Послания Ивана Грозного

грамоту в русском приложении к указанной статье Ернэ). Насмешки над «мужичьим

родом» Ваз составляют, если можно так выразиться, первый лейтмотив

комментируемого второго послания к Иоганну III. Сами Вазы тоже считали

некоролевское происхождение своим серьезным недостатком и пытались с большими

336

натяжками доказать родство своего рода с древними королями, некогда правившими

Швецией (ср.: Г. В. Форстен. Борьба на Балтийском море. СПб., 1884, стр. 256, прим.

2).), укажи нам всех их поименно и грамоты пришли, и мы тогда

уразумеем.

Когда ты прислал гонца своего переводчика Петрушу [Спффридсона]

просить охранной грамоты для своих послов, то мы думали - ты хочешь

заключить мир по прежнему обычаю: с наместниками Новгородскими (как

преж того бывал вам мир с намесники Ноугородцкими. - Вопрос о необходимости для

«Свейской земли», поскольку она «честью ниже» Руси, сноситься не с царем, а лишь с

его новгородскими наместниками, является как бы вторым лейтмотивом

комментируемого послания. Сношения Швеции с Новгородом начались значительно

раньше, чем с Москвой: владея Финляндией, Швеция была непосредственным соседом

Новгородской земли. С конца XIV в. Швеция находилась под властью датских королей

(Кальмарская уния), так что, когда в конце XV в. московский государь Иван III

присоединил Новгород и взял в свои руки его дипломатические сношения, Швеция не

была самостоятельным государством. Как Иван III, так и его потомки относились с

явной враждебностью к многочисленным попыткам шведских правителей

освободиться от датской власти: датские короли были традиционными союзниками

Руси, и Иван III даже помогал в 1497 г. датскому королю в войне против шведского

правителя Стуре (см. ниже, прим. 11). Отсюда и установилась традиция сношений со

Швецией через Новгород: правители царской «вотчины», Новгорода, сносились с

правителями «вотчины» датских королей - Швецией.) (так ведь велось исстари в

течение нескольких сот лет, еще при князе Юрии, да при посадниках

Новгородских, а у вас - при князе Магнусе, который ходил войной к

Орешку ((при князе Юрье да при посадниках Ноугородцких, а у вас при Магнуше

князе, которой приходил к Орешку. - Имеется в виду московский князь Юрий

Данилович, занимавший несколько раз новгородский престол и в 1323 г. ходивший во

главе новгородцев в поход на шведов (на Неве), и шведский король Магнус Эриксон,

занимавший с 1333 г. шведский престол. В 1348 г. он предпринял поход (под предлогом

обращения в католичество) на новгородский Орешек; поход был отбит новгородцами,

обращавшимися за помощью к московскому князю Семену Ивановичу Гордому.

Дальнейшая судьба Магнуса (в 1356 г. он попал в плен к датскому королю и в 1374 г.

умер на чужбине) дала повод к появлению в русских летописях рассказа о его

неудачном крестовом походе и так называемого «Рукописания Магнуша», в котором

шведский король, указывая на свою трагическую судьбу, советует потомкам не нападать

па Русь. Из новгородских летописей (ср. напр.: ПСРЛ, III, 227) эти сказания проникли в

общерусские летописи времени Ивана Грозного - Никоновскую летопись и Степенную

книгу (ср. напр.: ПСРЛ, X, 224).), и потому мы послали охранную грамоту по

прежним обычаям и хотели даровать тебе по прежним обычаям мир с

нашими вотчинами - Великим Новгородом и Ливонской землей. Но ты

епископа Павла прислал без настоящих полномочий и с надменностью и

поэтому из этого ничего не вышло. С архиепископом Павлом была послана

охранная грамота, - так почему же ты к нам в течение всего лета не

прислал послов? А мы были в своей вотчине, в Великом Новгороде, и

ждали, что ты смиришься, а военных действий не вели нигде, разве что

какие-нибудь мужики столкнулись между собой на границе. А если

некоторые люди, оторвавшись от наших передовых частей, и повоевали в

Финской земле, то это случилось потому, что когда мы отправили с

337

епископом Павлом охранные грамоты на послов, эти люди уже далеко

зашли - мы приказали их вернуть, но не успели, поэтому они и повоевали.

