Маятник счастья

Бетти Райт

Маятник счастья

1

Этот вечер обещал быть необыкновенным, особенно для нее, Лесли Дентон. Она решительно шагала по улице, а снег падал пушистыми хлопьями на ее темное кашемировое пальто, на длинные светлые распущенные волосы. В праздничном убранстве витрин и рекламных стендов преобладали белые, красные и зеленые цвета в сочетании с золотой и серебряной мишурой.

Вообще-то Лесли не любила Рождество. Ведь это прежде всего праздник для детей, а она злой волею судьбы оказалась фактически лишена детства, что не могло не оставить горького следа в ее душе.

Правда, для нее с братом все-таки припасали что-нибудь на праздник. Рождественским утром, когда родители еще спали, Лесли и Уитни забирались на стул и на старом шкафу находили немудреные подарки, которые всегда «прятали» там. Часам к десяти, покачиваясь, и в дурном с похмелья настроении вставал отец, которому дети и мать старались не попадаться на глаза.

Обычно Лесли помогала матери готовить курицу вместо традиционной рождественской индейки и украшать убогую квартирку. Обед был готов к часу дня, но они и думать не смели о том, чтобы прикоснуться к еде до возвращения отца. С опозданием на час, а то и на два он заявлялся домой. Но не один, а с компанией дружков…

Сейчас Лесли отлично понимала, что была лишена нормального детства. Выходило, что жизнь перед нею в немалом долгу. Однако, будучи реалисткой, она прекрасно понимала: жизнь если и возвращает долги, то только в том случае, когда на нее как следует поднажмешь сама. Да, ее детские годы ушли навсегда. Но она еще может постараться хоть как-то компенсировать их. Всю свою ласку, нежность и волшебное чувство защищенности, не доставшиеся ей, она подарит своему ребенку, которого непременно когда-нибудь родит…

Ее успехам завидовали многие коллеги. Со стороны действительно могло показаться, что все складывается в ее пользу. Но на самом деле Лесли по уши увязала в повседневной рутине — долгие часы подготовительной работы, непрерывные стычки с руководством, работа с клиентами, требующая компромиссов и отступлений от своих принципов. Когда-то она молилась, чтобы все это появилось у нее, забывая, что исполнение желаний подчас таит в себе немалую опасность.

Выпускница колледжа, Лесли Дентон уже достигла многого — стала помощницей главного менеджера по заказам ведущего лондонского рекламного агентства «Коллинз и Дэвис». Это была ответственная должность в агентстве такого ранга. Так почему же, черт возьми, это не приносит ей должного удовлетворения?

Лесли остановилась на углу около светофора. Мимо нее проносились машины, освещая фарами искрящийся снег. Это Рождество станет другим, не таким, как предыдущие. Сегодня она поцелует Джеффри Уилтона, и, возможно, тогда… Она и сама толком не знала, что подразумевает под этим «тогда».

До сих пор заместитель главы агентства никак не выделял Лесли среди других сотрудников, был с ней неизменно вежлив, предупредителен, но не более того. Однако в последнее время он постоянно присутствовал в ее мыслях. Но любовь ли это? Да, ее влечет к нему, она ценит его обаяние и ум. А еще существуют такие понятия, как надежность и порядочность, которые она всегда ставила очень высоко.

Лесли не слишком-то доверяла чувствам. Вот почему предпочитала полагаться не на эмоции, а на рассудок и интеллект. Но, возможно, именно ее чувство к Джеффри и есть то подлинное, которое называется любовью. Все ее сегодняшние проблемы заключались в том, чтобы разобраться наконец, какое место в ее жизни должен занять Джеффри Уилтон. Этот поцелуй — ее рождественский подарок самой себе, и сегодня она надеялась чертовски хорошо провести время, хотя никогда особенно не умела веселиться.

Лесли улыбнулась и зашагала через улицу, не обращая внимания на возмущенные сигналы водителей машин…

На стоянке около здания агентства Лесли увидела знакомые автомобили большинства коллег. Отлично! Вся подготовительная работа легла на их плечи. А она сможет сосредоточиться на главном — на Джеффри Уилтоне. Марджори Стоун сказала ей по секрету, что именно Джеффри будет сегодня изображать Санта-Клауса. Интересно, а он уже там? Почти наверняка.

