Повесть о великом мире

Так принц изволил написать. Если бы это послание достигло внимания августейшего, мог бы появиться его рескрипт о прощении, но из опасения разного вида монаршего гнева, в конце концов письмо не довели до сведения императора. Говорят, что до того, чтобы тридцать с лишним монахов-воинов, сопровождавших принца эти два-три года, которые ожидали награды за свою преданность, были бы втайне убиты, дело не дошло, но в конце концов принца в третий день пятой луны препроводили к Тадаёси [1043], в сопровождении войска из нескольких сот всадников увезли в Камакура и посадили в подземную тюрьму, которую соорудили в долине Никайдо.

За принцем не следовал ни один человек, кроме придворной дамы по имени Минами-но-онката, Южная Госпожа. Он сидел в тёмной комнате, не ведавшей лунного и солнечного света, с рукавами, намокшими от косого дождя, не в состоянии высушить свою подушку, сырую от капель воды, сочившейся из скалы. Так он провёл в тоскливых размышлениях больше полугода. Хотя государь под влиянием минутной горячности и отослал принца в Камакура, но до такого воля августейшего не доходила, и господин Тадаёси с его давними обидами был изумлён тем, что принца заточили в тюрьму.

Исстари было много таких примеров, когда, несмотря на то, что почтительный сын выполнял свой долг перед отцом, если мачеха клеветала на своего пасынка, — страна клонилась к закату, а семья пропадала, В старину, в иной стране, жил человек по имени цзиньский Сянь-гун. У его государыни-супруги Ци Цзян родилось трое детей. Наследника звали Шэнь Шэн, второго сына — Чжун Эр, третьего сына звали И у. После того, как эти трое детей уже стали взрослыми, их мать Ци Цзян заболела и скоро умерла. Сянь-гун сильно горевал, но постепенно, по мере того, как день разлуки становился всё дальше, цветы его сердца увядали, и, забыв о своих былых клятвах, он приблизил к себе красавицу по имени Ли Цзи.

Эта Ли Цзи очаровывала не только своим румяным лицом и чернёнными бровями, но также ублажала государево сердце умелыми словами и подобострастным видом, поэтому благоволение и любовь Сянь-гуна стали необыкновенными, и он даже во сне не видел облика другой женщины. Так проходили годы и месяцы, и Ли Цзи родила ребёнка. Его назвали Си Ци. Хотя Си Ци был ещё младенцем, благодаря любви к матери отцовское расположение к нему превысило любовь к остальным трём принцам, поэтому Сянь-гун отверг трёх сыновей императрицы Ци Цзян и решил отдать государство Цзинь Си Ци, своему сыну от нынешней любимицы Ли Цзи.

В душе Ли Цзи была рада, но время от времени увещевала монарха притворными речами:

— Си Цы ещё младенец, не разбирается, что хорошо, что плохо, а также не видит умного и глупого, поэтому наследовать эту страну, перешагнув через трёх принцев, — это может быть плохо для людей Поднебесной.

Сянь-гун постепенно стал чувствовать, что в душе Ли Цзи справедлива и беспристрастна, стыдится людских поношений, думает о спокойствии в стране, и хорошо бы возложить на неё десять тысяч дел, — поэтому её влияние всё больше и больше усиливалось, и в Поднебесной все расположились к ней.

Однажды наследный принц Шэнь Шэн для заупокойной службы по своей матери приготовил трёх жертвенных животных [1044] и совершил поклонение на могиле в Цюйво [1045], где Ци Цзян была после смерти похоронена. Остатки жертвенного мяса он преподнёс отцу, Сянь-гуну. Сянь-гун как раз отправлялся на охоту, поэтому он завернул это жертвенное мясо и положил его, а Ли Цзи потихоньку вложила в него сильную отраву из крыла ядовитой птицы тин.

Сянь-гун, возвратясь с охоты, вскоре собрался съесть эту жертвенную пищу, но Ли Цзи сказала ему:

— Если еду преподносят со стороны, господин отведает её только после того, как кому-то дадут попробовать, — и дала мясо человеку, находившемуся перед повелителем. Этого человека внезапно вырвало кровью, и он умер.

