Пир мудрецов

И, как из трюма грязного поднявшийся,

Стенающий от корма корабельного,

На первую закуску он набросится,

Над нею и заснуть его заставлю я.

70. В ответ на это Эмилиан произнес [Kock.III.312; ср.290b]:

"О ремесле кухарском много многими,

Милейший, сказано, -

говорит в "Братьях" Гегесипп, так что или делом докажи, что можешь [e] показать нам что-то новое, лучше прежнего или не томи меня, а покажи, что принес и что это такое". А тот:

Быть может, презираете вы повара,

Ведь в поварском искусстве столько сделал я, -

как говорит Деметрий в комедии "Ареопагит" [Kock.III.357]:

Как ни один актер нигде вовек веков.

Искусство наше - царь, дымами пышущий:

Я соусы Селевку делал острые,

[f] Я первым Агафоклу дал попробовать

Тиранскую похлебку чечевичную.

И главное: тогда, во время голода,

Когда Лахар {119} друзьям обед устраивал,

{119 Лахар — тиран в Афинах с 300 по 295 г. до н.э. Когда весной 295 г. Деметрий Полиоркет осадил Афины, в городе начался сильный голод. Рассказывают, Эпикур ежедневно отмерял себе и своим близким по фасолинке, горсть каперсов считалась великим благом и между какими-то отцом и сыном дело дошло до драки из-за дохлой мыши. Чтобы уплатить жалованье солдатам, Лахар приказал переплавить в золото вотивные дары из святилищ и лишил статую Афины в Парфеноне ее золотого одеяния, изготовленного для нее Фидием, так что потом поговаривали, что Лахар-де раздел Афину.}

Я накормил их, вынеся лишь каперсы".

- Как обобрал Лахар Афину бедную,

Так оберу тебя за пустословие, -

воскликнул Эмилиан, - если не покажешь, что ты подаешь".

И тот, наконец, ответил: "Я назвал это розовым блюдом. (406) Приготовлено оно так, чтобы ты чувствовал розы не только на голове, но и внутри себя и утопал всем тельцем в пире пиров. Я истолок в ступе самые душистые розы, а добавил к ним вареные мозги, птичьи и свиные, вынув из них жилистые волокна, и подал с яичными желтками, оливковым маслом [b], соусом, перцем и вином". С этими словами он открыл миску, и по пиршественной зале распространился такой божественный аромат, что кто-то из присутствовавших справедливо воскликнул [Ил.ХIV.173]:

Чуть сотрясали его в медностенном Крониона доме,

Вдруг до земли и до неба божественный дух разливался.

Столь велико было благоухание роз.

71. После этого нам вынесли [Kock.III.487] "в горшочках по отдельности зажаренную птицу, чечевичную похлебку и горох", {120} и еще много тому подобной еды, о которой Фений Эресийский пишет в сочинении [c] "О растениях": "Ибо все культурные стручковые растения, выращиваемые из семян, сажают только ради варки. Таковы, например, боб, горох, из которых готовят вареные каши; иные же подобны тертым бобам, как чина; другие - идут на чечевичную похлебку, как вика, чечевица; или же употребляются в корм скоту, как турецкий горох для рабочих волов, вика для овец". О стручковом горохе упоминает Эвполид в "Золотом [d] веке" [Коск.I.339]. Землеописатель же Гелиодор в книге "Об акрополе" пишет [FHG.IV.425]: "Когда научились варить пшеницу, то древние называли это блюдо бобовником (πύανος), а в наше время его называют пшеничником (ο̉λόπυρος)".

{120 ...в горшочках по отдельности... — Фрагмент двух ямбических стихов.}

Среди таких разговоров, слово взял Демокрит: "Уделите, господа, и нам чечевичной похлебки; ее самой или дайте хотя бы горшок из под нее, а не то кому-нибудь из вас не миновать каменования, как фасийцу Гегемону". Ульпиан на это: "Что это за каменование (λιθίνη βαλληντύς)? Я знаю, что у нас Элевсине есть празднество под таким названием (Βαλλητύς), но не стану о нем рассказывать, если мне за это не заплатят!" "Ну уж я-то, - сказал Демокрит, - не стану собирать [е] в час по денежке (λαβάργυρος ω̉ρολογητής) на манер Тимоновского "Продика" [frag. 19 Diels], и расскажу о Гегемоне совершенно бесплатно.

