Афоризмы Британии. Том I

Когда соедвнились любовь и мастерство, можно ожидать шедевра.

Поразительно, как банальны чужие пьесы!

Промышленность — корень уродства.

Образ правления, наиболее благоприятный для художника, — это отсутствие всякого правления.

Большое счастье, что природа несовершенна. Иначе у нас не было бы искусства.

Искусство — наш духовный протест, отважная попытка указать природе её надлежащий путь.

Искусство — скорее покрывало, чем зеркало.

Эллинская одежда по своему существу, была крайне антихудожественна. Красоту тела может раскрыть только тело.

Каждый должен быть произведением искусства… или носить на себе произведение искусства.

Избранные — те, для кого красивое имеет одно значение красоты.

Цель искусства заключается в том, чтобы обнаружить искусство и скрыть художника.

Разногласие во мнениях относительно какого-нибудь произведения искусства показывает, что оно ново, сложно и жизненно.

Те, кто находят красивые значения в красивых вещах — культурные люди. Для них есть надежда.

Нравственная жизнь человека принадлежит к области, откуда черпают свои сюжеты художники, а нравственность искусства состоит в совершенном использовании несовершенного средства.

Люди говорят иногда, что красота поверхностна. Возможно, это и так, но, по крайней мере, она менее поверхностна, чем мысль.

Искусство отражает не жизнь, а наблюдателя.

Одна только таинственность может сделать для нас современную жизнь загадочной и чудесной. Самая простая вещь приобретает особую прелесть, если только её скрывать.

Всякое искусство совершенно бесполезно.

Красота, истинная красота, кончается там, где начинается разумное выражение. Разум, сам по себе, есть вид преувеличения и разрушает гармонию всякого лица. Как только садишься и начинаешь думать, сейчас же весь превращаешься в нос, или в лоб, или во что-нибудь ужасное.

Музыка создает человеку прошлое, которого он не знал, и наполняет его сознанием скорби, которой слезы его еще не ведали.

Художник должен создавать красивое, но ничего в него не вкладывать из собственной жизни. Мы живем в век, когда люди обращаются с искусством, как будто оно должно быть видом автобиографии. Мы потеряли отвлеченное чувство красоты.

Для меня красота — чудо из чудес. Только глупые люди не судят по внешности. Истинное таинство жизни не в невидимом, а в видимом.

На свете за всем красивым и приятным скрыта трагедия. Целые миры должны быть в непрестанной работе, чтобы мог распуститься самый маленький цветок.

Красота — вид гениальности; она даже выше гения, так как не требует никакого объяснения. Она — одно из великих мировых явлений, как свет солнца.

Весна, или отражение на темной поверхности воды серебряной раковины, которую мы зовем луной. В ней нельзя сомневаться, у нее свои державные права.

Цель искусства не простая правда, а сложная красота. Искусство, само по себе, есть, в сущности, форма преувеличения, и выбор объекта, составляющий самую сущность искусства, не что иное, как отыскание способа наиболее яркого выражения своей мысли.

Мысль и язык — для художника орудия искусства.

Если человек относится к жизни художественно, мозг его — его сердце.

Ни один культурный человек не раскаивается в испытанном наслаждении.

Ни один некультурный не знает, что есть наслаждение.

Большинство людей становятся банкротами, чрезмерно много заплатив за прозу жизни. Разориться на поэзии — честь.

Мы живем в век, который слишком много читает, чтобы быть мудрым, и слишком много думает, чтобы быть красивым.

Критик стоит в таком же отношении к критикуемому произведению искусства, как сам художник к видимому миру очертаний и цвета или невидимому миру страстей и мысли. Для доведения своего искусства до совершенства он даже не нуждается в наиболее прекрасных объектах. Ему все пригодится.

Руководящим началом в действиях государства должна быть польза, в действиях отдельного лица — красота.

Часто говорят, что трагедия художника заключается в невозможности осуществить свой идеал. Однако истинная трагедия, преследующая по пятам большинство современных художников, именно та, что они осуществляют свои идеалы слишком безусловно. А раз идеал осуществлен, он теряет свою таинственную прелесть и становится попросту исходной точкой для искания нового, иного идеала.