Некролог (СИ)

Annotation

Младший Бес

Младший Бес

Некролог

Платформа быстро опустела; остались только Павел, человекоподобная куча у щербатой лестницы и осенний ветерок - ленивый и коварный, как старая, знающая все твои секреты (а потому невыносимая) жена.

Затуманился светом фонарь. Пока спираль не засветилась в полную силу, этот лампион более всего напоминал кошачье око. Павел зачарованно рассматривал его, покуда глазам не стало больно. "Чёрт меня подери, - возникла мысль, - а мир-то сгинул. Свалился в Тартарары". И действительно, от сумерек и тумана могло показаться, что Белого света больше нет. Осталось метров пятьдесят рельсов (из ниоткуда в никуда), нищий, дремавший над миской, фонарь у пивного ларька и алкашик, безнадёжно вымаливающий у продавщицы кружку прокисшего пива.

- Эй! Братишка!

От неожиданности Павел вздрогнул. Оказалось, что калика не спал, а просто выжидал, когда "клиент" окажется в пределах досягаемости, и теперь протягивал миску дряблой, давно немытой рукой. Второй руки - судя по пустому, заправленному внутрь пиджака рукаву - у него не было.

В глаза бросились грязные длинные ногти, и Павел брезгливо покачал головой.

- Ну и пошел ты... - калека кратко обозначил точку назначения. Причём сделал это в двух гендерно-противоположных плоскостях.

Можно было ответить чем-то обидным (обычно, Павел так и поступал), но сегодня не было настроения. Правильнее сказать, настроение было диаметрально противоположным. "Я уже там, дружище. - Павел тряхнул головой. - Куда ты меня послал". Он погремел в кармане мелочью, зацепил несколько монет и наклонился опустить их миску.

В это мгновение произошло что-то странное. Вместо того чтобы принять монеты, миска дёрнулась, взлетела вверх, выбрасывая из своего чрева остальные медяки. Кругляки побежали по асфальту, весело подпрыгивая. Павел удивлённо поднял голову и упёрся взглядом в алую розу, что распускалась на груди нищего. В центре большого сочного лепестка зияла маленькая чёрная точка, из этого глазка с противным звуком выплёскивались пузыри и брызги.

"Лёгкое пробило, - отрешённо подумал Павел и подивился своему хладнокровию. - Допрыгался". Нищий поднял руку, ткнул пальцем в темноту и хотел что-то произнести, однако слов не получилось. Кровь хлынула изо рта потоком, покрывая асфальт, и медяки и Пашины ботинки.

Первым очнулся ветерок - пробежал по макушкам берёз, фонарь согласно качнул головой, монеты ответили мистическим ало-жёлтым отблеском. Павел подумал об Индии, о богине Кали и её грозных слугах: "золото в крови". Мистический бред последних дней приобретал реальные очертания. Некролог больше не казался дурацкой шуткой.

- Закуривай!

Капитан толкнул по столу пачку "Кэмэла" (зажигалка лежала поверх коробочки), и Павел подумал, что он совсем не похож на милиционера - "в смысле, на полицейского", - а если убрать погоны и форму, то и вовсе останется мужик средних лет с рыжими волосами, носом картошкой и безбровыми белёсыми глазками. "Ему бы в театре играть домовёнка Кузю, - промелькнула мысль, и Павел тотчас испугался крамолы. Он сидел на жестком металлическом стуле, прикрученном к полу, руки его были измазаны чёрной краской (снимали отпечатки пальцев), а ботинки покрылись жуткой коркой. От крови. Вид грязных ботинок угнетал более всего.

"Что если убийство повесят на меня?" - от такого предположения по спине пробежали мурашки и кожа на затылке заиндевела. Дрожащими руками Павел вытащил сигарету, затянулся и тут же закашлялся.

- Не куришь, - заключил капитан. - Так я и думал.

Фраза была произнесена с финальной, подчёркивающей интонацией. Будто до этого момента полицейский ещё допускал возможность поверить Пашке, но теперь окончательно в нём разочаровался.

- Рассказывай.

Павел развёл руками, как бы спрашивая: "О чём?", в тоже время, понимая глупость такого вопроса.