72. Хамелеонт Понтийский пишет в шестой книге "О древней комедии" [frag. 18 Koepke]: "Фасиец Гегемон, первым ставший сочинять пародии, имел прозвище Чечевичник. В одной из пародий он написал [р.44 Brandt; 698с]:

Мне, колебавшемусь в думах, {121} предстала Афина Паллада

{121 ...Мне, колебавшемусь в думах... — Ср. Од.III.222, Ил.ХVI.715, VIII.277, XXII.431,1.92.}

С жезлом в руках золотым, погнала и промолвила слово:

[f] "О Чечевичник поганый, пускайся, мерзавец, в сраженье!"

В сердце тогда я дерзнул.

Вот он-то, когда однажды ставилась его комедия, пришел в театр с каменьями в плаще, швырнул их в орхестру, а когда зрители удивились, то помедлил и продекламировал:

(407) Вот камни вам: бросайте, коль захочется;

Зимой и летом чечевичный суп хорош [р.40 Brandt]. {122}

{122 ...Зимой и летом... — Пословица о чем-либо или ком-либо, постоянно хорошем. Гегемон бросает публике вызов и предсказывает свой успех.}

Славился он главным образом пародиями и был знаменит тем, что издевательски разыгрывал эпические поэмы на сцене. Этим он и прославился среди афинян: своей "Гигантомахией" он так очаровал их, что они хохотали до упада в тот самый день, когда в театре было объявлено о [b] поражении в Сицилии. Никто не ушел, хотя почти у каждого там погиб кто-нибудь из близких: люди горевали про себя, но не расходились, чтобы зрители из других городов не заметили, как они потрясены несчастьем. Сам Гегемон, услышав известие, решил было прекратить зрелище, но народ сидел и слушал. Когда афиняне еще владычествовали на море, они перенесли в Афины суд по делам всех союзных островов; тогда кто-то привел и Гегемона на суд в Афины. Гегемон явился, собрал всех дионисовых актеров и отправился с ними просить заступничества у [с] Алкивиада. Алкивиад сказал "не бойтесь, идите за мной" и во главе толпы пошел в Метроон, {123} где хранились судебные жалобы, и, послюнявив палец, стер обвинение против Гегемона. Секретарь и архонт негодовали, но не осмелились перечить Алкивиаду, а сам жалобщик убежал в испуге". 73. Вот тебе, Ульпиан, наше каменование; а теперь, если хочешь, расскажи про элевсинское".

{123 Метроон — храм Матери богов, ср.214е.}

[d] Но Ульпиан сказал: "Добрый Демокрит, ты сказал про горшок, и я вспомнил, что давно хотел узнать, что такое Телемахов горшок и кто такой этот Телемах". Демокрит ответил: "Комический поэт Тимокл (писавший также и трагедии) говорит в пьесе "Забвение" [Kock.II.461]:

Он по дороге с Телемахом встретился.

И тот, с ним поздоровавшись, сказал ему:

[е] "Дай мне горшки, в которых ты бобы варишь!"

А Телемах Фидиппа Хэрефилова

Заметил, толстяка, присвистнул издали

И говорит: "Ступай ко мне с корзинами!"

Этот Телемах был из Ахарн, как говорит тот же поэт в своем "Дионисе" [Kock.II.454]:

- Вот выступает Телемах ахарнянин.

Он вылитый сириец новокупленный.

- Но почему, скажи мне?

- Ходит он

Всегда с горшком бобов, как на Таргелиях. {124}

{124 Таргелии — О таргелиевых хлебах, выпеченных из пшеницы нового урожая, см. 114а.}

А "Икарийских сатирах" он говорит [Kock.II.459]:

[f] Ничего нет в нашем доме. Очень жалок был ночлег:

Ложе жесткое сначала не давало мне заснуть,

Да Фудипп испортил воздух и совсем нас задушил;

После голод стал нас мучить. И тогда к Диону я

Пламенному {125} обратился, но и тот ни с чем лежал.

{125 ...Пламенному... — В подлиннике созвучно «пшеничному».}

И пошел тогда к честному Телемаху из Ахарн,

Я нашел бобов там кучу, все похитил и сжевал.

Но когда осел увидел нас, он ветры испустил,

Точно так, как на трибуне испустил Кефисодор.

Из этих стихов ясно, что Телемах постоянно кормился из горшка с (403) бобами, и поэтому вечно праздновал пердучие Пианепсии.