Сочинения

Все же, увы, и тебе оплакать придется измену:

Смеяться будет мой черед!

119

К римскому народу

Вот уже два поколенья томятся гражданской войною,

И Рим своей же силой разрушается, —

Рим, что сгубить не могли ни марсов соседнее племя,

Ни рать Порсены грозного этрусская,

Ни соревнующий дух капуанцев, ни ярость Спартака,

Ни аллоброги, в пору смут восставшие.

Рим, что сумел устоять пред германцев ордой синеокой,

Пред Ганнибалом, в дедах ужас вызвавшим,

Ныне загубит наш род, заклятый братскою кровью, —

10 Отдаст он землю снова зверю дикому!

Варвар, увы, победит нас и, звоном копыт огласивши

Наш Рим, над прахом предков надругается;

Кости Квирина, что век не знали ни ветра ни солнца,

О ужас! будут дерзостно разметаны…

Или, быть может, вы все, иль лучшие, ждете лишь слова

О том, чем можно прекратить страдания?

Слушайте ж мудрый совет: подобно тому как фокейцы,

Проклявши город, всем народом кинули

Отчие нивы, дома, безжалостно храмы забросив,

20 Чтоб в них селились вепри, волки лютые, —

Так же бегите и вы, куда б ни несли ваши ноги,

Куда бы ветры вас ни гнали по морю!

Это ли вам по душе? Иль кто надоумит иначе?

К чему же медлить? В добрый час, отчаливай!

Но поклянемся мы все: пока не заплавают скалы,

Утратив вес, — невместно возвращение!

К дому направить корабль да будет не стыдно тогда лишь,

Когда омоет Пад Матина макушку

Или когда Аппенин высокий низвергнется в море, —

30 Когда животных спарит неестественно

Дивная страсть, и олень сочетается с злою тигрицей,

Блудить голубка станет с хищным коршуном,

С кротким доверием львов подпустят стада без боязни,

Козла ж заманит моря глубь соленая!

Верные клятве такой, возбранившей соблазн возвращенья,

Мы всем гуртом, иль стада бестолкового

Лучшею частью, — бежим! Пусть на гибельных нежатся ложах

Одни надежду с волей потерявшие.

Вы же, в ком сила жива, не слушая женских рыданий,

40 Летите мимо берегов Этрурии;

Манит нас всех Океан, омывающий землю блаженных.

Найдем же землю, острова богатые,

Где урожаи дает ежегодно земля без распашки,

Где без ухода вечно виноград цветет,

Завязь приносят всегда без отказа все ветви маслины

И сизым плодом убрана смоковница;

Мед где обильно течет из дубов дуплистых, — где с горных

Сбегают высей вод струи гремучие.

Без понуждения там к дойникам устремляются козы,

50 Спешат коровы к дому с полным выменем;

С ревом не бродит медведь там вечерней порой у овчарни,

Земля весной там не кишит гадюками.

Многих чудес благодать нас ждет: не смывает там землю

Мочливый Евр дождями непрестанными,

И плодородных семян не губит иссохшая почва:

Все умеряет там Царь Небожителей:

Не угрожают скоту в той стране никакие заразы,

И не томится он от солнца знойного.

Не устремлялся в тот край гребцами корабль Аргонавтов,

60 Распутница-Медея не ступала там;

Не направляли туда кораблей ни пловцы-финикийцы,

Ни рать Улисса, много претерпевшего.

Зевс уготовил брега те для рода людей благочестных,

Когда затмил он золотой век бронзою;

Бронзовый век оковав железом, для всех он достойных

Дает — пророчу я — теперь убежище.

120

К Канидии

Сдаюсь, сдаюся я искусству мощному!

Молю во имя Прозерпины царственной,

Молю Дианой неприкосновенною

И заклинаний свитками, могущими

С небес на землю низводить созвездия:

О, пощади! Заклятьям дай, Канидия,

Обратный ход и чары уничтожь свои!

Ведь внука умолил Телеф Нереева,

Хоть и ходил он на него с мизийцами,

10 Хоть и метал в него он стрелы острые.

Ведь и троянки умастили Гектора,

Пернатым и собакам обреченного,

Когда, оставя стены, илионский царь

К ногам Ахилла пал неумолимого.

Ведь и гребцы Улисса злополучного

Щетинистые шкуры с тела сбросили

С согласия Цирцеи, — и вернулись вновь

И речь, и разум к ним, и облик доблестный.

Тобой довольно я уже наказан был,

20 Любимица матросов и разносчиков!

Исчезли юность и румянец скромности,

Остались кости только с кожей бледною,

И волосы, седые от помад твоих.

От мук не знаю никогда я отдыха:

Гоня друг друга, день и ночь сменяются,

Но мне от тяжких вздохов грудь не вылечить.

Готов признать я все, чему не верил я:

И то, что сердце рвут стихи сабелльские,

А от марсийских песен голова трещит.

30 Чего еще ты хочешь? Я горю, горю:

Так самого Геракла кровь кентаврова

Не жгла, ни в Этне пламя сицилийское

Так не бушует жарко! Ты ж, несносная,

Пока мой прах не разнесется ветрами —

Варить отравы будешь все колхидские.

Какой конец, какую дань назначишь мне?

Скажи: когда я честно пени выплачу, —

Чтоб искупить мне все, быков ли сотню ты

Себе попросишь или восхваления

40 На лживой лире: «Чистая ты, честная,

Сиять ты будешь меж светил звездой златой!..

Ведь даже за Елену оскорбленные

Кастор с Поллуксом поддались мольбам певца

И вновь его глазам вернули зрение;

Так разреши — ты властна! — от безумия

Меня, о ты, чей грязью не запятнан род,

О ты, что и не мыслишь на девятый день

Умерших нищих бедный прах выкапывать,

Чье сердце мягко, руки не запятнаны;

50 И Пактумей — плод чрева твоего; и кровь

Твою смывает бабка с твоего белья,

Лишь вскочишь с ложа, бодрая родильница!» —

«Зачем мольбы ты в уши шлешь закрытые?

Ведь глуше я, чем скалы к воплям тонущих,

Когда Нептун волнами бьет их зимними!

Как, разглашать ты будешь безнаказанно

Котитты тайны и Амура вольного?

И, словно эсквилинский чародей и жрец,

Мои дела осмеивать по городу!

60 К чему ж платила старым я пелигнянкам

И яд к чему мешала быстродейственный?

Но век твой будет дольше, чем хотел бы ты,

Несчастный, будешь жизнь влачить ты горькую,

Чтоб подвергаться новым все страданиям.

Покоя жаждет Пелона-предателя

Отец, голодный Тантал перед яствами,

И Прометей, орлом давно терзаемый,

И на вершине горной укрепить скалу

Сизиф стремится, вопреки Юпитеру.

70 То с верху башни ты захочешь броситься,

То, петлей шею затянув, повеситься

Иль меч германский в грудь вонзить в унынии

Тяжелом — тщетны будут все старания!

Помчусь, как вражий всадник, на плечах твоих,

И предо мной сама земля расступится!

Иль мне, что может, — как ты, любопытствуя,

Узнал, — из воска куклам дать движения

И месяц с неба совлекать заклятьями;

И мертвецов сожженных расшевеливать,

80 Варить искусно зелья приворотные, —

Иль мне рыдать, что чарам недоступен ты?»

121

Сатиры

Книга первая

Что за причина тому, Меценат, что какую бы долю

Нам ни послала судьба и какую б ни выбрали сами,

Редкий доволен, и всякий завидует доле другого?

«Счастлив купец!» — говорит солдат, отягченный летами,