- Не знаешь с чего начать, - помог капитан, - начинай в хронологическом порядке.

Павел рассказал, что ему двадцать шесть лет, что он живёт в "сталинке" вместе с бабушкой, на проспекте Луначарского. Нигде не замечен и ни к чему не привлекался. "В смысле, не находился под следствием", - капитан кивнул, что понимает.

- Учился хорошо, на четвёрки и пятёрки... После школы поступил в институт... аграрный - там меньше конкурс. После института на курсы пошел по информатике и программированию. Окончил. Теперь работаю фрилансером в газете. Не женат. Вредных привычек не имею.

- Чем работаешь? - уточнил капитан.

- Фрилансером. Это внештатный корреспондент, по-английски.

- Что за газета?

- Интернет-издание, - ответил Павел и почему-то покраснел.

- Название у него есть?

- Есть. - Сигарета догорела до половины, серый столбик пепла обвалился в пепельницу без малейшего звука. - "Вечерняя молва", - сказал Павел. - Название такое. А я веду колонку: "Утки пролетели".

Полицейский кивнул. Сказал, что сам потомственный охотник:

- На тягу выбираюсь редко, да и вообще... - он махнул рукой, словно бы говоря, что времени не хватает даже на самые простые дела, типа поиграть с ребёнком или сходить с женою в кино.

В этой микроскопической откровенности Павел усмотрел надежду:

- А я? - спросил он. - Что будет со мной? - От волнения ладони вспотели, стало жарко.

- Перебздел? - с каким-то злым задором осведомился капитан и ухмыльнулся. - Наложил в порты, Матроскин?

- Да я же... как на духу! - Павел прижал ладони к груди. - Я же... чистосердечно всё рассказал!

- Понимаю. Повезло тебе парень: на пивном ларьке оказалась камера, она тебя уголком зацепила. - Капитан налил из графина воды, жестом предложил Паше. - На руках у тебя нет пороха, нет следов пороховых газов на убитом, значит, стреляли издалека.

Некоторое время капитан молчал, и Павел подумал, что настал удобный момент, чтобы рассказать о своей... проблеме.

- Кажется, я знаю кто убийца.

- Да? - капитан вскинул свои едва заметные брови. - И кто же?

- Я работаю в издательстве, пишу разного рода заметки, - Павел заговорил очень быстро, словно боясь, что его остановят и не дадут сказать важное. - Работа не очень прибыльная, но она мне нравится. Так вот, позавчера в сети появился мой некролог...

- Ты написал? - уточнил капитан.

- Да нет же! - рассердился Павел. - Кто-то написал некролог для меня, будто я умер. Я посчитал это глупой шуткой... чепухой, случайным совпадением, а вот сегодня...

- Хочешь сказать, пытались убить тебя?

- А какой смысл убивать нищего?

- Тут ты прав, - капитан задумался. - И какие будут соображения? У тебя есть враги? Кто-то желает твоей смерти?

"Враги... вра-ги", - мысленно проговорил Павел, разделяя неприятное слово на слоги.

Два месяца назад Павел поругался с Носковым. Носков курировал в "Молве" светскую хронику, считался вхожим в тусовки самого высокого полёта. Но конфликт получился не из-за работы. Носков нелестно высказался о Пенелопе Крус, назвав её старой усохшей мумией, которой давно пора на покой. Пашка актрису обожал и потребовал объяснений, и даже хлопнул Носкова по физиономии, удивив сей эскападой коллег и самого Носкова.

- Сильно обиделся? - спросил капитан. - Мог выстрелить?

- Едва ли, - ответил Павел. - Трепач он. Трепач и позёр. Но не более.

- Ценная информация. - Капитан посмотрел на часы, давая понять, что напрасно тратит время.

Была ещё Азиза Ветлицкая - ничтожнейшего вида пигалица, выпускница литературного института. Полгода (примерно) назад она брала у Павла интервью (писала дипломную работу об интернет-изданиях России). Когда Павел вспоминал эту встречу, в его душе вздымались самые тёмные жестокие волны, хотелось взять эту мартышку за горло и трахнуть башкой об стену. Повторить эту процедуру несколько раз, чтобы как следует поняла.