Возникновение(СИ)

Мы идём, Старцы, далеко не чистыми тропами;

За восточной звездой ползём жирной землёй, окопами.

Я мог бы им тотчас Ваше имя назвать и во что верите,

И когда Вы им Слово первое сказать доверите!

Но проповедник всякий здесь - пошлец неясный,

И рушится мост наш под рокот ужасный!

Нам есть ещё ночь, чтоб несчастье поправить,

Но звезды не могут нас к Делу наставить...

Я очень устал. Небесный свет - тщетен.

Костёр наш дымит, и со звёзд он приметен;

Тело знобит, а в немедленных сферах

Мысль исчезает в бездарных примерах ...

Желают чумазые лица - "как надо".

Я в ночь пожелал бы чистого "яда"!

Я очень устал... небесный свет - тщетен.

Восходит луна, не скрывая отметен,

Что были насажены кровью и блеском...

Кровь нынче ж не огнь, а правда - не веска.

Безмолвное зарево, смысл Пожара

Рук серых не греет. Дымит наша кара,

Слезит, не внушает и душит волненье.

И млечный наш путь - лишь пустое теченье!

Сверкнула, упала... "Звезда, ты не ново.

Пусть тот, кто устал, найдет для нас слово".

Горние Мудрецы, мы снова движемся. Таков наш смысл... демонический ли смысл? Я сам лично этого демона крылатого ношу под сердцем и никому его не доверяю, ибо я не могу прослыть бессердечным на этой земле. Демон хочет спастись! Molto bene, - отвечаю я демону. Многие принялись корить меня: Демон говорит твоими устами!

Хорошо, - отвечал я многому. - Но поистине ли вы знаете толк демоническим наречиям? Демоническими ли речами вы были движимы и раздвижимы?

Тушите костры! Утро! Вдохновенное утро! Сколько всего прекрасного сочинялось в честь утра, в честь этой пробуждающейся души! Воспоминали ли вы, что такое душа, попутчики?

"Напомни нам, аксакал!.." - весело загоготали они.

Солнце малиновое -

Пламя рябиновое!

От сна и сквозь ночь

Устремляется прочь

Безумно-ясная,

Чисто-прекрасная -

В мир, невдомёк!

Как хрусталь, стебелёк -

На вспышки и грозы!

В лепестках розы

Укрылось ненастье...

Обнялось счастье!

А ветер кружится...

Звездам не спится,

Их лелеющий взгляд -

Дышащий яд!

Дышащий яд!

Над розой горя,

Расцветает заря;

Развевается холод -

Он вечен, он молод...

Движение, пир!..

Ниспосылается мир!

Чего не знают на горах, так это о печали Открытий. А я ведь вам вновь не открыл ничего нового, многие?.. Но ваш путь - мой путь. Наша цель, устремлённые, в том - чтобы собрать воедино мировую печаль и тащить... тащить, пока тащится, пока под горку, пока по ветру, пока не скажем мы ей: buona notte, печаль! Непосильная печаль! - мысль о горестных силах.

Будто в пустое пространство смотрю.

Здесь смерть, темнота, но, друг, я - не сплю;

Ступень подходящую тебе я открыл?

Ты ж вновь улыбаешься, ты себе мил...

Мы идём не спеша,

Мировая душа.

-В вашем обществе, попутчики, я от всего сердца разлюбил "завтракать". "Завтраки" эти надеялись на "завтра", в котором можно было бы "отзавтракать". Но мы действительно рано встали, потому, пожалуй, раскинемся под ветвями этого знаменитого, циклопического древа, под которым вы в надежде своей и нужде насытитесь. Я же помолюсь - ужину.

-Не расскажешь ли нам, величественный, где же ты научился "молитве к ужину"? - спросил отпетый старик, стоя одной ногой на краешке дупла и обрывая желуди. - Не таи, пожалуйста, от нас глупых историй!

