Афоризмы Британии. Том I

Павлин в своем блеске не выставляет напоказ столько цветов, сколько можно насчитать в праздничном наряде англичанки.

Большинство женщин не имеет характера: они или блондинки, или брюнетки; это лучший способ различать их.

Муж ищет то забвения, то славы,

А женщина — единственно забавы.

Мужчиной правит Смена Чувств и Мыслей,

А дамы постоянней в этом смысле, —

Лишь двух желаний испытуя власть, —

Всласть властвовать — и наслаждаться всласть.

Характер женщины определяется обыкновенно красотой или безобразием ее лица.

Женщины — первые воспитательницы рода человеческого.

Поцелуй между женщинами означает только, что им в эту минуту больше нечего делать.

Из всех тропинок, ведущих к сердцу женщины, жалость — самая короткая.

Ночь придает блеск звездам и женщинам.

С женщинами спорят сердцем, не умом.

Ни один человек не прожил настоящей жизни, если он не был очищен любовью женщины, подкреплен ее мужеством и руководим ее скромной рассудительностью.

Никогда не женитесь на женщине с волосами соломенного цвета. Все они так сентиментальны.

Женщины подобны несовершеннолетним; они живут ожиданиями.

Женщины портят всякий роман, стараясь продлить его бесконечно.

Есть только два сорта женщин: некрасивые и крашеные. Некрасивые очень полезны. Если вы хотите заслужить репутацию порядочного человека, стоит только вести их к ужину. Другие женщины очень привлекательны. Они, однако, делают одну ошибку: красятся, чтобы казаться молодыми.

Не надо стараться понять женщину. Женщины — картины, мужчины — загадки. Если вы хотите знать, что женщина действительно думает, — а это, кстати сказать, всегда опасно, — смотрите на нее, но не слушайте, что она говорит.

Скучно быть предметом поклонения. Женщины обращаются с нами, как человечество со своими богами. Они молятся на нас и всегда пристают к нам, чтобы мы что-нибудь для них сделали.

Мир положительно набит хорошими женщинами. Знать их — равносильно среднему образованию.

Сомнение и недоверие раздувают любовь в страсть и тем порождают чудные трагедии, которые одни только и придают нашей жизни цену. Женщины однажды поняли это, когда мужчины еще до этого не дошли, и вот было время, когда женщины правили миром.

Единственная прелесть прошлого — в том, что оно прошло. Но никогда женщины не видят, что занавес упал. Они иеизменно хотят шестого действия, и, как только интерес представления совершенно исчерпан, они предлагают его продолжать. Если бы им дать волю, у всякой комедии был бы трагический конец, и все трагедии кончались бы фарсом. Они очаровательно искусственны, но у них нет ни малейшего понятия об искусстве!

Женщины ценят жестокость больше всего на свете. У них ужасно примитивные инстинкты. Мы освободили их, но они остались рабынями и ищут господина. Так любят они быть в чьей-нибудь власти.

Женщины любят нас за наши пороки. Если у нас их достаточно, они простят нам всё, даже наш огромный ум.

Женщины — очаровательно своенравный пол. Всякая женщина бунтовщица и обыкновенно в открытом восстании против самой себя.

Когда женщина узнаёт, что муж ее совершенно к ней безразличен, она или начинает ужасно безвкусно одеваться или носить очень нарядные шляпы, за которые мужу какой-нибудь другой женщины приходится платить.

У нравственных женщин такой узкий взгляд на жизнь, их горизонт так мал, интересы так незначительны. Дело в том, что они несовременны, а быть современным — единственное, чем стоит быть в наши дни.

Ничто на свете не может сравниться с преданностью замужней женщины. Ни один женатый мужчина ничего о ней не знает.

Женщины вдохновляют нас желанием совершать великие вещи, но неизменно мешают приводить их в исполнение.

Единственный способ вести себя с женщиной — это ухаживать за нею, если она красива, или за кем-нибудь другим, если она некрасива.

Женщины защищаются, нападая, точно так же, как они нападают, неожиданно и странно сдаваясь.

Ни одна женщина не должна быть точной в определении своего возраста. Это отдает расчетливостью.

Тридцать пять лет — очень привлекательный возраст. Лондонское общество полно женщинами, которые по собственному желанию оставались тридцатипятилетними целые года.