Блаженный старец Василий (1868-1950)

К старцу Василию приходил иеромонах Виссарион, бывший насельник Свято-Богородице-Казанского Жадовского монастыря. Те, у кого он скрывался в г. Карсуне, не пускали его к старцу — боялись, что заберут. А старец говорил: «У меня никого не забирали и не заберут». О. Виссарион приходил в женской шале, чтобы никто не узнал. Он приносил Святые Дары и причащал старца. Один раз о. Виссарион остался ночевать. Старец велел постелить ему на лавке рядом с его кроватью. Всю ночь он о чем-то говорил о. Виссариону, что-то про Америку, что деньги изменятся. Луши с ними не было. Как же о. Виссарион понимал старца? Может быть, старец мог говорить понятно? Может быть… Бог знает.

Потом, в Ульяновске, в страстной четверг, когда шла ко всенощной, видела, как о. Виссариона вел милиционер. Через десять лет, после тюрьмы, он пришел к нам, старца уже не было. О. Виссарион сказал: «Я хотел его на своих плечах понести хоронить, а не пришлось…». Он стал вспоминать о старце, а Луша сказала: «Замолчи — не для кого, да и незачем». И ушла. О. Виссарион запел то, что пели при жизни о. Василия, что он любил слушать:

Часть 3.

ВОСПОМИНАНИЯ О СТАРЦЕ ВАСИЛИИ

ЕЛЕНА ГРИГОРЬЕВНА МАЛЫШЕВА, г. КАРСУН

Отец Василий мне много помогал.

Муж Алексей работал на мельнице. В 1937-м году его должны были арестовать. Пошла к о. Василию, он говорит.

— Не бойся, не посадят. Лушу пришлю.

Как-то вечером Луша идет: «Пусть уходит». Муж ушел, спрятался у знакомых. Утром пришла милиция, а его нет. Я опять пошла к старцу.

— Пусть он уезжает куда-нибудь и ничего не боится. Мы уехали в г. Карбаш Челябинской области. Когда через несколько лет вернулись, никто ничего не спросил.

Во время войны пришла на брата Ивана похоронка. Пошли к о. Василию. Старец говорит: — За упокой не молитесь. Брат после войны вернулся — был в плену. Он и сейчас жив.

Вот так он всех нас успокаивал.

Отец Василий всех пускал, а Паша Таволжанская не всех. Луша, когда молодая была, с подругой пошли к ней, а она их не пустила. Они вернулись и выдернули у нее весь лук в огороде.

Две подружки — мужья у них пили — пошли к Паше спросить: как быть? Когда шли, сказали про нее матом: чего, мол, она понимает? Паша открыла им и все слова эти им сказала. Они ей в ноги. Паша говорит: «И ко мне, и к кому другому идете — идите с молитвой. А с мужьями живите, надо им прощать».

АНАСТАСИЯ ПЕТРОВНА ЛАПШИНА, ЯЗЫКОВО

Работала на фабрике в учетотделе. В Теньковку в церковь ходила. Директор фабрики Янгранович (высокий был, красивый, но из-за болезни горла разговаривал через специальный аппарат с кнопкой) уволил меня. Верующие, говорит, нам не нужны. Пошла к старцу Василию спросить: проситься ли обратно или нет. Он сказал: «Не просись. Будет тебе работа». Потом мне предложили работу на складе, выдавать детали. И проработала я там 52 года, до самой пенсии.

РАХИЛЬ

Жили они в Самаре. Акилина была подержана злым духом. В доме ничего не было хорошего: ни хлеба, ничего. Сыну Дмитрию было 26 лет. Началась война. «Если вернусь с войны, — сказал он своей матери, — повезу тебя к старцу Василию». А она: «Первая пуля тебе в лоб». Вернулся Дмитрий, собрал ее и повез. Громадный, широкоплечий, в шинели. Привез, она села на скамейку и говорит: «Первая пуля тебе в лоб — за то, что ты меня сюда привез».

Сорок дней она жила у брата о. Василия. Каждый день ее приводили к старцу, и она под ручкой у него сидела, а он молился. Привели на сороковой день. О. Василий сидел в кресле, в чесанках. Посадили ее рядом, руку его положили ей на голову. Она выставила два пальца, стала пырять ноги старца и приговаривать: «Сорок ден — сорок веретен». Капа руку ее крестит и говорит:

— Ты что его трогаешь?

— Это не она, — сказал старец. И все услышали голос:

— У-у-ушел…

Сняли руку о. Василия с головы Акилины. Она как вскочит.

— Вот теперь я вас всех увидела. Простите меня. Чудесный и страшный, и любезный был день, когда она освободилась от врага. Она радовалась и говорила: радуйтесь со мной.

— Сына благодари, — сказал старец, — он тебя привез.

ЕКАТЕРИНА ШАРЫМОВА. ПРИСЛОНИХА

/«Баба Катя», нянька в семье художника Аркадия Пластова/

Золовка родила, грудница на нее напала. И течет, и течет. Поехали мы с ней к старцу. Он помолился, дал воды освященной — все прошло.

Раза два была еще у него. Ездили к нему, как в церкву. Молились дома часа два. Они всех принимали.

АНАСТАСИЯ КУДРЯШОВА. БОЛЬШОЙ УРЕНЬ

Сыну Николаю в 41-м было год. У него была младенческая, так мы называли ее, эту болезнь нервную: ребенок кричит и кричит. Возили к врачам в Языкове — они ничего не могли сделать. Пошли к старцу Василию. Он велел прижать младенца к своей груди и молился. Сын выздоровел.

АЛЕКСАНДРА МЯЗИНА. БЕЛОЗЕРЬЕ

В Большом Урене-Карлинском Ульяновской области Карсунского района жил блаженный отец Василий. К нему приезжали и приходили, и он все предвидел Духом Святым, и говорил, узнавая все.

В войну у нас не было известия от брата, и моя мама пошла к старцу. Он ей сказал: пока ты у меня, вам будет весть от него. И пока мама шла домой, почтальон принес от брата письмо. И так всем он узнавал и говорил истину. А сейчас, как помер он уже пятьдесят годов, мы наведуем, где он жил, и могилку.

Прошло так годов семь после его смерти, пришли мы на могилу к нему с сестрами. Я стала читать акафист (не помню, кому). И вот, на верхней поперечине креста появился Престол и там мы видели Господа и Матерь Божью; возле Престола сидело много людей мужского пола, а старец Василий посреди их, и там горели свечи. Я увидела первая и спросила сестер, видят ли они, и они сказали, что видят. Я продолжала читать. Вот это чудо мы видели своими глазами. Когда я закончила читать акафист, видение исчезло. Это все истина. Вот какой был старец Василий. Аминь.

РАХИЛЬ

Лушенька только понимала многострадального. Я как-то одна с ним осталась. Он что-то стал говорить, но я не могла понять. Когда Капа с Лушей пришли (они в бане были), я им рассказала. Луша подошла к о. Василию, спросила, что он говорил.

— Пить просил, — ответил старец.

Я расстроилась. О. Василий попросил спеть «Крестик». Луша с Капой говорят: мы устали. Старец сказал: «Поставьте самовар, а меня посадите». Я начала петь. У меня голос был неплохой, дискант. Мама говорила: «Если бы у меня был такой голос, я бы все время пела». Еще говорила: «Пойте Богу, но разумно». О. Василий, когда я приходила, всегда просил спеть «Крестик».