Лесли невольно сдержала шаг. Она опоздала намеренно. Конечно, очень смешно и нелепо в двадцать четыре года волноваться как школьнице. Однако ожидание встречи, на которую она возлагала столько надежд, наполняло ее душу смятением и восторгом.

На всех восьми ярко освещенных этажах рекламного агентства раздавались громкие голоса и смех вперемешку со звуками оркестра. Руководство решило устроить вечеринку для сотрудников именно сегодня, хотя до Рождества оставалось почти восемнадцать дней, — очень многие уезжали из Лондона вместе со своими семьями на праздничные дни.

Войдя в вестибюль, Лесли сразу увидела Марджори Стоун. Когда-то они были близкими подругами, вместе учились в колледже, и именно по рекомендации Марджори ее взяли сюда на работу. Но в последнее время их отношения ухудшились. Лесли чувствовала скрытую неприязнь и зависть со стороны подруги. Сначала ее это насторожило и неприятно поразило, но потом, зная непредсказуемый характер подруги, она решила попросту не обращать внимания.

У Марджори был южный разрез глаз, тяжелые, умело подкрашенные веки и полные чувственные губы. Она любила наряды ярких цветов, оттеняющие смуглый цвет лица и иссиня-черные волосы.

— Привет, Лесли!

— Привет!

В этот вечер на Марджори было плотно облегающее вязаное платье цвета красных маков. Ее улыбка — самодовольная, заносчивая и жеманная — раздражала Лесли так же, как раздражает небольшая, но болезненная рана. Но, взяв себя в руки, она весело спросила:

— Как идет подготовка?

— Великолепно! Все уже в сборе. А ты почему опаздываешь?

— Шла пешком. Немного не рассчитала. А Джефф… он уже пришел?

— Конечно, — ответила Марджори, хитро прищурившись. — Он давно здесь и, по-моему, успел даже переодеться в костюм Санта-Клауса. Так что все идет по плану. И тебе, Лесли, следует поторопиться, а то вдруг еще у кого-нибудь возникнет подобное желание.

Подруга всегда была в курсе всех дел, и от нее, естественно, не ускользнуло преувеличенное внимание Лесли ко второму по значимости человеку в агентстве. Позже Лесли и сама призналась Марджори в своих чувствах к Джеффри и даже поведала о своих планах на Рождество. Впрочем, сейчас она уже жалела о своей излишней откровенности. Марджори отличалась неуемным любопытством и, как водится в таких случаях, любила посплетничать.

— У тебя очень красивые глаза, Лесли, — продолжала болтать она. — Только хочу тебе посоветовать, перед тем как красить ресницы, придавай им форму, загибая концы вверх. Если хочешь, могу порекомендовать тебе моего мастера в косметическом салоне. Это сэкономит тебе массу времени.

— Спасибо, не стоит, — ответила Лесли. — Время, которое другие отводят для макияжа, пожалуй, единственное, что мне удается выкроить, чтобы заняться домом или хоть немного почитать.

— Но тебе же часто приходится встречаться с клиентами, а они в основном… — тут Марджори многозначительно подмигнула ей, — мужчины.

— О Боже, — поморщилась Лесли. — Они заняты только собой, и их совершенно не волнует, как выглядят окружающие. Я, например, крашусь скорее для того, чтобы чувствовать себя увереннее.

Марджори, неодобрительно хмыкнув, укоризненно покачала головой. А Лесли разделась и подошла к зеркалу. В этот вечер на ней было темно-синее вечернее платье с длинными рукавами и довольно глубоким декольте, чуть открывающим ложбинку между грудями. Платье было выбрано с таким расчетом, чтобы подчеркнуть женственность фигуры и благонравие ее обладательницы. Оставшись вполне довольной собой, Лесли подошла к Марджори. Подруги вместе поднялись на лифте и вошли в просторный зал для приемов.

Разноцветные огоньки гирлянд вспыхивали на огромной елке, стоящей в центре. Стены украшали ветки омелы и остролиста. Длинный стол был заставлен большими блюдами с тарталетками с сыром и паштетом, с крабовыми рулетами, с французскими булочками и прочей разнообразной выпечкой. Но особенно выделялись пирожные с начинкой из изюма, кокосовой стружки и засахаренной вишни. Аппетитные запахи кушаний из рыбы, устриц и креветок смешивались с ароматами копченостей и жареных индюшачьих ножек. На краю стола стояло большое серебряное ведро с колотым льдом, в котором охлаждались бутылки шампанского.