Моя жизнь

Каким образом мог он один вести все дела Конгресса, думать о будущем и

выполнять в текущем году обязательства, взятые на себя Конгрессом в прошлом?

В этом году все понимали, что вопрос об уставе станет еще более насущным.

Кроме того, Конгресс сам по себе был слишком громоздким органом для

разрешения общественных вопросов. Не существовало никаких ограничений ни для

общего числа делегатов Конгресса, ни для числа делегатов от каждой

провинции. Все ощущали настоятельную необходимость положить конец этому

хаосу. Я взял на себя миссию набросать устав Конгресса при одном условии. Я

видел, что наибольшим влиянием среди населения пользуются двое - Локаманья и

Дешбандху, и потому потребовал, чтобы они в качестве представителей народа

вошли в комиссию по выработке нового устава Конгресса. Но поскольку было

ясно, что у них обоих не будет времени для личного участия в работе, я

предложил, чтобы они вместо себя направили двух уполномоченных, пользующихся

их полным доверием. Таким образом, комиссия должна была состоять из трех

человек. Локаманья и Дешбандху приняли мое предложение и в качестве

представителей направили адвоката Келкара и И. Б. Сена. Комиссия ни разу не

собиралась на заседания; но мы имели возможность совещаться письменно и

представили согласованный доклад. До известной степени я горжусь этим

уставом Конгресса и считаю, что, если бы мы смогли точно следовать ему, уже

одно это обеспечило бы нам сварадж. Я считаю, что, взяв на себя

ответственность за разработку устава, я по-настоящему стал участником

политической деятельности Конгресса.

XXXIX. РОЖДЕНИЕ КХАДИ

Не припомню, чтобы мне случалось видеть ручной ткацкий станок или ручную

прялку до 1908 года, когда в "Хинд сварадж" я указал на них как на

радикальное средство против растущего обнищания Индии. В этой брошюре я

доказывал: всякое средство, которое поможет Индии избавиться от гнетущей

нищеты ее народа, явится также и средством, способствующим установлению

свараджа. Даже в 1915 году, вернувшись из Южной Африки, я, собственно, не

видел ручной прялки. Основав сатьяграха-ашрам в Сабармати, мы приобрели

несколько ручных ткацких станков. Но среди нас были только люди свободных

профессий и коммерсанты, ремесленников же не было совсем. Нужно было найти

специалиста, который научил бы нас ткацкому делу. В конце концов такого

человека удалось найти в Паланпуре, но он не посвятил нас во все тайны

своего ремесла. К счастью, Маганлал Ганди, обладавший природной способностью

разбираться во всякого рода механизмах, быстро овладел ткацким делом, а

вслед за ним и еще несколько человек в ашраме также научились ткацкому

ремеслу.

Мы поставили себе целью одеваться лишь в ткани, сделанные собственными

руками. Поэтому прежде всего мы перестали пользоваться фабричными тканями.

Все члены ашрама решили носить одежду из тканей ручного производства, причем

выделанных из индийской пряжи. Соблюдение этого правила дало нам возможность

непосредственно познакомиться с условиями жизни ткачей, узнать, сколько

продукции они в состоянии произвести, с какими трудностями сталкиваются при

получении пряжи, каким образом они становятся жертвами обмана, и, наконец, об их растущей задолженности. Мы не могли с первых же шагов вырабатывать

