Прогулки с бесом. Том 1 (СИ)

Когда борются с мелкими и пустяшными ошибками - о других, куда худших забывают, и те, отойдя на время в сторону, оседают, дают корни и, набрав силу - требуют "право на достойное существование", часто лучшее, чем !титульная нация".

- Немедленно дайте место под культовое здание, негде молиться! - пора, пора, нас много, мы сила, бить нас поздно и нельзя, мировые законы не позволяют сокращать иноземные излишки. Поглядели аборигены, опоздали, укоренение нашей национальной культуры произошло, вперёд, братья!

На ошибках с приезжими горели прежде, горят ныне и будут гореть в предстоящие времена "большие" государственные деятели, принося злую радость народной мелочи из местных:

- Што, доигрались, козлы!? - хотя бы у единого из малых сих присутствовало желание понять:

- У "больших" людей и ошибки соответствую положению, а мелкоте, буде вздумает ошибаться по-крупному, быстро укорот получит!

- "Бей своих, чтобы чужие боялись"?

- Мудрость отказалась работать через минуту после рождения. Вообще-то правителей следует выбирать из сорта "мелкая сошка".

- Чего так?

- Маленького человека на большую дурь не хватит, способности не позволят, и много денег из казны не украдёт. Так понимать? И как быть со званием "козёл"?

- "Козёл", как и туберкулёз с сифилисом, полностью не излечиваются, был козлом - козлом и останется.

Ни один серьёзный историк не рискнёт объяснить большой вопрос прошлого: "с чего и почему в святом деле очищения родины от врагов" не последнее место занимали сами очищаемые, почему бы на очистку не пригласить со стороны? Нет вам, писали доносы, верили написанному и что "очищают родину от врагов".

- Хотелось знать, какой балл влепил милейший Пётр Андреевич любимому ученику за нынешнее вольное изложение старого анекдота:

"Сидят трое в камере. Времени много, на допросы таскают редко, спешить некуда, и сидящие убивают время долгими и основательными разговорами:

- За что сидишь? - одному.

- За два метра пеньковой верёвки...

- Брось, за два метра даже у нас не сажают!

- Оно так, но на другом конце корова была...

- А ты?

- Толом двух пескарей глушанул...

- За двух пескарей срок!? Не может быть!

- Там ещё два водолаза были...

- А ты?

- За лень...

- Брось! Как "за лень!?"

- Так. Как-то под вечер сосед пришёл попиздеть. Сидим, всякие анекдоты травим, власть как есть поминаем, полная домашняя вольница. Сосед анекдот - я в ответ, он мне - я ему... Резвимся!! Вроде все анекдоты рассказали, ушёл сосед, и сам на покой отправился. Улёгся и думаю: "ай, сходить в органы заложить говоруна, или утра дождаться? А, неохота тащиться ночью, схожу утром" - а ночью за мной пришли.

Читатель, запишись в счастливчики и спи сном праведника: ныне, после любого количества и качества рассказанных анекдотов о власти ночью за тобой никто не придёт, никому ты не нужен. Вывод: "в прежние времена граждане страны советов получали от власти больше внимания, чем ныне"!

Что опасного "самому передовому строю в мире" мог изобрести школьник послевоенных лет, какими крамолами навредить "стране, победившей фашистского зверя", какими возможностями и средствами располагал? - до срока, когда гражданам "страны саветов" дозволили "открывать рот не по делу" оставалось тридцать лет.

Общаться с талантами и дарами нынешних школяров не приходилось, а посему ничего сказать не можем, но своё золотое школярство излишне подробно помню и кое-какие моменты выставлю.

- С моего дозволения и с моими поправками. Не иначе.

- Уж как-нибудь тебя, сущность бесплотную, обойду, обучен русскому языку высоким профессионалом, а ты в это время где-то мотался по своим делам.

Школяры прошлого не могли заблуждаться, не знали о зарубежной жизни, не считая иностанных фильмов, кои, прорвавшись на экраны совецких зрительных учреждении в звании "трофейные" давали крохи знаний. Иных источников, кои могли отравить сознание молодого поколения савецких людей не было.

- А книги?

- Были ядовитые книги, но книжный яд подобен некоторым ядам растительного происхождения: подверг термической обработке - и, милости просим, можете кушать, а с киноядами сложнее.

Верха именовали трофейные фильмы "буржуйскими", а низы, смотревшие киношное зарубежье, не понимали неприязнь верхов и высказывали свои соображения:

- Живут же люди! - кассовая выручка от враждебных, чуждых совецким людям зарубежных фильмов приятно волновала сердца товарищей, нёсших культуру в массы:

- Больше бы таких "плохих" фильмов - забота о выполнении плана по сбору средств от просмотра стояла на первом месте, забота о "чистоте помыслов совецких граждан, не порченных западной культурой" - на втором.

Пока дети травились зарубежным трофейным кино - отцы-матери жили по определению "ниже травы - тише воды". Употреби кто "диссидент" - название сошло бы за новое оскорбление, не тяжелее, чем имевшийся на то время набор старых и привычных лестных эпитетов. Что говорить о школярах?

Время начала обучения запомнилось как "тревожное", или "запуганное", что без разницы встревоженным и пуганым.

Граждане страны саветов не отошли от ужасов недавно окончившейся горячей войны, а чтобы не случился новый перегрев с потерей "чувства ответственности в борьбе за идеалы социализма" большие политики, не задерживаясь, предложили малым гражданам страны советов холодную войну в старых объяснениях:

- Враги не дремлют - и вам спать не дадим! - хотя чудаков, мечтавших о совершении преступлений идеологического свойства к тому времени извели под корень. В общем и целом страна саветов походила на большой медицинский бикс с начинкой из стерилизованных предметов, и потому единственный "вражеский микроб" мог возбудить многие умы "савецких" людей надолго и сильнее.

- Разница громадная: ныне сотни "микробов" пытаются сотрясти умы граждан и без успеха.

Если уголовные ошибки всегда явные и понятные - политический бред сказывается со временем. Талантом видеть ошибки прошлого одарено ничтожно малое число людей из расчёта "единица на миллион", но и они не всегда обходили стороной уверенность:

- "И на старуху бывает проруха"!

На выявление людей в звании "умный сверх меры" привлекали "бдительность совецких граждан". Это было время, когда верха требовали от низов "пролетарской бдительности и отличной работы".

Статей наказания за пропаганду вражеской идеологии хватало, но злобной и страшной выступала пятьдесят восьмая с параграфами ("политическая"), коя меньше "червонца" изоляции от общества с отбытием наказания на золотоносной магаданской земле.

Пятьдесят восьмая позволяла одним гражданам "страны советов" держать мысли в адрес других:

- Враг народа! - пятьдесят восьмая царила на необъятных просторах "страны советов", но какова была сила в местах, где отбывали наказание получившие "царицу" ни бесу, ни секретарю неизвестно.

- Во всякой стране поутру следующего дня после указа об отмене "эры большого страх" приходят "политические

подснежники" с необъяснимым свойством: царил запрет на хулу в адрес власть предержащих - молчали, сняли запрет - хула попёрла на снявших ограничения.

Душам, когда-то осуждённым по "пятьдесят восьмой", ныне дозволено задавать вопросы потомкам:

- За какой хер сгинули!? - на что живые отвечают:

- Ни за хер сгинули, впустую! - не нужно мёртвым отвечать, знают, сами были такими, как и потомки.

- Нам по барабану ваше прошлое - с коих пор ударный инструмент превратился в освободителя от забот остаётся невыясненным.