Лучшие мысли и изречения древних в одном томе

(Плутарх. «Фокион», 7)

[Фокион] излагал перед народом какое-то свое суждение ‹…›. Видя, что все одобряют его речь, он обернулся к друзьям и спросил: «Уж не сказал ли я ненароком что-нибудь неуместное?»

(Плутарх. «Фокион», 8)

Когда умер Филипп [Македонский], Фокион отговаривал народ приносить благодарственные жертвы богам. Во-первых, сказал он, неблагородно радоваться по такому поводу, а во‑вторых, сила, стоявшая против них при Херонее, сделалась меньше всего лишь на одного человека.

(Плутарх. «Фокион», 16)

Александр потребовал у афинян кораблей, и народ подступил к Фокиону, чтобы тот высказал свой совет. Фокион встал и сказал: «Советую вам или быть сильными, или дружить с сильными».

(Плутарх. «Изречения царей и полководцев», 49, 10)

Когда разнеслась глухая весть о кончине Александра и ораторы один за другим вскакивали на помост и требовали немедленно браться за оружие, Фокион предложил подождать и сперва проверить сведения: «Если он мертв сегодня, – сказал он, – то будет мертв и завтра и послезавтра».

(Плутарх. «Изречения царей…», 49, 11)

Антипатр хотел, чтобы он [Фокион] сделал что-то несправедливое; Фокион ответил: «Нельзя, Антипатр, иметь в Фокионе сразу и друга и льстеца».

(Плутарх. «Изречения царей…», 49, 16)

* Фокион со своими сторонниками был приговорен к смерти по политическому обвинению. Осужденные выпили цикуту, но ее оказалось недостаточно, а палач потребовал двенадцать драхм – стоимость полной порции яда. «В Афинах даже умереть даром нельзя», – сказал Фокион.

(Плутарх. «Фокион», 36)

Когда спартанский царь Архидам спросил Фукидида [представителя знатного афинского рода], кто лучше в кулачном бою – он или Перикл, тот ответил: «Право, не знаю; если даже я собью его с ног, он будет уверять, что не падал, убедит всех присутствующих и победит».

(Плутарх. «Наставления о государственных делах», 5)

Стадо оленей во главе со львом страшнее, чем стадо львов во главе с оленем.

(Плутарх. «Изречения царей и полководцев», 46, 3)

* Афинская старуха, с которой заговорил Феофраст, сразу признала в нем чужеземца; а на вопрос, почему, ответила: «Уж больно правильно ты говоришь».

(Квинтилиан. «Воспитание оратора», VIII, 1)

Правители Сиракуз

Нельзя отказываться от власти, пока ты на коне, можно – когда тащат за ноги.

(Тит Ливий. «История…», XXIV, 22, 9)

На вопрос, есть ли у него свободное время, он [Дионисий Старший] ответил: «Нет, и никогда пусть не будет!»

(Плутарх. «Изречения царей и полководцев», 20, 9)

[Дионисия Старшего] укоряли, что он чествует и выдвигает одного человека, дурного и всеми нелюбимого. Он ответил: «Я хочу, чтобы хоть кого-то люди ненавидели больше, чем меня».

(Плутарх. «Изречения царей…», 20, 11)

[Дионисий Старший] наложил на сиракузян побор: они плакались, взывали к нему и уверяли, что у них ничего нет. Видя это, он приказал взять с них и второй побор, и третий. Но когда, потребовав еще большего, он услышал, что сиракузяне над ним смеются и издеваются у всех на виду, то распорядился прекратить побор: «Коли мы им уже смешны, – сказал он, – стало быть, у них уже и впрямь ничего больше нет».

(Плутарх. «Изречения царей…», 20, 5)

В самом начале его правления он [Дионисий Старший] был осажден восставшими против него гражданами, и друзья советовали ему сложить власть, если он не хочет умереть насильственной смертью; но он, посмотрев, как быстро падает бык под ударом мясника, сказал: «Не стыдно ли мне, убоявшись столь краткой смерти, отказаться от долгой власти?»

(Плутарх. «Изречения царей…», 20, 2)

Тиран Дионисий ‹…› однажды оказался в окружении осаждавших его карфагенян; не было никакой надежды на спасение; когда же он ‹…› решил спастись бегством, отплыв на корабле, один из его друзей решился сказать ему: «Прекрасный саван – единоличная власть».

(Исократ. «Архидам», 44)

Дионисий Младший говорил, что кормит стольких софистов не потому, что восхищается ими, а для того, чтобы они восхищались им.

(Плутарх. «Изречения царей и полководцев», 21, 1)

Цари Македонии и Эпира

Нет ничего более рабского, чем роскошь и нега, и ничего более царственного, чем труд.

(Плутарх. «Александр», 40)

Александр говорил, что сон и близость с женщиной более всего другого заставляют его ощущать себя смертным, так как утомление и сладострастие проистекают от одной и той же слабости человеческой природы.

(Плутарх. «Александр», 22)

Когда приближенные спросили Александра, отличавшегося быстротой ног, не пожелает ли он состязаться в беге на Олимпийских играх, он ответил: «Да, если моими соперниками будут цари!»

(Плутарх. «Александр», 4)

* Филиппу я обязан тем, что живу, а Аристотелю тем, что живу достойно.

(Плутарх. «Александр», 8)

Если бы я не был Александром, я хотел бы быть Диогеном.

(Плутарх. «Александр», 14)

Когда Дарий предложил ему [Александру] 10 000 талантов и половину власти над Азией, Парменион сказал: «Я принял бы, если бы я был Александром». – «И я, свидетель Зевс, – ответил Александр, – если бы я был Парменионом».

(Плутарх. «Изречения царей и полководцев», 26, 11)

Как над землею не бывать двум солнцам, так над Азиею двум царям. (Александр Македонский – персидскому царю Дарию.)

(Плутарх. «Изречения царей…», 26, 11))

* Приближенные посоветовали Александру напасть на врагов ночью. Тот ответил: «Я не краду победу».

(Плутарх. «Александр», 31)

Однажды, прочтя длинное письмо Антипатра с обвинениями против Олимпиады, Александр сказал: «Антипатр не знает, что одна слеза матери заставит забыть тысячи таких писем».

(Плутарх. «Александр», 39)

Философу Ксенократу он [Александр] послал в подарок 50 талантов, но тот отказался, сказав, что не нуждается в деньгах. «Неужели у Ксенократа даже нет друга? – спросил Александр. – А моим друзьям едва хватило даже всех богатств царя Дария».

(Плутарх. «Изречения царей и полководцев», 26, 30)

[Александр] сказал, что считает Ахилла счастливцем, потому что при жизни он имел преданного друга, а после смерти – великого глашатая своей славы.

(Плутарх. «Александр», 15)

Судьба учит военному искусству также и побежденных.

(Курций Руф. «История Александра Македонского», VII, 7, 16)

Целью тягот и трудов для благородного человека являются ‹…› опять тяготы и труды.

(Арриан. «Поход Александра», V, 26, 1)

Вижу, что будет великое состязание над моей могилой.

(Арриан. «Поход Александра», VII, 26, 3)