Мемуары

Таким образом, дверь оказалась запертой, и послу пришлось приложить серьезные усилия для того, чтобы ему ее открыли. Сидевшие в засаде, по всей видимости, боялись, как бы птички не упорхнули в то время, как она будет отперта. Посол узнал, войдя, что было причиной этой предосторожности. Тот, кто охранял дверь, сказал ему то, что он, по его мнению, знал, то есть, что две воровки явились ограбить его госпожу, и они перебили все ее зеркала, когда увидели себя пойманными. Посол принял все это за чистую монету и похвалил его за исполнительность, выразившуюся в охране порученной ему двери. Он поднялся; но он гораздо меньше был бы удивлен, если бы на его голове внезапно выросли рога, чем когда увидел собственную жену и ее Демуазель. В самом деле, так как он приготовился сделаться рогатым, не отыскав свою жену в Париже, рога, пробивающиеся у него на голове, не показались бы ему такими уж чудесами; но поскольку он никак не ожидал подобной встречи, на короткое время от потрясения он лишился дара речи. Тем не менее, рассудок вернулся к нему через один момент; он сказал Англичанке, что умоляет ее отменить вызов коннетабля, и он сам позаботится о возмещении нанесенных ей убытков. Он сказал это только после того, как выставил всех посторонних из комнаты, из страха, как бы не узнали, кем доводились ему эти две женщины; потом, обратившись к жене, он спросил ее, кто внушил ей дерзость покинуть Париж без его на то позволения. Она ему горделиво ответила, что жена не нуждается ни в чьем внушении, когда она имеет мужа, ведущего жизнь в его манере; он, очевидно, не привез ее с собой из страха, как бы она сама не стала всему этому свидетельницей. Но так как новости вроде этой легко перелетают через море, он не должен был бы удивляться, когда она сама пересекла его, дабы выразить ему всю горечь, какую она испытывала по поводу его пренебрежения по отношению к ней.

Посол был настолько встревожен новостями, переданными ему его отцом, и тем, что он сам не нашел ее в Париже, что обрадовался такому завершению этого дела. Он умолял Англичанку ничего и никому не говорить о случившемся, или же, когда она и будет об этом говорить, а он даже был уверен в том, что она должна так поступить по причине того, что ее люди первые разгласят об этом, ей лучше бы объяснять все это тем, будто бы к ней ворвалась любовница ее мужа, устроившая ей подобный подвох; якобы та претендовала на то, что он обещал на ней жениться, а так как он изменил своему слову, она позволила себе до такой степени увлечься страстью, что не остановилась ни перед чем, лишь бы сделать то, что она и сделала. Посол рассудил кстати послать в то же время сказать Санчо Пансе не возвращаться к себе домой в этот день, дабы лучше уверить в этой новости тех, кто что-нибудь о ней прослышит. Он узнал, что тот был или в кабаре, или на игре в мяч, и стоит только туда заглянуть, чтобы его отыскать. Действительно, там его и нашли, и отправили к послу для еще более лучшего заверения, будто бы он нуждался в надежном убежище; там он и дожидался дальнейших приказов, прежде чем снова показаться на люди.

/Возвращение к порядку. / Весь беспорядок, царивший в этом доме, был таким образом усмирен благоразумием посла; он обязал свою жену оставаться там, никому не попадаясь на глаза. Люди Англичанки были здорово удивлены, когда увидели восстановление мира тотчас же после столь грозных предвестий войны; вот тогда-то посол, немного бормотавший на английском, вовсе не заботясь о репутации Санчо Пансы, лишь бы была сохранена его собственная, сказал своей любовнице на ее родном языке, дабы ее люди могли понять, что он ей говорил, насколько был простителен порыв этой Дамы, и когда мужчина обманывает женщину, как поступил ее муж по отношению к этой, невозможно найти возражений тому, что она сделала. Он еще и усадил их вместе ужинать, но едва они вышли из-за стола, как он заставил их обеих подняться в карету и направил ее в сторону Тауэра; там ожидал их нанятый им фрегат, вместе с Санчо Пансой; он остановил выбор именно на нем, чтобы вернуть его жену во Францию. Он был необыкновенно ловок, как обычно говорят, одним камнем наносить двойной удар, то есть, он выпроваживал свою жену и выдворял одновременно Санчо Пансу, кого он находил слишком противным для того, чтобы желать пользоваться его остатками. Супруга посла крайне удивилась, когда после того, как она сошла на берег, ее муж обязывал ее снова взойти на фрегат; она бы еще утешилась, если бы Англичанку тоже отправили в вояж, но увидев при себе лишь Санчо Пансу, кто был довольно скверным компаньоном, она выразила мужу огромное огорчение по поводу такого с ней обращения; либо она действительно от этого страдала, либо же весьма желала всех в этом уверить. Посол укутывал нос плащом, из страха, как бы его не узнали. Но так как было уже поздно, а кроме того, там не было никаких других пассажиров, кроме этих трех особ, он перестал чего бы то ни было опасаться.

Он вернулся вместе с Англичанкой только после того, как увидел, что на фрегате подняли якорь. Между тем, он написал своему отцу, как, слава Богу, его тревога по поводу жены завершилась более счастливо, чем он когда-либо мог тешить себя надеждой; у нее тоже появились беспокойства, и она нагрянула к нему без его позволения, но он так отменно ее покарал, что не верит, будто в будущем ей случится пожелать осуществить такое же безумие; он ее выпроводил, и он не видит, каким образом ее дальнейшее поведение могло бы вызвать его подозрение, потому как женщина, взявшая на себя труд отправиться так далеко искать своего мужа, достаточно засвидетельствовала этим, что ее сердце принадлежит тому, кому оно и должно принадлежать. Он был прав, как я полагаю, льстя себя этой мыслью; потому как, кроме того, что я не подвергаю сомнению добродетель этой Дамы, всегда хорошо иметь доброе мнение о той, кто так близко нам принадлежит.

Когда посол навел порядок в этом деле, у него осталось только мое, доставлявшее ему огорчение. То, о чем отрапортовал ему его шпион, постоянно вертелось у него в голове, хотя он этого еще и не проявлял, наблюдая за мной во все глаза; чем больше он в меня всматривался, тем больше он утверждался в убеждении, что я был совсем не тот, кем казался. Он не мог понять, однако, с чего бы это я ни с того, ни с сего, свалился в этот дом. Он узнал, что такого сорта событиям обычно предшествуют долгое знакомство и сильная привязанность, что никак не вязалось со мной, поскольку он постоянно видел эту Даму и никогда не слышал от нее никаких разговоров обо мне с какой бы то ни было стороны.