Элегии и малые поэмы

        Холод безмерный всегда держится в этой земле.

15   Море оковано льдом, и в глубинах живущая рыба

        Часто ходит в воде словно под крышей глухой.

        Даже источники здесь дают соленую влагу, —

        Сколько ни пей, от нее жажда сильнее томит.

        Чахлых деревьев стволы возвышаются в поле открытом

20   Редко, и видом своим морю подобна земля.

        Птиц голоса не слышны. Залетев из дальнего леса,

        Разве что в море одна пробует горло смочить.

        Только печально полынь в степи топорщится голой,

        Горькая жатва ее этому месту под стать.

25   Тут же и страх, и враги, городским грозящие стенам,

        И от летучей стрелы, ядом пропитанной, смерть.

        Эта страна далеко лежит от всякой дороги,

        Так что опасен сюда путь по воде и пешком.

        Значит, не странно, что я мечтаю с этим покончить,

30   Что беспрестанно прошу ссылки в другую страну.

        Более странно, что ты не подавлена этим, супруга,

        И что несчастья мои ты переносишь без слез.

        «Что же мне делать?» — твердишь. У меня ли спрашивать это —

        Тотчас отыщешь ответ, если захочешь сама.

35   Мало просто хотеть — пожелай всем сердцем успеха,

        Пусть попеченье о нем сон у тебя отобьет.

        Многие, верно, хотят: ведь не так уж меня ненавидят,

        Чтобы желать мне и здесь, в ссылке, покоя не знать.

        Нужно всей грудью налечь, напрячься каждою жилкой,

40   День и ночь хлопотать нужно тебе за меня.

        Пусть помогают друзья — но ты превзойди их заботой,

        Первой за дело всегда браться должна ты, жена.

        Важную роль отвожу я тебе своими стихами:

        Верной жены образцом ты прослывешь из-за них.

45   Бойся его исказить, оправдай мои восхваленья,

        Помни о том, что творишь дело свое для молвы.

        Пусть я даже смолчу — молва будет сетовать громко,

        Если заботой своей ты не поддержишь меня.

        Участь моя на меня обратила вниманье народа,

50   Больше известности мне, чем до изгнанья, дала.

        Тем знаменит Капаней, что спален был молнией бога,

        Амфиарай — что землей был поглощен с лошадьми.

        Если б Улисс не блуждал, он был бы меньше известен,

        Громкой обязан молвой ране своей Филоктет.

55   Если средь этих имен и для скромного место найдется,

        То и меня от других вдруг отличила беда.

        Эти страницы тебе не дадут остаться безвестной:

        С Косской Биттидой на них вровень прославлена ты.

        Что бы ни делала ты, на тебя направлены взоры,

60   Верность твою подтвердит много известных людей.

        Верь мне, когда я в стихах тебе похвалы расточаю,

        Чем заслужила их ты, хочет читатель узнать.

        Правда, людей большинство готово ценить добродетель.

        Все же придраться к тебе многим захочется, верь!

65   Повода им не давай, чтобы зависть сказать не посмела:

        «Выручить мужа в беде эта жена не спешит».

        Раз уж я ослабел и тащить не в силах повозку,

        Ты управляйся сама с нашим увечным ярмом.

        Как на врача я смотрю на тебя, больной и бессильный,

70   Все еще тлеет во мне искрою жизнь, — помоги.

        То, что я дал бы тебе, если б я из двоих был сильнейшим,

        Ты, по сравненью со мной сильною став, возврати.

        Этого требует брак, освященный взаимной любовью,

        Этого требует твой дух благородный, жена!

75   Дому ты это должна, за которым числишься ныне,

        Чтобы украсить его женскою честью своей.

        Если примерной женой ты не будешь, то, как ни старайся,

        Кто поверит, что ты с Марцией в дружбе была?

        Я не дурной человек; благодарности я хоть немного,

80   Но заслужил от тебя, если по правде сказать.

        Правда, за все, что я сделал тебе, ты мне платишь с лихвою,

        Даже пристрастной молве не в чем тебя упрекнуть.

        Только одно приложи к тому, что сделала прежде,

        Все прилежанье свое в пользу мою обрати:

85   Ты добивайся, чтоб я в этой страшной стране не остался.

        И предо мною ни в чем долг твой не будет хромать.

        Знаю, что много прошу, — но просить за меня безопасно,

        Пусть и откажут тебе — ты не рискуешь ничем.

        И не сердись на меня, если я в стихах умоляю

90   Верной остаться себе, что начала — не бросать.

        Храбрым полезен трубач. Словами вождь побуждает

        Смело сражаться в бою самых отважных солдат.

        Славишься верностью ты и прославлена будешь навеки,

        Пусть же и доблесть твоя ей не уступит ни в чем.

95   Ты не должна за меня поднимать амазонок секиру,

        Щит вырезной не должна слабой рукою держать.

        Нужно молить божество не о том, чтобы стало мне другом,

        Но лишь о том, чтобы свой гнев укротило оно.

        Если же милости нет, то вызови милость слезами,

100 Этим скорей, чем другим, можно растрогать богов.

        Хватит слез у тебя, — тому мои беды залогом:

        Неиссякаемым стал брак наш источником слез.

        Дело мое таково, что ты не можешь не плакать, —

        Пусть это средство тебе наша судьба ниспошлет.

105 Если б тебе за спасенье мое надлежало погибнуть, —

        След проложила тебе в этом Адмета жена.

        Стала бы ровнею ты Пенелопе, стыдливым обманом

        Остановить пожелай грубый напор женихов.

        Если бы мужу вослед из жизни уйти захотела,

110 Тут Лаодамии тень путь указала б тебе.

        Взять с Ифиады пример ты могла бы, когда бы решила

        Тело живое свое ввергнуть в горящий костер.

        Ты умирать не должна, не нужна тебе ткань Пенелопы, —

        Просто с мольбою к жене Цезаря ты обратись,

115 К той, что блистает своей добродетелью, так что седая

        Древность не может при ней славою век наш затмить.

        К той, что Юноне равна чистотой, красотою — Венере,

        К той, что одна изо всех в браке под стать божеству.

        Что же дрожишь и поодаль стоишь? Не безбожную Прокну

120 И не Ээтову дочь нужно растрогать мольбой,

        Не Данаиду смягчить, не жену Атрида, не Сциллу,

        Что в сицилийских водах чревом страшит моряков,

        Не Телегонову мать, что мужей изменяет обличья,

        И не Медузу в узлах змееподобных волос, —

125 Женщину, выше всех жен, на которой судьба показала

        Зрячей себя и сняла ложный упрек в слепоте,

        Ту, которой светлей, исключая Цезаря только,

        Нет, никого на земле с края до края ее.

        Выбери время для просьб подходящее, пусть не выходит

130 Твой осторожный корабль в плаванье против волны.

        Нам прорицанья дает не во всякое время оракул,

        Даже во храмы для нас доступ открыт не всегда.

        Знаю, доколе все остается в Риме, как ныне,

        Горе народу доколь не омрачает лица,

135 Радостный ныне и впредь, наравне с Капитолием чтимый,

        Августов дом доколь мир сохранит и покой, —

        До тех пор для тебя возможным сделают боги

        Доступ и тщетны твои, верь мне, не будут слова.

        Если она занята, отложи свое начинанье,

140 Бойся надежду мою лишнею спешкой сгубить.