Послания Ивана Грозного

и поправшим вся божественная священная повеления, и святыя храмы

разорившим, осквернившим и поправшим священный сосуды и образы,

яко же Исавр, и Гноетезный, Арменин, сим всем соединителю, - князю

Андрею Михайловичу Курбскому, восхотевшему своим изменным обычней

быти Ерославскому владыце, ведомо да есть.

Почто, о княже, аще мнишися благочестие имети, единородную свою

душу отверъгл еси? Что же даси измену на ней в день Страшнаго суда?

Аще и весь мир приобрящеши, последи смерть всяко возхитит тя; чесо на

теле душу предал еси, аще и убоялся еси смерти, по своих бесоизвыкших

друзей и назирателей ложному слову? И всюду, яко же беси на весь мир,

тако же и ваши изволивший быти друзи и служебники (яко же беси на весь

мир, тако же и ваши изволивший быти друзи и служебники. - В своем послании

Грозный обращается не только к Курбскому, но и к другим «крестопреступникам»,

разделяя их на две категории - товарищей Курбского и «служебников». К первой

категории принадлежали, очевидно, Владимир Семенович и Иван Иванович

Заболоцкие [Заболоцкие, как и Курбские, вели свой род от смоленских Рюриковичей

(ср.: С. Б. Веселовский. Синодик опальных Ивана Грозного как исторический источник.

Сб. «Проблемы источниковедения», т. III, 1940, стр. 284 - 285); о весьма бурной

«деятельности» Вл. Заболоцкого в Литве свидетельствуют источники, изданные в книге

«Жизнь кн. А. М. Курбского в Литве и на Волыни», II (Киев, 1849, стр. 243 ел.)]. Ко

второй категории относились многочисленные «худые люди», бежавшие в эти годы в

Польшу и Литву, включая слуг Курбского (И. и М. Калыметы, К. Зубцовский и др.) и

таких независимых, но незнатных лиц, как Тимоха Тетерин, Марк Сарыхозин [см. их

письмо боярину М. Морозову (стр. 530) и ответ царя на это письмо (стр. 212); см. также

дружеское письмо Курбского Сарыхозину на религиозные темы и указание Курбского в

его завещании на материальную зависимость от него Сарыхозина (А. М. Курбский,

Соч., изд. 1914 г., стлб. 415, 549, 561) и др.]. Грозный делал различие между этими

двумя группами лиц - в инструкциях своим послам в Польшу он писал: «А то (речь

идет об упреках за измену, - Я. Л.) говорити с Курбским или с кем иным радным, а с

худым того не говорити, худому излаяв, да плюнути в глаза, да и пойти прочь» (Сб.

РИО, т. 71, стр. 593). Это не мешало ему считать изменников-служебников» еще более

вредными, чем «радных» изменников, - недаром он систематически справлялся о судьбе

8

Тетерина (Сб. РИО, т. 71, стр. 322, 468, 778 и др.); именно они, по его мнению,

наполняют «яростью» Курбского и ему подобных.), нас же отвергшися,

преступивше крестное целование, бесов подражающе, нам

многоразличными виды всюду сети полецающе, и бесовским обычней нас

всячески назирающе, блюдущее хожения и глаголания, мнящеся аки

безплотных бытии (нас всячески назирающе, блюдуще хожения и глаголания,

мнящеся аки безплотных быти. – Речь идет о деятельности изменников - «слуг» (т. е.

незнатных изменников), следивших, по словам Грозного, за всеми его поступками.

Выражение «мнящеся аки бесплотных быти» мы переводим: «воображая, что они

бесплотны [невидимы]», т. е. изменники думают, что их соглядатайство остается

незамеченным. Возможно, однако, что Грозный хотел сказать, будто изменники считают

бесплотным его самого. В таком случае это выражение следует поставить в связь с

помещенным ниже (см. прим. 9) обвинением против Курбского и его

единомышленников в «наватской» (новацианской) ереси, представители которой

требовали от людей, чтобы они были выше (нравственней) «человеческого естества»),

