Элегии и малые поэмы

        Всех опроси — ничего здесь я не присочинил.

115 Знают на Понте и то: день рожденья нового бога

        Щедро, насколько могу, праздную играми я.

        Всем заезжим гостям известно мое благочестье,

        Кто бы ни прибыл к нам из Пропонтиды сюда.

        Верно, наслышан о нем и Флакк, под чьим управленьем

120 Западная сторона Понта недавно была.

        Больше б хотелось давать, да богатство мое оскудело —

        Но и от скудного дар радостно я приношу.

        Рим отсюда далек — это делаю не напоказ я, —

        Благочестивый мой долг рад исполнять в тишине.

125 Все ж и до Цезаря слух дойдет: по широкому свету

        Что бы ни делалось, все ведомо будет ему.

        Ты же, к богам вознесшийся бог, [621] ты знаешь и видишь,

        Цезарь! Отныне земля взорам открыта твоим.

        Там, под сводом крутым, среди созвездий ты слышишь

130 Эти мольбы, что к тебе робко возносит поэт.

        Может быть, наши стихи о святом небожителе новом,

        Те, что послал я в Рим, тоже дошли до тебя.

        Верю: твое божество они преклонят к милосердью, —

        Ведь не напрасно тебя в Риме отцом нарекли.

XIV. Тутикану

        Снова пишу я тебе, кому пенял уже в песне,

        Что невозможно в размер имя твое уложить.

        Но ничего письмом приятного я не открою,

        Разве что все еще жив, хворь кое-как одолев.

5     Только здоровье тому не в утеху, кто молит последней

        Милости: дайте скорей эти покинуть места!

        Мне безразлично, куда, в какие направиться земли —

        Будет любая милей той, что простерлась вокруг.

        Прямо в Сирты ладью или прямо в Харибду гоните, —

10   Лишь бы в глаза не видать этой немилой страны.

        Я бы с радостью Истр хоть на Стикс обменял, если есть он,

        В глубях под Стиксом найди реки — сменяю на них.

        Хуже, чем ниве сорняк, ненавистней, чем ласточке стужа,

        Мне этот край, где гет марсолюбивый живет.

15   Через такие слова на меня в обиде томиты,

        Снова народный гнев я навлекаю стихом.

        Так вот и буду всегда попадать в беду из-за песен,

        Будет всегда мне во вред неосмотрительный дар?

        Пальцы б отсечь, чтобы бросить писать, но медлю зачем-то.

20   Снова, безумный, иду грудью на то же копье,

        К тем же снова плыву берегам, в те гиблые воды,

        Где на подводный утес днище ладьи посадил?

        Я не повинен ни в чем и чист перед вами, томиты,

        Мне ваш край опостыл, вас же я, право, люблю.

25   Сколько ни разбирай мои многотрудные песни,

        В них не найдешь строки с жалобой на горожан!

        Жалуюсь на холода, на то, что набегов должны мы

        Ждать отовсюду, что враг вечно в ворота стучит.

        Ваши места, не людей справедливым стихом осудил я —

30   Вы же и сами подчас землю браните свою.

        Вот же посмел тот пахарь-старик стихами поведать, [622]

        Что навлекла на себя ненависть Аскра не зря.

        А ведь поэт говорил о стране, что его породила,

        Аскра ж не стала в ответ гневом поэта казнить.

35   Родину кто сильнее любил, чем Улисс? А не он ли

        Скудость родной земли в повести запечатлел?

        Едким словом меж тем не край — авзонийские нравы

        Скепсий клеймил и Рим требовал гневно к суду. [623]

        Ярый этот навет народ пропустил равнодушно,

40   Не повредил истцу неугомонный язык,

        А на меня навлекли всенародный гнев кривотолки,

        Новою наши стихи отяготили виной.

        Столько бы счастья мне, насколько чист я душою!

        Я никого никогда словом одним не задел.

45   Впрочем, будь я и впрямь черней иллирийского дегтя,

        Преданных мне друзей кстати ли было б хулить?

        В горькой моей судьбе вы меня обласкали, томиты,

        Видно, у вас в крови эллинская доброта.

        Даже родной Сульмон, родное племя пелигнов,

50   Не проявили б ко мне столько участья в беде.

        Мне недавно у вас оказана честь, на какую

        Благополучный гость вряд ли б рассчитывать мог.

        Сняты налоги с меня! Кроме тех, кого по закону

        Не облагают у вас, этим я взыскан один.

55   Сам не искал я, но в знак всенародного благоволенья

        Мне на седые виски вы возложили венок.

        Знайте: как Делос был гонимой угоден Латоне,

        Остров единственный тот, давший скиталице сень, —

        Так Томида для нас дорога: в далеком изгнанье

60   Нам неизменно была доброй хозяйкой она.

        Только бы дали ей небожители мирную долю,

        Перенесли бы к теплу с этой оси ледяной.