Элегии и малые поэмы

        Путь к овладенью — мольба. Любит женщина просьбы мужские

        Так расскажи ей о том, как ты ее полюбил.

        Сам преклонялся с мольбой Юпитер, сходя к героиням, —

        Из героинь ни одна первой его не звала.

715 Если, однако, почувствуешь ты, что мольбы надоели,

        Остановись, отступи, дай пресыщенью пройти.

        Многим то, чего нет, милее того, что доступно:

        Меньше будешь давить — меньше к тебе неприязнь.

        И на Венерину цель не слишком указывай явно:

720 Именем дружбы назвав, сделаешь ближе любовь.

        Сам я видал, как смягчались от этого строгие девы

        И позволяли потом другу любовником стать.

725 Белая кожа претит в моряке — под брызгами моря

        На обожженном лице темный ложится загар.

        Белая кожа — укор землепашцу, когда он на пашне

        Лемех ведет и отвал, солнцу подставив плечо.

        И для тебя, кто рвется к венку из листьев Паллады,

        Для состязателя игр, белое тело — позор.

        Бледность — тому, кто влюблен! Влюбленному бледность пристала:

730 В этом его красота — мало ценимая кем.

        Бледный в Сидейских лесах Орион на охоте скитался,

        Бледный Дафнис, [211] томясь, млел о наяде своей.

        Бледность и худоба обличают влюбленные души,

        Так не стыдись под плащом кудри блестящие скрыть!

735 Юным телам придают худобу бессонные ночи,

        Боль, забота, печаль — знаки великой любви.

        Чтобы желанья сбылись, не жалей вызывать сожаленья.

        Пусть, взглянув на тебя, всякий воскликнет: «Влюблен!»

        Скрыть ли тоску и упрек, что смешали мы правду и кривду?

740 Дружба и верность у нас нынче пустые слова.

        Ах, как опасно бывает хвалить любимую другу:

        Он и поверит тебе, он и подменит тебя.

        Ты говоришь: «Но Патрокл соперником не был Ахиллу;

        Верность Федры попрать не посягал Пирифой;

745 Если Пилад и любил Гермиону, то чистой любовью,

        Словно Палладу — Феб и Диоскуры — сестру».

        Кто на такое надеется, тот, пожалуй, надейся

        Мед из реки зачерпнуть, плод с тамариска сорвать!

        Нынче стыд позабыт — свое лишь каждому любо,

750 Каждый за радость свою платит страданьем других.

        Нынче, увы, не врага своего опасайся, влюбленный, —

        Чтобы верней уцелеть, мнимых друзей берегись.

        Остерегайся родных, бойся брата, чуждайся знакомца —

        Вот с какой стороны ждет тебя истинный страх!

755 Близок конец; но ты не забудь, что любовь открывает

        Тысячу разных путей к тысяче женских сердец.

        Ведь и земля не повсюду одна: иное — оливам

        Место, иное — лозе или зеленым хлебам.

        Сколько лиц на земле, столько бьется сердец непохожих:

760 Тот, кто умен и хитер, должен приладиться к ним.

        Словно Протей, то он вдруг обернется текучей водою,

        То он лев, то он дуб, то он щетинистый вепрь.

        Рыбу ловить — там нужен крючок, там потребен трезубец,

        Там на крепкий канат нижется частая сеть.

765 Не выходи же и ты без разбора на старых и юных —

        Издали сети твои высмотрит старая лань.

        Ум покажи простоватой, нахальством блесни перед строгой —

        Та и другая тотчас, бедные, бросятся прочь.

        Вот почему бывает порой, что достойным откажет,

770 А к недостойным сама женщина в руки падет.

        Часть пути — позади, а часть пути — предо мною.

        Бросил якорь в песок, отдых дадим кораблю.

Книга вторая

        Гряньте: «Ио, Пеан!» «Ио, Пеан!» — возгласите!

        Бьется добыча в сети, кончен охотничий труд.

        Ныне влюбленный, ликуя, стихи мои метит наградой

        Выше Гомеровых пальм и Гесиодовых пальм.

5     Так распускал паруса похититель и гость, сын Приама,

        От копьеносных Амикл [212] в дом свой жену увозя;

        Так и тебя, Гипподамия, вез в колеснице победной

        Тот, кто примчался к тебе в беге заморских колес.

        Но не спеши так, юнец; ты выплыл в открытое море,

10   Волны плещут кругом, берег желанный далек.

        Если по слову стиха моего и достиг ты любимой —

        Я научил овладеть, я научу сохранить.

        Завоевать и оборонить — одинаково важно:

        Случай поможет в одном, только наука — в другом.

15   Так не оставьте меня, Киприда и отрок Киприды,

        Ты не оставь, Эрато, тезка которой — Любовь!

        Долг мой велик: поведать о том, каким ухищреньем

        Будет удержан Амур, мчащийся по миру бог.

        Легок Амура полет, два крыла у него за плечами,

20   Трудно накинуть на них сдержанной меры узду.

        Гостю когда-то Минос замкнул все пути для ухода —

        Гость на пернатых крылах по небу путь проторил. [213]

        Был уже скрыт в тайнике зачатый матерью в блуде

        Бык-получеловек и человек-полубык,

25   И произнес строитель Дедал: «Минос-справедливец!

        Плену конец положи: прах мой отчизне верни!

        Пусть я не мог, гонимый судьбой, не знающей правды,

        Жить в родимой земле, — в ней я хочу умереть.

        Если не жаль старика — дозволь возвратиться ребенку.

30   Если ребенка не жаль — то пощади старика».

        Так он твердил, и долго твердил, но тщетными были

        Речи — пленнику царь выхода в путь не давал.

        Это поняв, промолвил Дедал: «Теперь-то, умелец,

        Время тебе показать, в чем дарованье твое.

35   Пусть и море, пусть и суша покорны Миносу,

        Пусть ни земля, ни вода нам не откроют пути, —

        Небо осталось для нас — рискнем на небесные тропы!

        Вышний Юпитер, прости мне дерзновенье мое:

        Я не хочу посягать на звездные божьи престолы —

40   Нет нам из рабства пути, кроме пути в небесах!

        Ежели Стикс дозволит исход — поплывем и по Стиксу!

        Новый пишу я закон смертной природе моей».

        Часто беда изощряет умы. Возможно ли верить,

        Чтобы шагнул человек ввысь по воздушной тропе?

45   Вот он перо за пером слагает в небесные весла.

        Тонкими нитями льна вяжет одно к одному:

        Жарко растопленный воск крепит основания перьев:

        Вот уж подходит к концу новоизмышленный труд.

        Мальчик веселый меж тем и пером забавлялся, и воском.

50   Сам не зная, что в них — снасть для мальчишеских плеч.

        «Это, — молвил отец, — корабли для нашего бегства,

        Это единственный путь к воле и отчей земле.

        Всюду — запоры Миноса, свободен лишь воздух небесный;

        Мчись по свободному ввысь, воздух полетом прорви!

55   Пусть, однако, тебя не влечет ни тегейская дева, [214]

        Ни Волопас, ни его спутник с мечом — Орион:

        Только за мною одним устремись на полученных крыльях —

        Я — впереди, ты — вослед: в этом — спасенье твое!

        Если эфирный поток вознесет нас к недальнему солнцу —

60   Знай, не вынесет воск солнечных жарких лучей;

        Если же крылья у нас заплещут над самой волною —