Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту

ПИСЬМА 68—64 гг. ДО КОНСУЛЬСТВА ЦИЦЕРОНА

I. Титу Помпонию Аттику, в Афины

[Att., I, 6]

Рим, вскоре после 23 ноября 68 г.

1. Впредь я не подам тебе повода обвинять меня в небрежном отношении к переписке. Сам ты только постарайся сравняться со мной в этом, благо у тебя так много досуга. Неаполитанский дом Рабириев 1, который ты мысленно уже измерил и выстроил, купил Марк Фонций за 130 000 сестерциев 2; об этом я и хотел уведомить тебя на тот случай, если бы это оказалось важным для твоих соображений.

2. Брат Квинт, мне кажется, относится к Помпонии так, как я хотел бы. Теперь он вместе с ней в своих арпинских владениях. С ними там Децим Турраний 3, образованнейший человек. Брат наш 4 умер за семь дней до декабрьских календ.

Вот почти все, что я хотел сообщить тебе. Если сможешь разыскать какие-либо украшения, подходящие для гимнасия 5, пригодные для известного тебе места, пожалуйста, не упускай их. Тускульская усадьба радует меня так, что я бываю удовлетворен собой только тогда, когда приезжаю туда. Извещай меня самым исправным образом обо всех своих делах и намерениях.

II. Титу Помпонию Аттику, в Афины

[Att., I, 5]

Рим, конец 68 г. или начало 67 г.

1. Какое горе постигло меня и сколь великой утратой в моей общественной и частной жизни была смерть брата Луция, ты, ввиду нашей дружбы, можешь судить лучше, чем кто-либо другой. Ведь я получал от него все приятное, что один человек может получать от высоких душевных и нравственных качеств другого. Поэтому не сомневаюсь, что это тяжело и тебе, ибо и мое горе волнует тебя, и сам ты лишился родственника и друга, щедро наделенного преданностью и любящего тебя как по собственной склонности, так и благодаря моим рассказам.

2. Ты пишешь мне о своей сестре 6; она сама подтвердит тебе, сколько забот я приложил к тому, чтобы брат Квинт стал относиться к ней должным образом. Считая его слишком раздражительным, я написал ему письмо, в котором и успокаивал его как брата, и увещевал как младшего, и корил за ошибки. На основании его частых последующих писем я уверен, что все обстоит, как надлежало бы и как мы того хотели бы.

3. Насчет отправки писем ты обвиняешь меня без оснований. Ведь наша Помпония ни разу не сообщила мне, кому я мог бы передать письмо. Кроме того, мне не случилось иметь в своем распоряжении кого-либо уезжавшего в Эпир, и мы еще не слыхали, что ты уже в Афинах.

4. Твое поручение по Акутилиеву 7 делу я выполнил, как только возвратился в Рим после твоего отъезда. Но случилось так, что спешить совершенно не понадобилось. Кроме того, полагая, что ты сам достаточно благоразумен, я предпочел, чтобы совет дал тебе письменно Педуцей 8, а не я. И в самом деле, после того как я много дней подряд выслушивал Акутилия (род его красноречия ты, думается мне, знаешь), я не счел для себя трудным написать тебе о его жалобах, раз я уж не поленился выслушать их, что было довольно тягостно. Но так как ты меня обвиняешь, то да будет тебе известно, что я получил от тебя только одно письмо, а между тем ты располагал большим досугом для писем и большими возможностями для пересылки их, чем я.

5. Ты пишешь, что если некто против тебя раздражен, то я должен помирить его с тобой. Понимаю, что ты хочешь сказать, и не оставил этого без внимания, но он сильно обижен каким-то странным образом 9. Все-таки я не преминул сказать о тебе все, что было нужно. Но чего мне добиваться, — в этом считаю нужным руководствоваться твоими желаниями. Если ты напишешь мне о них, то поймешь, что я не хотел ни быть более старательным, чем ты сам, ни стать более небрежным, чем ты хочешь.

6. Что касается Тадиева дела, то, как говорил мне сам Тадий 10, ты написал, что больше стараться не о чем, ибо наследство уже перешло в собственность по праву давности 11. Нас удивило, как это ты не знаешь, что из имущества, находящегося под опекой по закону (а в таком положении, говорят, и находится девушка), ничто не может быть отчуждено по праву давности.

7. Меня радует, что ты доволен своей покупкой в Эпире. То, о чем я просил тебя и что, по-твоему, подойдет для моей тускульской усадьбы, по возможности, постарайся приобрести, как ты об этом и пишешь, не обременяя себя. Ведь только в этом месте я отдыхаю от всех трудов и тягот.

8. Каждый день ждем мы брата Квинта. Теренция страдает сильными болями в суставах. К тебе, к твоей сестре и матери она очень расположена и шлет тебе теплый привет, как и наша любимица Туллиола 12. Береги здоровье, люби меня и будь уверен, что я люблю тебя по-братски.

III. Титу Помпонию Аттику, в Афины

[Att., I, 7]

Рим, начало февраля 67 г.

У твоей матери все благополучно, и мы заботимся о ней. Я обязался уплатить Луцию Цинцию 13 20 400 сестерциев в февральские иды. Позаботься, пожалуйста, о том, чтобы я получил возможно скорее все купленное и приготовленное тобой для меня, как ты об этом пишешь. Подумай, пожалуйста, и о том, каким образом собрать для меня библиотеку 14, как ты мне обещал. От твоего внимания всецело зависит мой приятный досуг, на который я надеюсь по приезде на отдых.

IV. Титу Помпонию Аттику, в Афины

[Att., I, 8]

Рим, вторая половина февраля 67 г.

1. У тебя все в таком положении, как мы того желаем. Я и брат Квинт расположены к твоей матери и сестре. С Акутилием я переговорил. Он отрицает, что его управитель писал ему что-либо, и удивляется, что возник этот спор, ибо тот отказался подтвердить, что долг уплачен сполна и что с тебя больше не причитается 15. Твое решение по делу с Тадием 16, о котором ты пишешь, как я понял, очень желательно и приятно ему. Тот наш друг 17, клянусь тебе, прекрасный и весьма расположенный ко мне человек, действительно сердит на тебя. Если я буду знать, какое значение ты придаешь этому, мне станет ясно, о чем мне стараться.

2. Я уплатил Луцию Цинцию 20 400 сестерциев за статуи из мегарского мрамора в соответствии с тем, что ты написал мне. Твои гермы 18 из пентеликонского мрамора с бронзовыми головами, о которых ты сообщил мне, уже и сейчас сильно восхищают меня. Поэтому отправляй, пожалуйста, мне в возможно большем числе и возможно скорее и гермы, и статуи, и прочее, что покажется тебе достойным и того места, и моего усердия, и твоего тонкого вкуса, особенно же то, что ты сочтешь подходящим для гимнасия и ксиста 19. Ведь я так увлечен этим, что ты должен помогать мне, хотя, пожалуй, от других лиц я заслуживаю осуждения. Если не будет корабля Лентула, погрузи, на какой захочешь.