Метроном. История Франции под стук колес парижского метро

Со своей стороны Констанций не слишком радуется этим постоянным походам и продолжает злиться на узурпатора. Этот тщедушный философ, которого он поставил на самые высокие должности, предал его, чтобы угодить каким-то легионерам! Император вовсе не желает мирно уступать власть и настроен проучить честолюбца. Его императорская армия идет на императорскую армию Юлиана… Император против императора! Но столкновения не будет: по дороге Констанций очень своевременно отдает Душу и скипетр вечному Отцу.

Став полновластным императором, императором неоспоримым и почитаемым, Юлиан издает эдикт о терпимости, который нравится далеко не всем… Прежний философ дает о себе знать: он разрешает все религии и аннулирует законы, принятые против язычников, евреев и христиан-диссидентов. Вместе с тем он активно проявляет свою приверженность язычеству. Поскольку к христианам он не питает никакого доверия, чтобы унизить их, он запрещает им преподавать классическую поэзию — ведь в ней воспеваются боги, которых они отвергают. Впрочем, он отказывается преследовать адептов Христа.

— Я хочу, чтобы христиане сами признали свои ошибки, я не хочу их принуждать.

Наконец, он перебирается в Антиохию, чтобы подготовиться к экспедиции против персов. Весной 363 года он возглавляет крупную военную кампанию, которую победно ведет вплоть до Ктесифона, персидской столицы. Но вскоре ему приходится отступать. В ходе отступления он был смертельно ранен 26 июня. Он погиб в возрасте тридцати одного года, так далеко от своей любимой Лютеции.

В Галлии меняются императоры, но остается тревога. Вновь угрожают алеманны. Валентиниан, который правит совместно с братом Валентом, попытается соперничать с Юлианом. Пока Валент играет императора в Константинополе, Валентиниан в 365 году устраивается в городе паризиев. Он занимает резиденцию в Лютеции. Места ему хорошо знакомы: он служил при Юлиане и был завсегдатаем дворца. Тем самым он показывает всем, что наследует покойному императору. Лютеция возводится в ранг временной столицы Западной империи. В течение двух лет она служит Валентиниану штаб-квартирой, хотя в городе он бывает эпизодически, ибо его постоянно требуют в другие места…

Парижанин по призванию, Валентиниан не теряет типа. В резиденции на острове Сите он издает императорские указы, которые распространяются по всей империи — из Лютеции. И на улицах города он пышно принимает генерала Иовина, который победил германцев. Одетый в красную тогу, на белой лошади Валентиниан выезжает навстречу победоносному офицеру, который въезжает в Париж. Оба спешиваются и целуются. Кто в эту минуту мог бы усомниться, что город паризиев стал центром мира?

Валентиниан настолько верит в это, что в открытую подражает Юлиану. Но, с точки зрения паризиев, император-соправитель — всего лишь бледная копия покойного императора. Он подражает повадкам и привычкам своей модели, но не проявляет при этом ни тонкости чувств, ни возвышенности духа, ни искренней привязанности к городу…

Разумеется, он старается уехать прочь как можно чаще. Какое-то время он пребывает в Реймсе, чтобы подавить мятеж. Возвращается в Лютецию лишь для того, чтобы через несколько месяцев вновь уехать в Реймс. Опять заезжает в Лютецию и тут же отправляется в Амьен, где были замечены саксонские пираты. Конечно, в Лютецию он возвращается, но заболевает и, едва оправившись, окончательно перебирается в Треву на берегу реки Мозель, большой город, который, наверно, кажется ему более подходящим для столицы.

Именно по дороге в Треву Мартин делает остановку в Париже, в самом начале зимы 385 года… Это уже не юный солдат, только что разрезавший свой плащ у ворот Амьена. Он в возрасте и титулован: теперь он епископ города Тур и живет в монастыре, который сам основал в Мармутье, дав обет бедности, умерщвления плоти и молитвы.

В принявшей христианство Галлии друг бедных стал значительной фигурой. Он входит в Париж в сопровождении большой толпы, которая воодушевленно несет его, веря, что с ним словно входит в город вера Христова.

