! Такой же чили, острый и мясной, ждет тебя на севере».

А потом донесся топот копыт. Несколько лошадей. У меня сердце упало. Мэтью помрачнел, молча встал, взял ружье и направился к двери. Я продолжала жевать. Пропади оно все пропадом, но я таки набью желудок, прежде чем начнут палить.

– Эй, вы! – рявкнул Мэтью и, пинком открыв дверь, вскинул ружье.

Я сидела в стороне от двери, но могла видеть, что происходит снаружи. Мэтью, стоявший в дверном проеме, оглянулся. Его лицо, освещенное льющимся с улицы светом, исказила жутковатая улыбка. У меня внутри все сжалось, но я продолжала глотать чили.

Над дверями висело распятие. Ну, знаете, вроде как Господь благословляет вас, когда вы выходите из дома. Я-то всегда считала, что это трусость. Как говорится, на бога надейся, а сам не плошай. Потом я прищурилась и хмыкнула. Распятие было перевернуто. Уж если ты деревяшку прибить не способен, то тебе никакой бог не поможет.

Я покачала головой, доела чили и взглянула на карту. Маленькие городки на ней были отмечены красными точками, а те, что побольше, – черными квадратиками. Вдоль дороги на север я вообще черных квадратиков не увидела. Только пригоршня красных точек, окруженных пустотой. Вот и отлично! Людей-то я не особо люблю. Никогда не знаешь, что у них на уме. Поди разбери, обнять они тебя хотят или придушить?

В верхней части карты Мэтью зарисовал целый кусок старой территории. Наверное, это то место, куда бомбы во время Большой Глупости упали. Я разглядела там только одну красную точку, однако букв я не знаю, потому название прочитать не сумела.

Звук копыт стих.

Я уже вылизала всю тарелку и не смогла сдержать отрыжки. Брюхо сказало спасибо за отличный хавчик.

Потом я услышала голоса. Вернее один, женский, который мне был отлично знаком. Какого черта тут Лайон делает? Она что, за мной шла? Или это просто единственный дом между Муссой и горами? Случай привел этого бледного демона сюда или она умнее, чем я думала?

Вдруг весь хавчик попросился наружу. Я вскочила и спряталась за дверью.

– Преподобный Мэтью? – спросила судья Лайон. От ее ледяного голоса по спине побежали мурашки.

Желудок от страха скрутился в тугой узел, выпихивая чили.

Я не слышала, что ответил Мэтью. Наверное, опять кивнул.

Потом до меня донесся скрип седел – видать, всадники спешились.

– Преподобный Мэтью, вы знаете, кто я?

– Да, мэм, знаю.

– Я ищу двух людей, – сказала она, и мне показалось, словно на меня обрушился огромный камень. Двух!

– Посмотрите на этого человека. – Я услышала хруст бумаги. Наверное, тот портрет Крегара. – Вы его видели?

– Да уж, такое лицо я бы запомнил, – сказал Мэтью. – Вот только я его ни разу не видел.

– А девушку?

Я напряглась.

Мэтью молчал. Неужели выдаст меня? Может, уже выдал?.. Я судорожно шарила глазами по комнате, ища выход, но железные жалюзи на окнах превратили ее в крысиную ловушку.

Потом я услышала шаги, звяканье шпор и скрип деревянной ступеньки.

– Не возражаете, если я тут осмотрюсь?

Голос Лайон теперь прозвучал намного ближе.

Я нащупала нож и встала за дверью. Я слышала, как фыркали лошади на улице. Судя по всему, там было еще двое, помощники Лайон. Она их хорошо выдрессировала, они не проронили ни слова.

– Мадам, – произнес Мэтью и сделал шаг ей навстречу. – Вы думаете, такой старый кобель, как я, не заметил бы девчонку?

Он рассмеялся.

На сердце полегчало. Он меня не продал. Пока.

Лайон сдвинулась с места, и я смогла разглядеть ее в узкую щель между дверью и стеной. Поразительно, как она здесь оказалась? Я еще раз напомнила себе – держись подальше от людей, потому что они привлекают других людей. От них одни неприятности. Вот она, стоит передо мной – бледная, вся затянута в черное, и волосы прям идеально уложены. Она была выше, чем Мэтью, а спину держала так прямо, что я взглянула на нее и сама выпрямилась.