Письма к Аттику, близким, брату Квинту, М. Бруту

ПИСЬМА 44—43 гг. ПОСЛЕ СМЕРТИ ГАЯ ЮЛИЯ ЦЕЗАРЯ. МУТИНСКАЯ ВОЙНА.

DCCI. Луцию Минуцию Басилу

[Fam., VI, 15]

Рим, 15 марта (?) 44 г.

Цицерон Басилу привет 3456.

Поздравляю тебя; радуюсь за себя; люблю тебя; оберегаю твои дела; хочу быть любимым тобой и знать, что ты делаешь и что делается.

DCCII. Марку Юнию Бруту и Гаю Кассию Лонгину от Децима Юния Брута Альбина

[Fam., XI, 1]

Рим, утром 17 марта 44 г. 

Децим Брут 3457 своему Бруту и Гаю Кассию привет.

1. Узнайте, в каком мы положении. Вчера вечером был у меня Гирций; разъяснил, каковы намерения Антония, — разумеется, самые дурные и совершенно не заслуживающие доверия. Ведь он, по его словам, и не может передать мне провинцию 3458 и не считает, что для кого бы то ни было из нас безопасно быть в Риме: так велико возбуждение солдат и черни. Вы, я думаю, понимаете, что и то и другое ложно, и верно то, что разъяснил Гирций, — он 3459 боится, что для него, если мы будем располагать даже небольшой опорой для поддержания своего достоинства, не останется никакой роли в государстве.

2. Будучи в этом затруднительном положении, я решил потребовать свободного посольства 3460 для себя и для остальных наших, чтобы получить какой-нибудь почетный предлог для отъезда. Он 3461 обещал исходатайствовать это; однако я не уверен, что он исходатайствует: столь велика наглость людей и гонение на нас. А если они и дадут то, чего мы добиваемся, все-таки, полагаю я, очень скоро нас признают врагами или лишат воды и огня 3462.

3. «Так каков, — говоришь ты, — твой совет?». Следует покориться судьбе; полагаю, следует уйти из Италии, переселиться на Родос 3463 или в какую-нибудь другую страну. Если положение будет лучше, мы возвратимся в Рим; если малоблагоприятным — будем жить в изгнании; если самым дурным — прибегнем к крайним средствам.

4. Быть может, по этому поводу у кого-либо из вас возникнет вопрос, почему нам лучше ждать крайнего срока вместо того, чтобы предпринять что-нибудь теперь. Потому что нам теперь негде удержаться, кроме как у Секста Помпея 3464 и Басса Цецилия 3465, которые, как мне кажется, с получением этого известия насчет Цезаря 3466 станут более крепкими. Мы присоединимся к ним вполне своевременно, как только мы будем знать, сколь они сильны. Я поручусь от имени Кассия и твоего, если вы согласны, чтобы я поручился в чем-либо; ведь Гирций требует, чтобы я сделал это.

5. Прошу вас ответить мне возможно скорее; ведь я не сомневаюсь, что Гирций сообщит мне об этом 3467 до четвертого часа 3468; ответьте, в каком месте мы можем встретиться, куда мне прибыть.

6. После последней беседы с Гирцием 3469 я решил требовать для нас позволения быть в Риме под охраной государства, чего те, я думаю, не допустят; ведь мы вызовем большую ненависть к ним 3470. Однако я подумал, что не следует воздерживаться ни от одного требования, какое я признаю справедливым.

DCCIII. От Авла Помпея Вифинского Цицерону, в Италию

[Fam., VI, 16]

Сицилия, март (?) 44 г.

Вифинский 3471 Цицерону привет.

Если бы у меня с тобой не было многих и справедливых оснований для личной дружбы, я искал бы начало дружбы в прошлом у наших родителей; это, полагаю я, следует делать тем, кто сам не продолжил никакими услугами дружбы между отцами. Поэтому удовольствуюсь дружбой между нами самими, в залог которой прошу тебя оберегать меня в мое отсутствие, в чем только ни понадобится, если ты считаешь, что ни одна твоя услуга не умрет для меня. Будь здоров.

DCCIV. Титу Помпонию Аттику, в Рим

[Att., XIV, 1]

Усадьба Гая Мация под Римом, 7 апреля 44 г.

1. Я завернул к тому, о ком говорил с тобой утром 3472: ничего хуже, положение безвыходное 3473. «И действительно, если он 3474, при таком уме, не находил выхода, кто теперь найдет?». Что еще нужно? Он говорил, что все погибло (не знаю, так ли это, но он — радуясь), и утверждал, что меньше чем через двадцать дней будет восстание в Галлии; что после мартовских ид он не беседовал ни с кем, кроме Лепида 3475; словом, — нынешнее положение не может так прекратиться. О благоразумный Оппий! Он тоскует по нему3 нисколько не меньше, но не говорит ничего, что оскорбило бы кого-нибудь из честных. Но об этом достаточно.

2. Что бы ни было нового (а я жду многого), прошу, не ленись писать, в частности — достаточно ли верно насчет Секста 3476, особенно же насчет нашего Брута 3477. О нем, по словам того, к кому я завернул, Цезарь обычно говорил: «Очень важно, чего он хочет, но чего бы он ни хотел, хочет он сильно» 3478, и что он заметил это, когда тот говорил в Никее в защиту Дейотара 3479; как ему показалось, он говорил очень настойчиво и свободно; опять-таки (ведь как только что-нибудь всплывает, я охотно пишу) недавно, когда я был у него3 по просьбе Сестия и ждал сидя, пока меня позовут, он сказал: «Сомневаться ли мне в том, что меня глубоко ненавидят, когда сидит Марк Цицерон и не может поговорить со мной с удобством для себя. А ведь если есть сговорчивый человек, то это он. Однако не сомневаюсь, что он глубоко ненавидит меня». Это и многое в таком роде. Но — к главному: что ни случится, — не только важное, но и малое, — напишешь. Со своей стороны, я ничего не пропущу.