необходимое нам количество ткани. Следовательно, часть ткани мы должны были

получать от ткачей-кустарей. Но не так-то просто получить у торговцев или же

у самих ткачей готовую ткань из индийской пряжи фабричного производства. Все

тонкие ткани изготовлялись из иностранной пряжи, так как индийские фабрики

не производили высококачественных сортов пряжи. Даже в настоящее время

выпуск высококачественной пряжи индийскими фабриками весьма ограничен, а

самую тонкую пряжу они совсем не могут производить. Только после длительных

поисков нам удалось, наконец, найти нескольких ткачей, согласившихся ткать

для нас из отечественной пряжи, и то при условии, что ашрам будет забирать

всю их продукцию. Таким образом, согласившись носить ткани из фабричной

пряжи и пропагандируя их среди друзей, мы стали добровольными агентами

индийских прядильных фабрик. Это в свою очередь привело нас в тесное

соприкосновение с фабриками и дало возможность в какой-то мере познакомиться

с их положением и трудностями. Мы увидели, что основной целью фабрик

является неуклонное увеличение выпуска продукции из собственной пряжи. Их

сотрудничество с ткачом-кустарем было не добровольным, а вынужденным и

временным явлением. Нам не терпелось начать выработку собственной пряжи.

Было совершенно ясно, что, пока мы не добьемся этого, мы будем зависеть от

фабрик. Мы знали, что в качестве агентов индийских ткацких фабрик мы не

окажем стране никаких услуг.

Но всякого рода затруднениям не было конца. Мы не могли ни достать прялки, ни найти прядильщика, который смог бы научить нас прясть. В ашраме было

несколько прялок и веретен, но мы понятия не имели, как ими пользоваться. Но

вот Калидас Джхавери нашел женщину, которая пообещала обучить нас искусству

прядения. Мы послали к ней кого-то из ашрама, кто обладал способностью

быстро усваивать все новое. Но вернулся он, так и не постигнув секретов

этого ремесла.

Время шло, а с ним росло и мое нетерпение. Я расспрашивал всех посетителей

ашрама, мало-мальски знакомых с прядением. Но так как искусством этим

занимались главным образом женщины и оно совершенно исчезло, то только

женщина могла найти случайно залежавшуюся где-нибудь в темном углу прялку.

В 1917 году мои гуджаратские друзья пригласили меня в качестве

председателя на конференцию по вопросам образования. Здесь я познакомился с

замечательной женщиной - леди Гангабехн Маджмундар. Она была вдовой, но в

ней коренился неисчерпаемый дух предприимчивости. Образование ее, в обычном

понимании этого слова, было незначительным. Но своим здравым смыслом и

смелостью она превзошла наших образованных женщин. Она полностью

освободилась от предрассудков, связанных с неприкасаемостью, без страха

общалась с неприкасаемыми и беззаветно служила угнетенным классам. Она имела

кое-какие средства, а потребности ее были невелики. Физически она была

закалена и всюду ходила одна без провожатых. В седле чувствовала себя

великолепно. Еще ближе я узнал ее на конференции в Годхре. Я рассказал ей о

своих горестях, связанных с чаркха, и она сняла с меня часть забот, обещав

серьезно заняться поисками прялки.

XL. НАКОНЕЦ-ТО НАЙДЕНА!

Наконец, после бесконечных странствований по Гуджарату, Гангабехн нашла

прялку в Виджапуре в княжестве Барода. Там эти прялки были у многих, но их

давно забросили на чердаки как бесполезный хлам. Местные жители с

готовностью обещали Гангабехн снова приняться за пряденье, если их будут

регулярно снабжать чесальными лентами и покупать у них готовую пряжу. Весть, принесенная Гангабехн, была для всех большой радостью, но снабжение лентами

оказалось трудным делом. Однако Умар Собани, узнав обо всем, немедленно

устранил это затруднение, взяв на себя снабжение лентами со своей фабрики. Я

отослал полученные от Умара ленты Гангабехн, и вскоре пряжа стала поступать

в таком количестве, что мы не знали, куда ее девать.

Умар Собани проявил большое благородство, но все же нельзя было

пользоваться его услугами постоянно. Я чувствовал себя весьма неловко, непрерывно получая от него ленты для прядения. Кроме того, мне казалось, что

в принципе неправильно использовать фабричные чесальные ленты. Ведь тогда

можно употреблять и фабричную пряжу? В старину, конечно, не было фабрик, снабжавших прядильщиков лентами. Как же они делали ленты? Размышляя таким