-Сон мой - единственный мой кормилец, старик! Разве "себя" я кормлю ужином! Рвешь руками ты корм, который под твоим ногами, - об этом мне говорил вчерашний мой сон. Горе тебе, если бы я не отужинал, старик! Поистине, вам - завтрак, мне - молитва.

Но кого это вы так скоро привели, первые насытившиеся?

-Мог бы, наверное, ты и знать. Мудрец перед твоими очами! - отпустили в мою сторону со смешком позавтракавшие. - Он путешествует один, и мы поймали его в свои любопытствующие сети, этого царского рыболова, - пуще прежнего рассмеялись откормившиеся, - он поведал нам о том, что его трое попутчиков уснули под высоко-стоящим древом соседней пустыни!

-Поистине, друзья, вы ничего не поняли из того, о чем поведал вам этот вдохновенный Дух, ибо давно уже не время ходить в одиночестве! Вы те же самые спящие толкователи, как и те избранные смельчаки, отправившиеся за "Одиноким". Пустите же Духа, он опасен для вас несвоевременным прозрением, которое непоправимо и не истолковывается никаким образом.

Возвысились и падают приметы.

Пророчества горят, как в зное - лето!

Гремят литавры! Ангельские муки

Берут себя в лилейные, святые руки...

Мы ж топчем дым, взрываем грязь,

Рубиновая кровь - вся наша связь!

Стучим мы в окна, бьёмся всюду в стены,

А путь далек и так нечист, как все измены.

Швыряет ветер наугад, и море - стонет,

Оно всё видит: плот сей в сонмах волн утонет!

Не думай, не ворчи теперь, греби, мертвец!

Что ж хныкать нам о том, что пройден наш конец...

Нет вещества, нет сил, ты плачешь - в море;

Отчаянье святое: так сложилось горе.

Нестись и биться нам все сорок лет,

Но, может быть, у нас их вовсе нет.

Да, сокрушающиеся странники, у вас много дел: у нас не осталось времени даже для времени. Но в нашем положении, на этих болтающихся волнах, по правде, и не нужно никого такого времени, нам нужен только шанс! Но вы, расчетливые мужи, слишком мало вы доверяете шансу - ученого пространства.

Если же мы завтра в нашем бедственном положении устанем от себя с улыбкой на ртах, то вы обсчитались, правоверные; а пространство ваше - грусть! Тогда в нем вы и похороните своего Бога. Вы вместе со мной - убежденные верующие! Родня я с вами до последнего дня!

В образах светлица,

В надежде лица;

Свет солнца - знаем.

Взгляд твой - спасаем.

Беги - к берегам

По смышленым волнам!

Мысль твоя - остов,

Обитаемый остров!

Вслед за птицей свершений,

Как утренний гений,

Расправивший крылья

В мирах изобилья,

В мирах впечатленья,

В слезах приключенья,

Пронесся в просторе!

В глазах твоих - море

Горит сновидений,

Бурь и падений!

-Вас спас случай, меня же - вдохновение.

-Мы устали от случаев, мы задыхаемся от случаев! Научи нас вдохновению!

-Не хорошо спать днем. Я научу вас тотчас вдохновению! Нам придётся вновь окунуться в бесчинствующую, рискующую пучину! Но вы - полуголодные?..

-Случай не так плох, как показалось нашим носам, -перешептываясь, многие стали укладываться на белом прибрежном песке у северного, изобилующего бананами, тропика, - вдохновением нас не накормишь!

Я же уселся на берегу со ста четырьмя тысячами демонов. Они также перешептывались между собой. Из шепотов их я понял, что они по-своему рады спасению, а некоторые, особо совестливые из них, благодарили меня. Но моему телу не до вашей демонической благодарности! - ответил я им без теней сомнения и "самомнения". Я нашел их, совестливых, расстроившимися моей... неблагодарности.

И тут же вновь почувствовал, даже больше прежнего, теплоту и солнечный свет. Я предался воспоминаниям о чистоте: