Путь к сердцу

Лесли Лафой

Путь к сердцу

Пролог

13 августа 1871 года Цинциннати, Огайо

Ривлин стоял в углу гостиной своей матери и наблюдал за тем, как его семья и друзья празднуют рождение еще одного внука Килпатриков. Он знал здесь всех, рос вместе с большинством из них и когда-то сам принадлежал к их кругу. Потом он уехал отсюда, чтобы выполнять свой долг, сражаясь под знаменами генерала Гранта. И вот все переменилось. Он сам переменился. Ривлин покинул дом семнадцатилетним мальчиком и стал мужчиной в мире, далеком от гостиных, модной одежды и общества хорошо воспитанных людей. Он больше не соответствовал ни этому месту, ни этим людям, ни образу жизни, который они вели. В результате, вместо того чтобы свыкаться день за днем с неприятной и болезненной правдой, он уехал, а потом вернулся снова, на этот раз как преданный сын, готовый взять в свои руки бразды правления после смерти отца. Он совершил ошибку.

Сказать по правде, думал Ривлин, потягивая виски, он словно бы только для того и создан, чтобы совершать ошибки. А еще для того, чтобы слишком долго приходить к осознанию неверности своих суждений и тратить потом целую вечность на исправление допущенных ошибок.

На сей раз этот процесс отнял у него полгода — настоящий рекорд быстроты. В свои двадцать пять лет он только и думал о том, что делать с неудавшейся жизнью. Если бы ему исполнилось тридцать, он, вероятно, обрел бы способность рассуждать здраво и, написав матери, поручил ей передать неожиданную новость шестерым старшим братьям и сестрам. Они были бы поражены, либо — при благоприятных обстоятельствах — их радостные восклицания были бы столь же бурными, как и вопли негодования, которые они станут испускать, узнав, что он снова ускользнул от них.

Ривлин поставил пустой стакан на стол и вышел из комнаты. Остановившись у столика в прихожей, он достал из нагрудного кармана телеграмму, осторожно положил ее на серебряный поднос и поднялся к себе наверх, чтобы поменять одежду и весь курс своей жизни.

13 августа 1871 года Оклахома

Мадди Ратледж, выйдя из единственной комнаты школьного здания, прикрыла ладонью глаза от ослепительного солнечного света. Жар дрожащими волнами поднимался от иссохшей земли. Мадди пробиралась сквозь эту жаркую завесу, опустив голову и вглядываясь в тропинку, которая вела к роще. Это совсем не похоже на Люси — не прийти на занятия. Мадди нисколько не беспокоилась бы, если бы так поступил кто-то из других учеников из племени чероки. но Люси Три Дерева была фанатично увлечена всем строем жизни белых людей. Что-то стряслось, Мадди нутром чувствовала это.

Темный силуэт единственной лошади, влекущей черный экипаж, отделился от линии деревьев и двинулся ей навстречу. Мадди узнала экипаж и поняла, что миссис Стюарт, самозваная блюстительница прав и правил из Талекуа, направляется в школу со своим ежемесячным, но всегда неожиданным инспекционным визитом. В любое другое время Мадди была бы раздражена ее присутствием, но сегодня восприняла приезд почтенной дамы как истинный дар судьбы.

Десятью минутами позже миссис Стюарт уже восседала за учительским столом, а Мадди поспешила к лошадям, привязанным в тени деревьев. Здесь находилась и кляча, спасенная от смерти стараниями Мадди, заверившей заинтересованных лиц, что лошаденка вполне справится с несложными и немногочисленными потребностями учительницы. Покопавшись в седельных сумках, Мадди извлекла потрепанную войлочную шляпу и револьвер. Добрые христианки, которые воспитывали ее в сиротском приюте в Айове, пришли бы в смятение при виде этих вещей. Шляпу они в конечном итоге согласились бы, хотя и неохотно, признать за предмет, необходимый в условиях жизни на границе для защиты от палящих солнечных лучей, но оружие… Благонравные женщины ни за что бы не одобрили шестизарядный револьвер. Это орудие дьявола, зло, искушающее сердце и руку того, кто владеет им. Правда, дамы из Айовы не знали гремучих змей, никогда не встречались с шестью футами свернутого кольцами смертельного яда и не могли уразуметь, что змеи эти порой умирают не от глубокой старости, а от совсем иных причин. Это был реальный факт жизни на пограничной территории, и с ним Мадди познакомилась, едва приехала сюда два года назад.

Вооружившись и обеспечив себе маломальскую защиту от жгучих лучей солнца, Мадди вскочила в седло и двинулась к хижине семейства Три Дерева, взвешивая по пути все имеющиеся возможности. Люси еще ребенок, но после смерти матери прошедшей зимой девочке пришлось взять на себя все заботы по хозяйству. Ее отец почти постоянно отсутствовал, навещая друзей и родственников в окрестных поселениях. Люси могла заболеть и страдать в одиночестве, с ней мог произойти несчастный случай или же…

Мадди вздрогнула и резко выпрямилась в седле. Восемь девочек чероки были зверски изнасилованы и забиты до смерти за последние полгода. Мадди не хотелось думать, что Люси могла стать девятой.

Мадди подгоняла свою престарелую конягу, насколько позволяла совесть, стараясь убедить себя, что причин сегодняшнего отсутствия Люси в школе найдется немало, так что не стоит думать о самом худшем, и ей это почти удалось к тому времени, как она добралась до деревьев.

Узкая тропа привела ее на крошечную вырубку, посреди которой стояла полуразрушенная лачуга. Внезапно где-то совсем рядом фыркнула лошадь. Кляча Мадди остановилась как вкопанная, и Мадди быстро спешилась. У Люси лошади нет, лихорадочно соображала она, в школу и из школы девочка каждый день ходила пешком. Нет лошадей и у друзей Люси, таких же нищих и грязных, как она.

Оставив свою лошадь возле хижины, Мадди подошла поближе и осторожно выглянула из-за угла. Сердце у нее бешено заколотилось — она узнала рослого гнедого коня Калеба Фоли, сына главного индейского посредника. Люди поговаривали, что именно Калеб…

Мадди обогнула угол, и уже готовый сорваться крик замер у нее в горле. Дверь хижины была разнесена в щепки. В эти секунды Мадди думала только о спасении Люси и рванулась ко входу по обломкам.

В полутемной лачуге глазам ее предстала жуткая картина. Люси, совершенно голая, скорчилась в дальнем углу; лицо ее было мокрым от слез, волосы спутаны и в крови. Полуодетый Калеб как раз в эту минуту отвернулся от девочки и потянулся за кочергой.

Мадди попятилась, и тут Калеб, взревев, кинулся на нее. Люси негромко вскрикнула.

Ощущение неотвратимости происходящего и странное спокойствие охватили Мадди, когда Калеб Фоли рухнул прямо на нее.

Бывает, что змей приходится убивать.

Глава 1

Октябрь 1873 года Форт-Ларнед, Канзас

Рассеянно прислушиваясь к попыткам своей товарки по заключению читать вслух, Мадди смотрела на то, как проходит свет сквозь переплет чердачного окна. Было в ее жизни время, когда она просто не обращала внимания ни на свет, ни на танец пылинок в нем. Потом, в первые месяцы после приговора, это стало единственным хрупким звеном ее связи с внешним миром. Цвет и наклон лучей обозначали смену времен года и часы дня. Пылинки говорили ей, что погода радует тех, чьи жизни принадлежат им самим. Девятнадцать месяцев, неделю и три дня Мадди отсчитывала время пылинками. А потом к ней втолкнули через дверь Рози и Майру, и Мадди уже не надо было так цепляться за этот отсчет, чтобы не повредиться в уме. Теперь она наблюдала за пляшущими пылинками только ради развлечения.

— «…наши жизни, наше будущее… нашу… нашу…»

Рози запнулась на слове «священную», потом прочитала его с ошибкой, и Мадди попросила ее попробовать еще разок.

Пятнадцатилетняя девочка, на целых двенадцать лет моложе Мадди, Рози сохранила естественное любопытство ребенка. Сдвинув брови, она ниже склонилась над страницей и через секунду почти выкрикнула трудное слово — опять неверно.

Смутившись, она проговорила с улыбкой:

— Прости, пожалуйста…