«Что это значит?» — подумал Сянь-гун, отдал остатки курам и собакам во дворе и посмотрел. И куры, и собаки как одна повалились и сдохли. Сянь-гун был поражён, выбросил остальное на землю и велел на этом месте выкопать яму. Вся трава и деревья окрест неё засохли.

Ли Цзи притворно пролила слёзы и молвила:

— Я не меньше, чем о Си Ци, думаю о принце Шэнь Шэне. Поэтому я отговаривала государя от намерения сделать Си Ци наследным принцем. Тем не менее, очень печальна теперешняя попытка при помощи яда убить и меня, и отца и поскорее присвоить себе государство Цзинь. Как подумаешь об этом, то после кончины Сянь-гуна Шэнь Шэн, видимо, ни мне, ни Си Ци не даст и дня прожить. Прошу вас, государь, бросьте меня, убейте Си Ци, успокойте сердце Шэнь Шэна! — так говорила она Сянь-гуну, плача и плача.

Сянь-гун с самого начала не был человеком мудрым и этой клевете поверил, поэтому он пришёл в сильное негодование, велел напасть на Шэнь Шэна и посадить его в тюрьму. Все подданные сокрушались о том, что предадут смерти безвинного Шэнь Шэна и говорили так: «Ему нужно срочно бежать в другую страну!». Шэнь Шэн услышал это и сказал:

— В старину, когда я был юн, я потерял мать. Сейчас, через много лет, я с родной матерью могу встретиться. Кроме того, что это несчастье, это сомнительная судьба. Собственно говоря, в каком же месте между небом и землёй есть страна, в которой нет отцов и детей? Сейчас если я уеду в другую страну, чтобы избежать этой смерти, для людей я буду злодеем, который дал своему отцу яд птицы тин. Если я останусь жить, как я буду выглядеть? То, что ошибок я не совершал, знает Небо. Только лучше своей смертью умерить гнев отца, чем принимать смерть с ложной репутацией.

Палач ещё не пришёл, когда принц пронзил себя мечем и в конце концов ушёл в небытие. Его младшие братья Чжун Эр и И У услышали об этом и, боясь, что клевета Ли Цзи обернётся на них, они оба бежали в другую страну. Таким способом, благодаря клевете смогли передать государство Цзинь, но, пойдя против воли Неба, тотчас же отец с сыном, Сянь-гун и Си Ци, были убиты их вассалом, человеком по имени Ли Кэ, а государство Цзинь внезапно погибло.

Так вот, то, что теперь сражения на время остановились, а отставленный от дел император изволил снова занять престол, произошло только благодаря военным заслугам этого принца, поэтому люди говорили, что его убийство руками врагов, не раздумывая, хорошо это или плохо, не есть ли предвестие того, что двор падёт вторично, а воинские дома опять станут процветать? Как и ожидалось, после того, как принц из Великой пагоды был убит, внезапно все в Поднебесной перешли на сторону военачальника [1046]. Древние мудрецы говорили: если курица возвещает утро, это знак того, что дом приходит в упадок. Действительно, это надо иметь в виду.

ВОИНСКИЕ ПОВЕСТВОВАНИЯ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЯПОНИИ

Воинские повествования по определению должны быть насыщены изложениями героических подвигов. Конец XX века ознаменовался в России бумом изданий по боевому искусству самураев, по самурайскому «кодексу чести», бусидо, поэтому с этой поры в сознании широкого читателя такие повествования неминуемо должны были ассоциироваться, во-первых, с самураями, во-вторых, с их боевым искусством и с их безоглядной храбростью. Не каждому известно, что в эпоху появления в Японии воинских повествований самурайское сословие там только начало зарождаться, а кодекс бусидо оформился, когда войны в стране уже закончились, и самураи остались не у дел, если их делом считать участие в сражениях.

Согласно японским мифам, первым японским императором стал в 660 г. до н. э. Дзимму-тэнно, прямой потомок богини Солнца Аматэрасу Омиками. От него начинается непрерывная линия императорской династии, продолжающаяся до сих пор. В 1184 г. на престол возвели под именем Готоба-тэнно четырёхлетнего принца Такахира, царствование которого стали считать 82-м после правления его мифического пращура. От имени ребёнка делами управления занимался дед малолетнего императора по имени Госиракава, который формально занимал «хризантемовый трон» в 1156–1158 гг.