Блаженный старец Василий (1868-1950)

ЕКАТЕРИНА ГРИГОРЬЕВНА БЛАНДОВА. КОПЫШОВКА

К отцу Василию возили больных людей, и он их исцелял. Из железнодорожной Майны отец и мать привезли больную Евдокию не запряженной корове и остановились в моем доме. Отдохнув, они повели больную Евдокию к о. Василию, который жил напротив, но не могли сладить, она не хотела идти. Они позвали на помощь несколько мужчин из соседних домов и силой повели ее к старцу. Еще два раза приводили Евдокию к о. Василию, и ей стало легче. Потом она сама стала приезжать к старцу и исцелилась.

Мой муж Николай попадал под суд. Я с горем пришла к старцу Василию и спросила, что ему будет на суде? Он сказал: «Пусть Николай приедет сам». Муж пришел, старец посадил его около себя и сказал: «Ничего тебе не будет, дадут принудиловку». Слова о. Василия сбылись — Николай работал и выплачивал.

Однажды к нашему дому подошли трое: мать, сноха и сын. Они хотели войти ко мне, а потом идти к о. Василию. На их вопрос: «Живой ли он?» — я ответила, что о. Василий жив. Больная сноха стала плеваться на мой дом, сказала: «В дом не пойду, там в шкафу стоит поганая вода». В дом они так и не вошли. А у меня в шкафу стояла вода от о. Василия, которую я всегда хранила дома для лечения семьи.

Когда о. Василий умер, я его со всеми тоже хоронила. Народу было очень много, была милиция, кого-то забрали. Пока его несли, многие подныривали под гроб, ползком, чтобы исцелиться. О. Василий всем знакомым говорил заранее: «Приезжайте на Петров день, у нас будет большой обед». Его прозорливые слова сбылись — его хоронили на Петров день. При жизни старца Василия я всегда ходила к нему за помощью, а после смерти хожу на могилку и также прошу его помощи и заступления.

РАХИЛЬ

Лидия Владимировна Жукова до войны училась в Ульяновском сельскохозяйственном институте на агронома. Родителей забрали и в Казахстан отправили. Лидия пошла в церковь, там мы и встретились. Я, болтливая, рассказала ей о старце Василии, поехать к нему посоветовала. Поехала. Рассказала старцу о родителях, что хочет поехать к ним, но сомневается: ехать или нет? Старец сказал только: «С Богом!» Перед отъездом к родителям Лидия еще раз была у старца, на Пасху. После ссылки они остались жить в Казахстане. Отец ее стал священником.

МОНАХИНЯ СЕБАСТИАНА (ЛИДИЯ ЖУКОВА)

Было это на Пасху. Сначала мы с Антониной молились у девицы Евдокии в Уржумском. Потом пошли в Урень к старцу. Дорога — как речка. Столько воды, что иногда приходилось разуваться и идти босиком. А под водой — лед. Антонина говорит: «Как омовение ног в Великий Четверг». Когда пришли к старцу, сразу на печку полезли. Старец нас остановил: «Не лезте, ничего не будет, не бойтесь». Никто тогда не заболел.

Еще раз была в Урене уже после смерти старца. Мне дали его фотографию. Было это перед первым сентября, много народа. Я говорю: «Ой, как много людей, а мне нужно обязательно уехать в город». — «Если ты счастливая — доедешь». А я смотрю на карточку старца и отвечаю: «Да, я счастливая». Первая машина прошла с красным флагом, зерно везли. Вторая прошла, третья идет. Меня как кто толкнул — я побежала за ней. Машина идет — я бегу, машина идет — я бегу, машина идет — я бегу. Вдруг она остановилась. Из кабины вышел мужчина и говорит: «Некуда». Но кто-то сошел, и я забралась в кузов. Какой-то старичок спросил: «Откуда ты узнала, что машина остановится?».

РАХИЛЬ

Василий Михайлович Двигов и супруга его, Анна Трифоновна, жили в городе Ульяновске на углу улиц Гончаровой и Красноармейской. Мы вместе с ним шли из церкви. Со мной была сестра Тоня. Он говорит: «Девчонки, идемте в гости, хозяйка пироги испекла». Так и познакомились.

