Дон Кихот (с иллюстрациями) (перевод Энгельгардта)

Так закончил свою повесть добрый крестьянин.

Дон Кихот и все присутствующие с интересом выслушали его рассказ. Вскоре все пожелали друг другу спокойной ночи и отправились на отдых. Ночь прошла спокойно. Крестьянин с оружием уехал до рассвета. А когда солнце встало, поднялись и студент с пажом и пошли прощаться с Дон Кихотом. Студент возвращался к себе в деревню, а паж должен был продолжать свой путь, и Дон Кихот дал ему на дорогу дюжину реалов. Своей щедростью он поразил хозяина гостиницы. Однако еще больше обрадовался он, когда Санчо по приказанию господина щедро расплатился с ним за ночлег и ужин. Покончив со всеми этими делами, Дон Кихот со своим оруженосцем пустились в дальнейший путь.

Выехав из гостиницы, Дон Кихот решил направиться вдоль берегов реки Эбро, а уж потом двинуться в Сарагосу, так как до начала турнира еще оставалось много времени. В течение двух дней они ехали вполне благополучно, без всяких особых приключений. На третий день, поднимаясь на какой-то холм, Дон Кихот услышал громкие звуки труб и барабанов и аркебузные выстрелы. Сначала ему показалось, что вдали проходит отряд солдат. Но когда он добрался до вершины холма, то увидел, что внизу собралась толпа людей, вооруженных короткими копьями, арбалетами, рогатинами, алебардами и пиками. Некоторые держали в руках аркебузы, у многих были круглые щиты. Спустившись вниз, он заметил знамена и разглядел изображенные на них эмблемы. Его особенно заинтересовало белое атласное знамя с изображением ревущего осла. Вокруг осла шла надпись:

Тут Дон Кихот догадался, что это – односельчане ревунов, собравшиеся на бой со своими обидчиками.

К немалому огорчению Санчо, который терпеть не мог вмешиваться в такие истории, Дон Кихот, подняв забрало, с благородным и отважным видом подъехал к знамени с изображением осла. Полагая, что это один из их сторонников, главные предводители войска столпились вокруг него. Они молча смотрели на Дон Кихота, с тем удивлением, с каким глядели на него все незнакомые. Дон Кихот, видя, что никто не решается заговорить с ним и все молчат, решил воспользоваться этим молчанием и, возвысив голос, начал так:

– Добрые сеньоры, я собираюсь сказать вам несколько слов и убедительно прошу вас не перебивать меня. Но если мои слова покажутся вам неприятными – подайте мне знак, и я немедленно наложу печать на свои уста и узду на свой язык.

Все в один голос обещали внимательно выслушать его. Тогда Дон Кихот продолжал:

– Сеньоры, я – странствующий рыцарь, мое ремесло – военное дело, а призвание – покровительствовать слабым и помогать несчастным. Несколько дней тому назад я узнал о постигших вас неприятностях и о вашем намерении с оружием в руках отомстить обидчикам. Я много и долго размышлял о вашем деле и пришел к заключению, что у вас нет никаких оснований считать себя оскорбленными, ибо никогда частное лицо не может оскорбить целую общину. В благоустроенном государстве разумные мужи обнажают мечи и рискуют собой, своей жизнью и имуществом только в четырех случаях: во-первых, защищая нашу католическую веру; во-вторых, защищая собственную жизнь, ибо так велит и божеское и естественное право; в-третьих, защищая честь, семью и имущество; в-четвертых, защищая родину. Конечно, сюда можно присовокупить несколько других, не менее справедливых и разумных поводов к защите с оружием в руках. Но вооружаться из-за пустяков, из-за шуток и насмешек, которые вовсе не обидны, могут только люди, лишенные всякого здравого смысла. Тем более что искать несправедливого отмщения (а справедливой мести вообще не существует) – значит, прямо идти против исповедуемой нами святой веры, которая велит нам делать добро врагам и любить ненавидящих нас. Многим кажется, что соблюдение этой заповеди слишком трудно, но это только потому, что они более заботятся о мирских делах, чем о боге.

– Черт меня побери, – сказал тут про себя Санчо Панса, – мой господин сущий богослов. Во всяком случае, он похож на него не меньше, чем одно яйцо похоже на другое.

А Дон Кихот немножко передохнул и, видя, что все слушают его в полном молчании, собрался было продолжать свою речь. Но в это время Санчо, горевший желанием блеснуть своим умом, не выдержал и перебил своего хозяина.

– Господин мой Дон Кихот Ламанчский, – начал он, – называвшийся некогда рыцарем Печального Образа, а ныне именующий себя рыцарем Львов, – весьма рассудительный идальго, знающий латынь не хуже любого бакалавра. Кроме того, он опытный и смелый воин и знает, как свои пять пальцев, все законы и правила поединков. Поэтому для вас лучше всего последовать его совету. Не стоит в самом деле обижаться, если дураки дразнят вас ослиным ревом. Я припоминаю, что мальчишкой я очень часто ревел ослом, хотя никто меня об этом не просил. И ревел так ловко и искусно, что вслед за мной подымали рев все ослы в деревне. Но это нисколько не мешало мне оставаться сыном своих родителей, людей почтеннейших: напротив, моему умению завидовало немало щеголей из деревенской молодежи. Если же вы хотите убедиться в том, что я говорю правду, то подождите и послушайте. Научиться реветь по-ослиному все равно, что научиться плавать: кто раз эту науку постиг, тот никогда ее больше не забудет.

И тотчас, приставив руку к носу, он заревел с такой силой, что по всем соседним долинам прокатилось эхо. Но эта выходка обошлась ему очень дорого. Какой-то крестьянин, вообразив, что Санчо заревел в насмешку, поднял свою дубину и нанес ему такой удар, что Санчо Панса замертво повалился на землю.

Дон Кихот бросился было на помощь своему оруженосцу, но целая толпа крестьян мигом разделила их. На нашего рыцаря посыпался град камней, и множество заряженных арбалетов и аркебуз с угрозой направилось на него. Видя, что ему не справиться с разъяренными крестьянами, Дон Кихот повернул Росинанта и во весь опор поскакал прочь. Он только о том и молил бога, чтобы какая-нибудь шальная пуля не попала ему в спину. Однако толпа удовлетворилась его бегством: ни одного выстрела не раздалось ему вслед. Так же милостиво крестьяне обошлись с Санчо: как только он пришел в себя, его взвалили на осла и отпустили на все четыре стороны. Оруженосец был не в силах править серым, но тот сам поплелся по следам Росинанта. Между тем Дон Кихот, отъехав на порядочное расстояние и убедившись, что никто за ним не гонится, стал поджидать Санчо. Крестьяне же просидели в поле до ночи; увидев, что враги их уклонились от боя, они с торжеством вернулись к себе в деревню. Если бы им был ведом обычай древних греков, они, наверное, воздвигли бы памятник на этом месте.

А Санчо, с трудом держась на своем сером, еле-еле добрался до своего господина и тут свалился к ногам Росинанта. Он был жестоко избит и едва дышал. Дон Кихот спешился, чтобы осмотреть его раны, но, убедившись, что никаких серьезных увечий у него нет, гневно закричал:

– Не в добрый час вздумалось вам зареветь, Санчо! Разве вы забыли, что в доме повешенного не говорят о веревке? К вашей ослиной музыке удары дубинкой оказались самым подходящим аккомпанементом. Благодарите бога, Санчо, что вы еще так дешево отделались.