Элегии и малые поэмы

        Мы же, песен творцы, не сулим ничего, кроме песен,

        Но и за песни свои все мы достойны любви.

535 Славу вашей красы мы разносим по целому свету:

        Кинфия нами славна и Немесида славна,

        И от восточных до западных стран гремит Ликорида,

        И о Коринне моей люди пытают людей. [276]

        Мало того: святые певцы не знают коварства, —

540 Песни творят певцов но своему образцу;

        Ни честолюбие нас не гнетет, ни жажда корысти —

        Тайное ложе для нас площади людной милей.

        Все мы рвемся к любви, всех жжет любовное пламя,

        Все мы в страсти верны, даже чрезмерно верны:

545 В каждом природный дар умягчается нежной наукой,

        И развивается нрав нашему рвению вслед.

        Девы! Будьте к певцам аонийским всегда благосклонны:

        Сила высокая в нас, с нами любовь Пиэрид,

        Бог обитает в душе, нам открыты небесные тропы,

550 И от эфирных высот к нам вдохновенье летит.

        Грех от ученых певцов ожидать приносимых подарков, —

        Только из женщин никто в этом не видит греха.

        Что ж! Хоть умейте тогда притвориться для первого раза,

        Чтобы от хищных силков не отшатнулся ваш друг.

555 Но как наездник коню-новичку и коню-ветерану

        Разным движеньем руки будет давать повода, —

        Так и тебе для зеленых юнцов и для опытных взрослых,

        Чтоб удержать их любовь, разные средства нужны.

        Юноша, в первый раз представший на службу Амура,

560 Свежей добычей попав в опочивальню твою,

        Должен знать тебя лишь одну, при тебе неотлучно, —

        Этим любовным плодам нужен высокий забор.

        Ты победишь, если будешь одна, избежавши соперниц:

        Знать не хотят дележей царская власть и любовь!

565 Старый боец не таков — любить он умеет разумно,

        Многое может снести, что не снесет новичок;

        В двери ломиться не будет, пожаром грозиться не будет.

        Ногти в лицо не вонзит нежной своей госпоже,

        Ни на себе, ни на ней не станет терзать он рубашку,

570 В кудри не вцепится ей так, чтобы слезы из глаз, —

        Это мальчишкам под стать да юнцам, воспаленным любовью:

        Опытный воин привык молча удары терпеть.

        Медленно жжет его страсть — так горит увлажненное сено

        Или в нагорном лесу только что срубленный ствол.

575 В этом прочнее любовь, а в том сильней и щедрее, —

        Падают быстро плоды, рви их проворной рукой!

        Крепость открыта врагу, ворота распахнуты настежь —

        Я в вероломстве моем верен себе до конца!

        Помните: все, что дается легко, то мило недолго, —

580 Изредка между забав нужен и ловкий отказ.

        Пусть он лежит у порога, кляня жестокие двери,

        Пусть расточает мольбы, пусть не жалеет угроз —

        Может корабль утонуть и в порыве попутного ветра,

        Многая сладость претит — горечью вкус оживи!

585 Вот потому-то мужьям законные жены постылы:

        Слишком легко обладать теми, кто рядом всегда.

        Пусть перед мужем закроется дверь, и объявит привратник:

        «Нет тебе входу!» — и вновь он покорится любви.

        Стало быть, прочь тупые мечи, и острыми бейтесь,

590 Хоть я и первый приму раны от собственных стрел!

        Первое время любовник пускай наслаждается мыслью,

        Что для него одного спальня открыта твоя;

        Но, подождав, ты дай ему знать, что есть и соперник:

        Если не сделаешь так — быстро увянет любовь.

595 Мчится быстрее скакун, едва отворится решетка,

        Видя, скольких других нужно, догнав, обогнать.

        Даже угасшая страсть оживает, почуяв обиду:

        Знаю я по себе, нет без обиды любви.

        Впрочем, повод для мук не должен быть слишком заметным:

600 Меньше узнав, человек больше питает тревог.

        Можно придумать, что друг ревниво тебя опекает,

        Или что сумрачный раб строго тебя сторожит;

        Там, где опасности нет, всегда наслажденье ленивей:

        Будь ты Лаисы вольней, а притворись, что в плену.

605 Дверь запри на замок, а любовник пусть лезет в окошко;

        Встреть его, трепетный страх изобразив на лице;

        Умной служанке вели вбежать и вскричать: «Мы погибли!»,

        Чтобы любовник, дрожа, прятался где ни пришлось.

        Все же совсем его не лишай безопасной отрады,

610 Чтоб не казалось ему: слишком цена дорога.

        Как обмануть недоброго мужа и зоркого стража, —

        Надо ли мне отвечать вам и на этот вопрос?

        Пусть охраны такой боятся законные жены:

        Это обычай велит, Цезарь, законы и стыд.

615 Ну, а тебя, что только на днях получила свободу,

        Кто же запрет под замок? С богом, обману учись!

        Сколько у Аргуса глаз, столько будь сторожей над тобою, —

        Всех без труда обойдешь хитростью, только решись!

        Как, например, он тебе помешает писать твои письма?

620 Ты, умываясь, одна, — в этот свой час и пиши.

        А соучастница это письмо под широкой повязкой

        Спрячет на теплой груди, и пронесет, и отдаст,

        Или подложит его под ремень, обвивающий ногу.

        Или под самой пятой в обуви скроет листок;

625 Если же враг начеку, то спина заменит бумагу,

        И пронесет она весть прямо на коже своей.

        Можно писать молоком, и листок покажется белым,

        А лишь посыпешь золой — выступят буквы на нем;

        Можно писать острием льняного сочного стебля —

630 И на табличке твоей тайный останется след.

        Как ни старался замкнуть на замок Акрисий Данаю —

        Грех совершился, и стал дедом суровый отец.

        Так неужели теперь ревнивец удержит подругу,

        Если театры кипят, если пленяют бега,

635 Если желает она послушать Исидины систры

        И, несмотря на запрет, ходит сюда и туда,

        Если от взглядов мужчин идет она к Доброй Богине,

        Чтоб от немилых уйти, а кого надо — найти,

        Если, покуда приставленный раб сторожит ее платье,

640 В дальней купальне ее тайные радости ждут,

        Если умеет она, коли надо, сказаться больною,

        Чтобы на ложе своем полной хозяйкою быть,

        Если недаром отмычка у нас называется «сводней»,

        Если, кроме дверей, есть и иные пути?

645 Бдительный Аргус легко задремлет под бременем Вакха,

        Даже если вино — из иберийской лозы; [277]

        Есть и особые средства к тому, чтобы вызвать дремоту

        И навести на глаза оцепеняющий сон;

        Да и служанка твоя отвлечет ненавистного стража,

650 Если поманит к себе, и поманежит, и даст.

        Но для чего рассуждать о таких хитроумных уловках,

        Там, где любых сторожей можно подарком купить?

        Верь: и людей и богов подкупает хороший подарок,

        Даже Юпитер — и тот не отвергает даров.

655 Будь ты мудрец или будь ты простец, а подарок приятен,

        И, получив, что дано, Аргус останется нем.

        Но постарайся о том, чтоб купить его разом надолго:

        Тот, кто раз получил, рад и другой получить.

        Помнится, я говорил, что друзьям доверяться опасно, —