Макамы

Если встретишь в городе плохой прием, если что-то тебе не понравится в нем, все связи с ним порвать торопись и скорей на верблюда садись. Ищи страну, где обильна еда и где не подстережет беда. Не считай путешествие за мучение — тебе на благо передвижение, ведь все ученые нашего времени и славные шейхи сасанова племени — все в один голос утверждают, что путники печали не знают и прибыль великую получают. Они порицают тех людей, что боятся расстаться с землей своей, что в далекий путь страшатся пуститься и весь свой век довольны крупицей. Но если ты решил двинуться в путь, не только посох с сумой не забудь — друга верного нужно тебе найти, прежде чем в дорогу пойти. Дома не строят, не выбрав соседа, а в дороге сосед — с кем мила беседа.

Ты выслушал, сын, мое завещание — да станет полезным увещание! Хвала тебе, коль послушным будешь, горе, если его забудешь. Я уйду, но Аллах следить за тобою станет. Надеюсь, что сын ожиданий моих не обманет…

И ответил сын:

— О мой родитель, ты мне единственный повелитель: пока не пришли минуты прощальные, твой трон — не носилки погребальные. Ты дал такой правильный завет, разумней которого в мире нет: так ясно ты обозначил пути, по которым следует мне идти. Поверь же, отец, что, если придется мне пережить твой конец (избави бог сию горечь вкусить!), я, подобно тебе, стану праведно жить, по твоим стопам тенью буду ходить! Чтобы люди сказали: «Сегодня ночь подобна вчерашней ночи точь-в-точь! Хоть вечернее облако уплыло, такое же утром его сменило».

Абу Зейд от радости задрожал, улыбнулся наследнику и сказал:

— Твою мать ни в чем нельзя обвинить: моего ты семени нить!

И заключил аль-Харис ибн Хаммам:

— Мне сказали, что, когда сасаниды заветы старца узнали, предпочли они их заветам Лукмана [357], наизусть затвердили, как «Мать Корана» [358]. И поныне словно святыню их почитают, для детей своих лучшим уроком считают и на золото их не променяют.

Перевод В. Борисова

Басрийская макама

(пятидесятая)

Рассказывал аль-Харис ибн Хаммам:

— Такое унынье однажды мной овладело, что из рук валилось любое дело. А я слышал, что священных мест посещенье дарует душе исцеленье. И вот, чтобы угли тоски погасить, я решил Басрийскую мечеть посетить: она во все времена ученого люда была полна. Застал я там множество признанных мудрецов и к источникам знания припавших юнцов. Слова под сводами, словно птицы, звенели, а в углах сверчками перья скрипели. Под этот шум в мечеть я вошел, взглядом собравшихся обвел — и на возвышенье посреди мечети старика в ветхой одежде приметил. Вознесясь над всеми, он речь держал, несметной толпой народ его окружал.

Устремился к нему я, как на водопой — чтоб утолить души моей зной. Я стал пробираться в середину, толкая людей и в бока и в спины, пока не уселся напротив него — и узнал в нем друга своего! Это был Абу Зейд, без сомнения! И его лицезрение рассеяло мои горести и мучения.

Когда Абу Зейд меня увидал, он собравшимся такие слова сказал:

— О жители Басры, Аллах даровал вам заботу свою — вы живете словно в раю! Как деяния ваши благородны, как ваши качества превосходны, как ваши угодья плодородны! Город ваш — воплощение чистоты [359], невиданной красоты. Пастбища ваши так велики, просторы Тигра так широки! Ваша кибла [360] правильней всех других! Сколько рек вокруг, сколько пальм на них!

Ваш город — преддверье святого храма, оплот ислама! Ты, Басра, — крыло из двух крыльев мира [361], благочестием славятся дела твоего эмира. Языческий смрад не грязнил тебя: ты не знала ни идолов, ни храмов огня [362], одному лишь Аллаху ты навек подчинилась, только милостивому [363] молилась. В Басре так много мест святых, мечети ее не бывают пусты. Мужи ученые в этот город съезжаются, здесь наукой умы их питаются. Гробницы Басры благословенны, и границы ее неприкосновенны. Корабли здесь встречаются и караваны, морские киты и степные джейраны, бедуин и работящий феллах, горожанин оседлый и бродяга-моряк, лучник и рыбы речной ловец, копейщик и пастырь пугливых овец. А как приливы в Басре бурливы, как далеко отходят отливы!..

Что касается вас, басрийских жителей, то и среди врагов нет ваших хулителей. О ваших достоинствах никто не спорит, непослушанье властям вас не позорит. Вы — самые набожные из правоверных, путей вы ищете самых верных. Ваш ученейший муж — мудрец всех времен: на века труд великий им совершен [364]. Среди вас был тот, кто основы грамматики заложил [365], и тот, кто стихам размеры определил [366]. Все у вас есть, чем можно гордиться, — басриец первым быть стремится в делах справедливых, в занятиях благочестивых. Вы молитву в день Арафата [367] установили и в час розговенья первыми рынки открыли [368]. Громче всех муэдзины в Басре взывают, на рассвете с постелей людей поднимают, о начале молитвы возвещают и в зимний холод, и в летний зной, поют голоса их, словно ветер морской. Ведь известно предание, от пророка идущее назидание: «В Басре клич муэдзинов об утренней благостыне далеко будет слышен, как гудение пчел в пустыне». Слава Басры, предсказанная пророком, разлилась по миру широко. Этой славы в веках не умолкнет звон, даже если ваш город будет дотла разорен и судьбою с лица земли сметен…

Тут Абу Зейд приостановился, поток славословий его прекратился, а люди смутились и испугались, что на этом все речи его оборвались. И так печально вздохнул старик, словно час расплаты его настиг, будто грозные мстители перед ним очутились или львиные когти в тело его вонзились. Потом продолжал:

— О жители Басры, вы знамениты своими деяниями, многознанием и благодеяниями! Я, увы, не таков — и кто меня знает, тот поймет, что меня терзает. Но худший из наших знакомых тот, кто знанье о нас против нас повернет… А кто не знает меня и хочет узнать, от того я не буду правду скрывать: и в Тихаме и в Неджде [369] я бывал, и Йемен и Сирию проезжал, по пустыне ходил, по морю плыл, и ночью и днем в путь выходил. Средь людей оседлых я в Серудже родился, но всю свою жизнь в седле находился. Во многих делах я был сноровистым: укрощал коней норовистых, в ущелья узкие проникал, запертые замки открывал, в схватки и стычки не раз вступал, умел я и камень растопить и скалу в куски раскрошить.

Спросите вы Запад и Восток, того, кто низок, и того, кто высок, спросите всадников отряды, спросите людей в бедуинских нарядах, у бродячих рассказчиков обо мне узнайте, купцов и шейхов попытайте: скажут они, сколько я дорог прошагал, сколько покровов разрывал, каким опасностям подвергался, в какие битвы бросался, скольких умных людей мне удалось обмануть, к каким проделкам нащупать путь, сколько раз я противился злой судьбе, сколько львов победил в неравной борьбе, сколько парящих с небес спускал, сколько тайн заклинаньем своим прояснял. И хитрость моя так гранила камень, что и в нем загорался щедрости пламень…