и от сего многия сшивающе поношения и укоризны на нас, и во весь мир

нозорующих и к вам приносящих. Вы же им воздаяние много за сие

злодейство даровали есте нашею же землею и казною, называючи их

ложно слугами; и от сих бесовских слухов наполнилися есте яко же ехидна

яда смертоносна, и возъярився на мя и душу свою погубив, и на церковное

разорение стали естя. Не мни праведно быти: возъярився на человека и к

Богу приразися; ино бо человеческо есть, аще и порфиру ( Так К, ХСУ; П

перфиду) носит, ино же божественное. Или мниши, окаянне, яко

убрежешися того? Никако же. Аще ти с ними воевати, тогда да ти и церкви

разоряти, и иконы попирати и крестьян погубляти; аще же и руками где не

дерзнеши, и ты мыслию яда своего смертоноснаго много сия злобы

сотвориши. Помысли, како з бранным пришествием мяхкая младенешная

удеса конскими ногами стираема и растерзаема! Егда же убо зиме

належащи, сия наипаче злоба совершается. И сие убо твое злобесное

умышление како не уподобится иродову неистовству, еже о младенець

убийство показал ( Так К, ХСУ; П показал еси).! Се ли убо мниши быти

благочестие, сицевая злая творити? Аще ли же нас глаголеши воюющих на

кристьян, еже на германы и литаоны - и несть сие. Аще бы и кристьяне

были в тех странах, и мы их воюем по прародителей своих обычаю, яко же

и преже сего многажды случялося; ныне же вемы, в тех странах несть

кристъян, разве малейших служителей церковных и сокровенных раб

Господень. К сему же и Литовская брань улучилася вашею же изменою и

недоброхотством и нерадением безсоветным ( Так К, ХСУ; П показал еси. ).

Ты же, тела ради, душу погубил еси, и славы ради мимотекущия,

нетленную славу презрел еси, и на человека возъярився, на Бога востал

еси. Разумей, бедниче, от каковы высоты и в какову пропасть душею и

телом сшел еси! Збысться на тебе реченное: «И еже имея мнится, взято

будет от него». Се ль твое благочестие, еже самолюбия ради погубил - и

еси, а не Бога ради? Могут же разумети и тамо сущии (тамо сущий - польско-

литовские правители, к которым Грозный не раз обращался с просьбой о выдаче

9

Курбского (Сб. РИО, т. 71, стр. 454, 467 и 532 и др.).) и разум имущии, твой

злобный яд, яко же славы желая мимотекущия и богатества, сие сотворил

еси, а не от смерти бегая. Аще праведен и благочестив еси, по твоему

глаголу, почто боялся еси неповинныя смерти, сие же несть смерть, но

прибретение? Последи всяко умрешь. Аще ли же убоялся еси ложнаго на

тя речения смертнаго, от твоих друзей, сатанинских слуг, злодейственному

солганию (убоялся еси ложнаго на тя речения смертнаго, от твоих друзей,

сатанинских слуг, злодейственному солганию. - Здесь царь намекает на какие-то

обстоятельства, предшествующие бегству Курбского; не совсем понятно, в каком

смысле «смертное речение» именуется «ложным» (идет ли речь о том, что Курбскому

солгали о каком-то несправедливом приговоре против него его друзья или о том, что

самый этот приговор мог явиться результатом клеветы этих «друзей» на Курбского?}.

Намек на «ложное слово», бывшее причиной бегства Курбского, встречается в том же

письме выше (предыдущий абзац) и ниже (в следующем абзаце); в упомянутой

дипломатической переписке с Польшей царь указал, что Курбский «учал государю...

делати изменпые дела и государь хотел был его понаказати» и «посмирити»; узнав об

этом, Курбский сбежал (Сб. РИО, т. 71, стр. 321, 468).), се убо явственно есть ваше

змеиное умышленна от начяла и доныне. Почто и апостола Павла презрел

еси, яко же рече: «Всяка душа владыкам предладущим да повинуется:

никая же бо владычества, еже не от юга, учинена суть; тем же

противляяйся власти, тот Божию повелению противляется». Смотри же убо

сего и разумей, яко противляяйся власти - Богу противится; и аще убо хто

Богу противится, - сей отступник именуетца, еже убо горчяйшее

согрешение. И сея же убо реченно есть о всякой власти, еже убо кровьми и

браньми приемлют власти. Разумей же вышереченное, яко не восхищением