А Ливонскую землю мы не перестанем завоевывать, пока нам ее Бог

даст. Злое же дело начал ты, как только сел на государство и наших

великих послов, боярина нашего и наместника Смоленского Ивана

Михайловича Воронцова, дворецкого нашего Можайского Василия

Ивановича Наумова и дьяка нашего Ивана Васильева сына Лапина

неповинно и с глумлением велел ограбить и обесчестить - в одних

сорочках их оставили! (И послов наших великих...неповинно за посмех велел еси

ограбити и безчествовати, в одных сорочках поставили. - «Великие послы» Ивана IV, И.

М. Воронцов и другие, находились в Швеции с июля 1567 г. по июнь 1569 г. Во время

их пребывания там им пришлось стать свидетелями и даже отчасти жертвами

государственного переворота 1568 г.; статейный список Воронцова, сохранившийся в

«Шведских делах» (Сб. РИО, т. 129, № 12), содержит замечательное описание

последних дней Эрика и воцарения Иоганна. В августе 1567 г. послам стало известно,

что Эрик сошел с ума - стал «не сам у собя своею персоною», как деликатно объяснили

Воронцову шведы (Сб. РИО, т. 129, стр. 134). Воспользовавшись душевным

расстройством Эрика, его враги - представители преследуемой им феодальной знати -

начали подготовку государственного переворота. Арестованный Эриком Иоганн вновь,

при не вполне ясных обстоятельствах, обрел свободу. Шведский рейхсрат

(государственный совет) предложил Эрику отклонить заключенный его послами

договор с Иваном IV (Форстен, Балтийский вопрос, т. 1, стр. 399 - 400). Послам заявили

о невозможности выдать Катерину - «законную жену живого мужа» (Сб. РИО, т. 129,

стр. 154 - 155); Воронцов и его товарищи безуспешно напоминали, что такое

обязательство было дано шведскими послами в Москве (в том числе и Нильсом

Гюлленгаерной, членом рейхсрата). Фактически руководство переговорами не

находилось уже в руках Эрика, - сам он тайно извещал послов, что,, если ему удастся

расправиться с Иоганном, то он передаст им Катерину (там же, стр. 158, 163). 29

сентября 1568 г. Иоганн одержал победу над Эриком и вступил в Стокгольм - «и того

же часу пришли на посолской двор многие немцы...и людей пограбили, да и самих

послов ограбили, оставили в одних рубашках» (стр. 168). Погром был приостановлен

герцогом Карлом Зюдерманландским, более дальновидным политиком, чем его брат. В

течение некоторого времени послов подвергали шантажу: требовали, чтобы они

написали Ивану IV, не упоминая об учиненном над ними грабеже и указывая, что они

«здоровы»; послы отказались «лгати своему государю» (стр. 169). В октябре они были

высланы в Або; в мае 1569 г. их выпустили оттуда и отправили на Русь (стр. 170).)

А ведь это такие великие люди: отец того Ивана, Михаил Семенович

Воронцов, был нашим наместником в нашей вотчине, в Великом

Новгороде; а прежде никогда не бывало, чтобы от нас, государей, ходили

послы в Шведскую землю: послы всегда ходили от новгородских

наместников! А наказание на послов возложено напрасно, якобы за то, что

они за твоей женой приехали, а они не сами приехали: прислали их, а

послали их из-за вашего же вранья: сказали, что тебя в живых пет. Если бы

сказали, что ты жив, как же было твою жену просить? Каждый знает, что

жену у мужа взять нельзя. И тебе надо было пенять на своего брата ЭрикаР

да на его советников, которые с ним делали это дело обманом.

338

А послы наши, боярин и наместник Смоленский Иван Михайлович

Воронцов с товарищами приняли страдания п глумления из-за твоего

недомыслия.

Произошло это все таким образом: прежде всего, вскоре после твоей