Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту

4. Предвидя это много ранее, я пытался бежать из Италии — тогда, когда меня отозвала назад молва о ваших эдиктах 4962, но подействовал на меня ты, Брут, в Велии 4963; ведь хотя я и скорбел оттого, что еду в тот город, из которого бежишь ты, который освободил его, что и со мной некогда случилось при подобной же опасности в более печальном положении 4964, — я все-таки двинулся и приехал в Рим и, не имея никакой опоры, поколебал положение Антония и, в противовес его преступному оружию, укрепил своим советом и авторитетом предложенную нам опору со стороны Цезаря. Если он будет соблюдать верность и слушаться меня, у нас, видимо, будет достаточный оплот. Но если советы бесчестных будут сильнее, нежели мои, и неразумие возраста не сможет выдержать тяжести событий, то вся надежда на тебя. Поэтому лети сюда, заклинаю, и то государство, которое ты освободил своей доблестью и величием духа 4965 более, нежели благодаря исходу событий, освободи благодаря развязке: ведь к тебе все сбегутся отовсюду.

5. Посоветуй это же Кассию посредством писем: надежда на свободу только в главных ставках ваших лагерей. Ведь на западе у нас надежные полководцы и войска. Этот оплот юноши 4966 до сего времени, я уверен, надежен, но многие так подрывают его, что я иногда страшусь, что он поколеблется. Вот тебе все состояние государства, которое было, по крайней мере, тогда, когда я отправлял это письмо. Я хотел бы, чтобы обстоятельства впоследствии улучшились. Но если будет иначе (да отвратят боги это предзнаменование!), я буду скорбеть за участь государства, которое должно было быть бессмертным. Что же касается меня, то сколько мне остается 4967?

DCCCXCVII. Гаю Кассию Лонгину, в провинцию Сирию

[Fam., XII, 8]

Рим, вскоре после 8 июня 43 г.

Марк Туллий Цицерон шлет большой привет Гаю Кассию.

1. О преступлении и необычайном легкомыслии и непостоянстве своего родственника Лепида 4968 ты, полагаю, узнал из актов 4969, которые, как я уверен, посылаются тебе. Поэтому мы, закончив войну, как мы полагали, ведем возобновившуюся войну, и вся наша надежда — на Децима Брута и Планка; если хочешь знать правду — на тебя и моего Брута 4970, не только для прибежища в настоящее время, если — чего я не хотел бы — случится что-либо неблагоприятное, но также для укрепления свободы навсегда.

2. Мы здесь слышим о Долабелле то, чего хотели бы 4971, но не располагаем верными источниками. Ты же, знай это, великий человек, как по признанию нынешнего, так и в чаяниях будущего времени. Имея это в виду, старайся стремиться к высшему. Нет ничего столь великого, чего бы ты, по признанию римского народа, не мог совершить и достигнуть. Будь здоров.

DCCCXCVIII. Квинту Корнифицию, в провинцию Старую Африку

[Fam., XII, 30]

Рим, после 8 июня 43 г.

Марк Туллий Цицерон шлет большой привет Корнифицию.

1. Так ли? Кроме тяжущихся, никто не доставляет тебе моих писем 4972? Последних, правда, много; ведь это ты достиг того, что без моего письма никто не считает себя препорученным тебе. Но кто из твоих когда-либо сказал мне, что есть кому дать письмо, а я не дал? Или что мне приятнее, нежели писать тебе или читать твои письма, раз я не могу лично беседовать с тобой? Обычно меня больше огорчает одно — мне мешают столь важные занятия, что мне не представляется никакой возможности писать тебе, как я хотел бы. Ведь я подстрекал бы тебя не письмами, а свитками, которыми, впрочем, тебе надо было вызывать на письма меня; ведь хотя ты и занят, все-таки у тебя больше досуга; или, если и ты не свободен, то не будь бессовестным, не показывай мне своего огорчения и не требуй от меня более частых писем, раз ты присылаешь их мне редко.

2. Ведь если я раньше разрывался от важнейших занятий, так как считал, что мне следует всеми стараниями оберегать государство, то в настоящее время я разрываюсь гораздо сильнее. Ведь подобно тому, как тяжелее болеют те, кто, казалось, оправившись от болезни, снова ею поражается, так сильнее беспокоимся мы, которые, доведя войну до конца и почти покончив с ней, вынуждены вести возобновившуюся войну. Но об этом достаточно.

3. Ты же, мой Корнифиций, будь уверен в том, что я не столь слаб духом (не скажу — лишен человеческих чувств), чтобы я мог уступить тебе либо в услужливости, либо в приязни. У меня, действительно, не было сомнений, но Херипп 4973 достиг того, что твоя приязнь стала много яснее мне. Какой человек! Он всегда был угоден мне, а теперь даже приятен. Клянусь, он представил мне даже выражение твоего лица, а не только сообщил о настроении и словах. Итак, не опасайся, что я сержусь на тебя за то, что ты написал мне то же, что и прочим. Я, действительно, хотел особого письма, написанного мне, — но без нетерпения и любя.

4. Что касается расходов, которые ты, по твоим словам несешь и понес на военные цели, то я решительно ни в чем не могу помочь тебе, так как и сенат осиротел с утратой консулов, и невероятно скудны государственные средства, которые собираются отовсюду, чтобы выплатить обещанное наиболее заслуженным солдатам 4974, что, мне думается, неосуществимо без введения налога 4975.

5. Что касается Аттия Дионисия 4976, то я не придаю значения, так как Траторий 4977 ничего не сказал мне. Что касается Публия Лукцея 4978, то я отнюдь не уступаю тебе, чтобы ты был ревностнее меня; ведь он — мой близкий. Но когда я настаивал перед старшинами на отсрочке, они убедили меня, что поступить так им препятствуют и соглашение и клятва. Поэтому Лукцею, полагаю я, следует явиться. Впрочем, если он послушается моего письма, он должен будет быть в Риме, когда ты будешь это читать.

6. Насчет прочего и особенно насчет денег ты, не зная о смерти Пансы, написал о том, чего ты, по твоему мнению, мог добиться от него при моем посредстве. Ты не ошибся бы, если бы он был жив; ведь он тебя уважал. Но что возможно сделать после его смерти, не вижу.

7. Что касается Венулея, Латина, Горация 4979, то я очень хвалю; одно не особенно одобряю: ты пишешь, что ты отнял ликторов также и у своих легатов, чтобы те перенесли более спокойно. Ведь не следовало уравнивать достойных почета с теми, кто достоин бесчестия; а тех, если они не выезжают на основании постановления сената, по моему мнению, следует заставить выехать.

Вот в общем ответ на то письмо, которое я получил в двух списках, повторяющих друг друга 4980. Что касается будущего, то, пожалуйста, будь уверен в том, что мое достоинство мне не дороже твоего.