Василий Михаилович в окно увидел нищую и говорит жене: «Иди на базар, купи сапоги. Вон — нищая без сапог ходит». Он был свечник, делал свечи для всех городских церквей. Все средства тратили на нищих и сирот. Но в это не верили. Кто-то из родственников, из зависти, оклеветал его. Василий Михайлович несколько месяцев просидел в тюрьме. Дома делали обыск, но никаких богатств не нашли. Двиговы часто бывали у о. Василия. В подарок старцу они купили большие настенные часы с боем. Василий Михайлович и мы с Тоней повезли их в Копышовку. От железнодорожной станции везли Василия Михайловича на санках, а он держал в руках часы. Когда пришли к старцу, он сказал: «Я ждал вас в восемь часов». А мы с горки — бегом, вот и пришли на пятнадцать минут раньше. «Как трудно к тебе добраться», — сказал Василий Михайлович. Часы повесили так, чтобы хорошо было видно старцу. Он попросил: «Поставьте по-московски». Перед приездом Василия Михайловича о. Василий говорил Луше: «Иди, купи «маленькую», Василий Михайлович должен приехать». Луша покупала и ставила под кровать старца. Приехали мы тогда, Василий Михайлович сразу выпил рюмочку. Истопили баню. После бани он говорит старцу: «Ну, я полез», — и достал из-под кровати «маленькую».

— Пусть, — улыбнулся старец, — Господь любит веселых. Анна Трифоновна жаловалась на мужа о. Василию, что он выпивает. Старец сказал:

— Он милостию своею спасется.

Как-то о. Василий спросил: «Сколько времени?» Луша ответила: «Пять часов утра». — «А я только что с молитвы вернулся».

АЛЕКСАНДРА СУТЫРКИНА. УРЕНЬ

Раньше машин-то было мало. Ехали на поезде до Чуфарово, до Уреня еще двадцать пять километров. Один пошел пешком. Валенки у него были маловаты, ноги намокли, стали болеть — идти не мог, стал замерзать. Два мужика ехали на санях, растолкали его. «Уреньский, — говорит, — к смерти готовлюсь». Привезли домой, сапоги разрезали — одна нога уже почернела. Фельдшер говорит:

— Петя, у тебя гангрена, надо в больницу, отрезать. Мать пошла к старцу Василию.

— Иди, Маня, домой, Петя успокоился, — сказал старец.

— Какой — успокоился, он на стенки мечется.

— Иди, иди.

На третий день пришел фельдшер:

— Ну, что, едем на отрезание?

Нога была завязана детским одеялом. Развязали. Чернота-то отстала, а там красное тело.

— Чем, — спрашивает, — вы лечили?

Про старца тогда говорить нельзя было. Они сказали: гусиным

МАРИЯ ПОДПРУГИНА. КОПЫШОВКА

О. Василий всегда нам помогал. Скотинушка болела — ходила к нему, просила помолиться. Без скотинушки-то мы бы не прожили. И он помогал. Когда не было долго дождя, ходили всем селом — старца Василия везли на тележке — в Широкий Дол, за несколько верст от Копышовки. Там овраги и родники. Ходили молиться, дождя просить, и Господь посылал дождь.

АЛЕКСАНДРА ФОМИНА. БЕЛОЗЕРЬЕ

Во время войны (в конце, когда некоторые уже возвращались) ходила к старцу Василию спросить о муже: жив ли? Старец заплакал и сказал:

— Молись за упокой.

Потом велел накормить меня блинами.

РАХИЛЬ

Мы тогда жили в Тагае. Сидели на земляном полу, стегали одеяла. Вбежала старица Зинаида и говорит: «Вот он-то был портной, преподобный Симеон Верхотурский, денег не брал, и вы не берите». Мама ответила, что мы денег не берем, кто ведро картошки даст — вот и все. Старица Зинаида была из Кронштадта, ее так и звали: Зинаида Кронштадтская.

Епископ Серафим отлучил протоиерея Петра от службы. Зинаида привела его к Владыке, упала перед ним на колени:

— Прости, Владыка, блудницу Зинаиду и блудника о. Петра. Владыка, говоря по-простому, был слезомой, заплакал и простил о. Петра.

Старица Зинаида была живая и божественная.

В одном доме со старцем Василием жили Луша и племянник с детьми, и какой-то содом у них произошел из-за того, кто будет ухаживать за старцем. Луша вышла на крыльцо, стала молиться: «Господи, пошли человека разумного, чтобы нас усмирил». И бежит Зинаида Кронштадтская. Луша начала ей рассказывать, но она схватила ее за руку — и в дом. Ходит с ней по комнате, читает стихи о Самарянине. Подвела к Старцу и говорит Луше:

— Вот, ты — самарянин, а вот — показала на старца — страдалец лежит, ты за ним и ухаживай.

Старец заплакал и улыбнулся. Зинаида Кронштадтская часто бывала у о. Василия.