К себе самому

40. Инструмент, орудие труда, любое приспособление, если исполняет свое назначение, хороши, хотя изготовитель не присутствует в них. В том же, что соединено природой, изготовившая эти вещи сила находится внутри и постоянно пребывает там. Соответственно ее и почитать следует больше и думать, что если учитывать ее волю и жить в соответствии с ней, то все у тебя будет получаться по уму. Ведь и во вселенной все совершается по уму этой силы.

41. Если о какой-нибудь из вещей, которые не в твоей власти, ты представишь, что она тебе ко благу или во зло, неизбежно, когда случится с тобой подобное зло или ускользнет от тебя подобное благо, станешь порицать богов и ненавидеть людей, действительно виновных или только подозреваемых тобой в том, что они виновны в исчезновении [блага] и возникновении [зла]. И многократно мы творим несправедливость оттого, что не безразличны к этим вещам [находящимся не в нашей власти]. Если, напротив, мы сочтем за благо или зло только то, что в нашей власти , то не останется никакого основания ни бога обвинять, ни по отношению к человеку становиться в положение врага.

42. Все мы трудимся совместно для одной цели, одни – сознательно и последовательно, другие – бессознательно, подобно тому, кажется, как Гераклит говорит о спящих, что даже они – работники и сотрудники происходящего в мире. [112] Каждый участвует в совместной работе по-своему, даже тот, кто из своеволия порицает и пытается противостоять и уничтожать возникающее, потому что и в таком нуждается мир. Итак, впредь определяй, к кому примыкаешь. Ведь тот, кто управляет всем, в любом случае прекрасно воспользуется тобой и присоединит тебя к какой-нибудь части сотрудников и помощников. Ты только не становись той частью, какой является в пьесе пустячная, вызывающая смех строка, о которой говорит Хрисипп [113].

43. Разве солнце берется за дело дождя? Разве Асклепий берется за дело Плодоносящей [114]? А любое из светил? Не служат ли они [все] при [всем своем] различии одной и той же цели?

44. Итак, если боги вынесли решение обо мне и о том, что должно со мной случиться, то их решение прекрасно: ведь нелегко даже помыслить бога неразумным. И потом, по какой причине они должны стремиться сделать мне зло? Какая от этого польза им и тому общему, о котором они более всего пекутся? Если же обо мне лично они не позаботились, то уж по крайней мере о целом они в любом случае позаботились, так что я должен охотно принимать и любить и это происходящее со мной как последствие [их решения]. Если же они ни о чем не заботятся – верить в это было бы проявлением безбожия, – ни к чему тогда ни жертвы, ни моления, ни клятвы ими, ни остальные наши действия, каждое из которых мы обращаем к богам как к присутствующим и находящимся в общении с нами. Значит, если даже они и не заботятся ни о чем, что касается нас, то я со своей стороны все-таки должен заботиться о себе самом, в моей власти рассмотреть, что полезно. Полезно же для каждого существа – жить согласно собственному устройству и собственной природе, моя же природа разумна и гражданственна.

Поскольку я – Антонин, для меня город и отечество – Рим, поскольку же я человек, для меня город и отечество – мир. Поэтому то, что полезно обоим этим городам, есть мое единственное благо.

45. Все то, что случается с каждой отдельной частью, на пользу целому. Этого было бы достаточно. Но при более точном рассмотрении увидишь, что и все случающееся с человеком или другими людьми [тоже на пользу целому]. В широком же смысле отнеси теперь пользу к средним вещам.

46. Подобно тому как противно тебе все увиденное в амфитеатре и такого рода местах, так как это неизменностью и однообразием вызывает пресыщение, то же испытываешь ты и при взгляде на жизнь в целом. Ведь вверху, внизу то же самое и из тех же самых элементов. Итак, доколе [ты будешь созерцать это]?

47. Постоянно держи в уме самых разных уже умерших людей самых разных занятий из самых различных народов, так что дойдешь при этом припоминании до Филистиона и Феба и Ориганиона [115]. Перейди теперь к другому сорту людей. Все мы должны перейти посредством превращения туда, где столько искусных ораторов, столько замечательных философов: Гераклит, Пифагор, Сократ, еще раньше столько героев, а позже столько полководцев, тиранов. Кроме них, Евдокс, Гиппарх, Архимед, [116] другие натуры: с изощренным умом, возвышенного образа мыслей, деятельные, во всем искушенные, уверенные в себе, насмехавшиеся как раз над тленной и кратковременной человеческой жизнью, как, например, Менипп [117] и ему подобные. Обо всех этих людях держи в уме, что давно они лежат [в земле]. Что же плохого для них в этом? А для тех, имена которых вообще не упоминаются? Одно в этом мире стоит многого: идти по жизни, соблюдая правду и справедливость, с благосклонностью даже ко лживым и несправедливым.

48. Если хочешь доставить себе радость, подумай о преимуществах своих современников: один деятелен, другой скромен, третий щедр, у четвертого еще какое-нибудь достоинство. Ведь ничто так не радует, как образцы добродетелей, явленные в нравах современников, как бы собранные вместе и совпавшие. Вот почему их и нужно держать под рукой.

49. Разве сердишься ты на то, что весишь столько-то фунтов, а не 300? Точно так же не сердись и на то, что жить тебе столько-то лет, а не больше. Ведь как ты принимаешь, сколько отмерено тебе вещества, так поступай и со временем жизни.

50. Пытайся убедить их, делай это даже вопреки их желанию, если таково требование справедливости. Если же кто-нибудь противится тебе силой, обратись к благосклонному и беспечальному расположению духа и воспользуйся препятствием для упражнения в другой добродетели и помни, что твое устремление было небезоговорочно и что ты не желал невозможного [118]. Тогда чего же? Именно такого небезоговорочного устремления. Его же ты всегда достигаешь. К какому действию нас подвели, такое и сбывается.

51. Человек, жаждущий славы, обретает собственное благо в проявлениях другого человека, любящий наслаждения – в собственном [чувственном] возбуждении, разумный – в собственном [разумном] действии.

52. Можно не составить об этом никакого мнения и не испытывать в душе [никакого] беспокойства, ведь сами вещи по природе таковы, что не обладают способностью производить наши суждения о них.

53. Приучай себя быть очень внимательным к тому, что говорит другой, и проникай, насколько это возможно, в душу говорящего.

54. Что не на пользу пчелиному рою, то не на пользу и пчеле.

55. Если бы матросы стали бы бранить кормчего, а больные – врача, к кому другому они обратились бы или как сам [кормчий] смог бы спасти плывущих или [врач] дать здоровье лечащимся?

56. Сколько их, с кем вместе пришел я в мир, уже ушло!

57. Страдающим разлитием желчи мед кажется горьким, а укушенные бешеной собакой боятся воды, детям же более всего нравится мячик. Поэтому чего же я гневаюсь? Или ты думаешь, что заблуждение имеет меньшую силу, чем желчь у страдающих разлитием желчи, а яд у страдающих бешенством?

58. Никто не помешает тебе жить согласно закону твоей природы. Против закона общей природы с тобой ничего не случится.

59. [Подумай] каковы те, которым они хотят понравиться, ради каких преимуществ делают это и с помощью какой деятельности. Как скоро вечность сокроет все и сколько уже сокрыла!

Книга VII

1. Что такое порок? То, что ты не раз видел. Вот и держи при всяком случае наготове мысль, что это есть то, что ты уже не раз видел. Вообще вверху, внизу ты найдешь одно и то же, чем полны предания древних, средних и новых времен, чем и ныне полны города и жилища. Ничего нет нового: все и привычно, и кратковечно.