Послания Ивана Грозного

могли входить и произведения других авторов (как, например, первое

послание Грозного), - условный термин «собрание сочинений» не следует,

конечно, понимать в современном смысле слова. Встает вопрос: какая же

из двух подгрупп «сборников Курбского» более правильно отражает состав

первоначального собрания сочинений - входили ли в состав этого собрания

сочинения Гваньини и другие произведения, или они были вставлены в

более позднее время?

Текст «Хроники» Стрыйковского, имеющийся в списках ЦГАДА № 60 и

Погод. № 1494 (и в сходных списках XVIII - XIX вв.), говорит как будто в

пользу второго предположения. Текст этот содержит прямое указание (в

списке ЦГАДА - л. 325 об.) на то, что перевод «Хроники» Стрыйковского

был сделан «тщанием Андрея Лызлова» в 1682 г. Ясно, что текст этот не

мог находиться в составе первоначального собрания сочинений и попал в

«сборники Курбского» в конце XVII в.

Но относится ли этот вывод и ко всем сочинениям других авторов,

попавшим в «сборники Курбского (первая подгруппа)? Акад. А. И.

Соболевский, специально исследовавший язык перевода двух отрывков из

Гваньини, содержащихся в сборниках Курбского, пришел к выводу, что

перевод этот современен подлиннику (книга Гваньини вышла в Польше в

1581 г.) и «сделан кем-нибудь из беглецов, близких к Курбскому» ( А. И.

Соболевский. Переводная литература древней Руси, СПб., 1903, стр. 7. ).

По содержанию отрывки из Гваньини (один из них специально посвящен

описанию «тиранства» Грозного), несомненно, могли быть включены в

собрание сочинений Курбского рядом с его «Историей о великом князе

523

Московском»: «Описание всех стран Московии» Гваньини представляет

собою памфлет, направленный против Грозного, и своей резкостью

вызывавший протесты даже среди иностранцев ( Ср.: Е. Шмурло. Известия

Дж. Тедальди о России времени Иоанна Грозного. ЖМНП, 1891, № 5, стр.

132. По сообщению польского королевского секретаря Петровского,

памфлет Гваньини был послан Баторием вместе с ответом на

печатаемое в настоящем издании послание к нему Грозного. (Дневник

последнего похода Стефана Ватория на Россию. Псков, 1885, стр. 53; ср.:

В. Новодворскии. Борьба за Ливонию. СПб., 1904, стр. 219, прим. 3).

Сообщение Петровского устраняет сомнения по этому вопросу И. Н.

Жданова (ук. соч., стр. 137), знавшего только известие Гейденштейна и

грамоту Стефана Батория).

Третье из сочинений, не подписанных именем Курбского, но входящих в

сборники его сочинений, - «О приходе турецкого и татарского воинства под

Астрахань» - также могло входить уже в состав собрания XVI в. Повесть

эта довольно давно известна в науке: в 1872 г. она была издана в «Записках

Одесского общества истории и древностей» (т. VIII) по списку XVII в.,

имевшему заголовок: «История о приходе турецкого и татарского воинства

под Астрахань лета от создания мира 7185, а от рождения Христова 1677».

В статье «Поход татар и турок на Астрахань в 1569 г.» (Историч. записки,

№ 22. 1947) П. А. Садиков указал, что заголовок этот не верен и что

изданная Одесским обществом повесть представляет собою копию XVII в.

с написанного современником рассказа о знаменитом походе турок на

Астрахань в 1569 г. П. А. Садиков предположил также, что автором этого

рассказа был западно-русский шляхтич Тарановский, посланный польским

королем к Девлет-Гирею в 1569 г., ( П. А. Садиков, ук. соч., стр. 141. )-

предположение, правильность которого подтверждается при

сопоставлении повести «О приходе турецкого и татарского воинства» с

источником, оставшимся, невидимому, вне поля зрения исследователя: с

«Хроникой Польши» Мартина Вельского ( Kronika polska M. Bielskiego, t.

VII, ks. 5, Warzawa, 1832, стр. 195 - 212. За указание на этот источник я

весьма признателен доценту Ф. Е. Петрунь. ). Рассказ Тарановского,

содержащийся в этой хронике, действительно дословно совпадает с

повестью, - в повести опущены только прямые указания на авторство

Тарановского. П. А. Садиков, как и другие исследователи, не обратил

также внимания на то, что русский текст повести Тарановского, наряду со

списком, изданным в 1872г., сохранился еще во многих (не менее 10)

списках - в «сборниках Курбского». А между тем, при сопоставлении

повести Тарановского «О приходе на Астрахань» с другими источниками о

походе 1569 г. (донесение Семена Мальцева из Крыма, рассказ,

включенный в от чет Новосильцева, русского посла в Турции) мы

обнаруживаем в ней некоторые любопытные особенности: Тарановский

утверждает, что турецко-татарское войско принуждено было удалиться в

результате поражения, нанесенного им русским «воинством» «под справою

524

князя Серебряного», между тем как другие источники ничего не говорят о

прямом столкновении турок с русским войском ( П. А. Садиков, ук.

соч..стр. 139 - 140. ). Эта особенность повести Тарановского кажется нам

еще более любопытной, когда мы узнаем, что, расходясь в описании

событий 1569 г. решительно со всеми русскими источниками (разрядные

книги тоже ни слова не говорят о сражении русской рати с турками под

Астраханью), Тарановский сходится в этом отношении с одним

иностранным источником, до сих пор неизвестным русским историкам. В

донесениях, которые посылал императору Максимилиану II из Польши его

агент, аббат Цир ( Донесение аббата Цира находится в Венском

Государственном архиве, Polonica, Birecht Cyrus an Trautson, 26. Nov. 1569.

Подробнее об этом источнике см. выше, стр. 493. ), содержится известие о

событиях 1569 г., совпадающее с повестью «О приходе на Астрахань»:

здесь также говорится о разгроме турецко-татарского войска

«московитами». Откуда же черпает свои известия Цир? Судя по

донесениям Цира, его осведомителями в русских делах были два русских

эмигранта - Владимир Заболоцкий и, главным образом, постоянный

собеседник императорского агента, разговорам с которым посвящено

множество писем Цира, - «дражайший Курбский». Зачем же Курбскому и

его единомышленникам понадобилось распространять известие о победе

русских войск, о которой умалчивают источники, написанные на Руси?

Дело здесь было, вероятно, не только в том, что «крестопреступники»

любили подчеркивать свою враждебность к «бесерменам» (см. выше, стр.

494). Распространяя вести о победе «московитов», осведомители Цира (как

и Тарановский) прославляли тем самым и полководца, возглавлявшего

войско «московитов» под Астраханью. А это был князь П. С. Серебряный-

Оболенский, тот самый «муж нарочит в воинстве», который был казнен в

1570 г., и гибель которого Курбский оплакивал в «Истории о великом князе

Московском». Единомышленники Курбского, уже в конце 1569 г.

поспешившие осведомить императорского агента о победе Серебряного

( Известие Цира о поражении турок не могло основываться на рассказе

Тарановского: рассказ Цира о походе на Астрахань содержится в письме

от 26 ноября 1569 г., а из донесения того же Цира от 7 - 8 января 1570 г.

мы узнаём, что Тарановский вернулся в Польшу «несколько дней тому

назад». ), естественно, могли включить в состав сочинений Курбского,

наряду с его «Историей о великом князе Московском», и повесть

Тарановского о военных успехах «нарочитого мужа», казненного «великим

князем».

Итак, вопрос о первоначальном составе собрания сочинений не может

считаться разрешенным: наряду с сочинениями самого Курбского (и