Епископ идет по римской северной дороге, и верующие толкаются, чтобы облобызать край его мантии. Но прелат не видит толпу, взор его прикован к несчастному прокаженному, который прислонился к крепостной стене недалеко от северных ворот города. У него изуродованное лицо, руки в язвах, распухшие ноги… Мартин подходит к несчастному, и каждый затаил дыхание. Мартин склоняется к больному и братски целует щеку в шрамах, затем кладет руки на голову бедняги и благословляет его… На следующее утро прокаженный входит в церковь, и все могут видеть чудо, совершенное епископом: лицо, еще вчера изъязвленное, сегодня стало гладким и умиротворенным. Отныне известно, что Мартин исцеляет страждущих. Теперь к нему бросаются отовсюду, вырывают клочки его мантии, чтобы сделать повязки и компрессы. Повязками с тела святейшего они изгоняют демонов и нимало в этом не сомневаются.

Мартин не вернется больше в Париж, но в знак признания чудесного исцеления на месте этого события была построена молельня. Построенное по обету здание пощадил пожар, разразившийся в 585 году… Парижане единодушно считают спасение молельни очередным чудом. Правда, здание было каменное, но разве это важно! И почитание Мартина тянется много веков. Современный город в своей географии сохранил память о святом… Северная римская дорога, на которой он некогда исцелил прокаженного, называется сегодня улицей Сен-Мартен.

V ВЕК

ЛУВР-РИВОЛИ

Париж, столица франков

Станция Лувр-Риволи внешним обликом оправдывает свое название: она украшается нарядами дворца. Не бывшей крепости и даже не роскошной королевской резиденции, а музея, который выставляет, в частности, красоты в камне и на полотне, сотворенные человеком на протяжении веков. В 1968 году Андре Мальро, министр культуры правительства генерала де Голля, увлекся экстравагантной идеей спустить произведения искусства и исторические свидетельства в переходы метрополитена. В то время как на свежем воздухе можно было кидаться булыжниками, взятыми из мостовой, стены подземелий линии № 1 покрылись бургундским камнем, и в них появились ниши, предназначенные для экспозиции репродукций шедевров искусства. Ассирийские барельефы, египетские фараоны, нимфы Ренессанса встречают восхищенного и ошеломленного пассажира. Ошеломление тем более оправданно, что сейчас эта станция не является самой удобной для высадки посетителей музея!

За сорок лет все изменилось. Стеклянная пирамида, возникшая по желанию Франсуа Миттерана, переместила вход в Лувр. В наше время, чтобы встать в очередь за билетом, лучше выходить на станции Пале-Рояль…

Следуя моим маршрутом, я мог бы выйти и на той, и на другой станции, какая мне разница! Ибо я пришел искать здесь вовсе не процветающий музей наших дней. Вообще-то я хочу побродить по здешним местам, чтобы помечтать о том, чего больше нет — и не сохранилось ни следов, ни воспоминаний…

Мы оказываемся, наконец, на правом берегу. На станции Лувр мы покидаем римский мир и вступаем в эру франков. Пришедшие с юга римляне колонизовали юг Парижа, иными словами, левый берег. Пришедшие с севера франки естественным образом будут развивать северную ось города, правый берег.

В конце V века на этом месте находился укрепленный лагерь франков, осаждавших Париж. Из этой крепости, которая на языке франков звучит как «лёвер», мы создали наш Лувр.

Нынешний Лувр, самое большое из парижских зданий, естественно, не имеет ничего общего с военным сооружением франкских захватчиков… Замок пришел на смену крепости, дворец — на смену замку, музей — на смену дворцу. Но изначальная функция строения еще просматривается в его внутренностях. Некоторые следы дошли до нас. Конечно, они восходят не к Хлодвигу, а к Филиппу-Огюсту, французскому королю конца XII века. Спустившись в крипту Лувра, вы можете пройти вдоль крепостной стены, а также увидеть основание донжона [16] и башни древней крепости.