Беседы с патриархом Афинагором

Святой Василий, действительно, желая убедить тех, кто сомневался в божественной природе Святого Духа, приводил их к осознанию «равенства чести», придаваемой Утешителю Писанием и Литургией… «Святой Кирилл Александрийский, — продолжал папа, — согласился оставить в 433 году свою великолепную богословскую систему, ради примирения с Иоанном Антиохийским, после того как уверился в том, что при различных выражениях, их вера была тождественной» Александрия придавала большое значение всецелому обожению человеческой природы Христа, иной раз забывая его конкретную человеческую личность. Антиохия же настаивала на этой личности, иной раз как бы отслоняя ею личность воплощенного Слова, в которую облекся человек… Однако прекрасное определение 433 года, подлинный богословский вывод Третьего Вселенского Собора, показал взаимодополняющий характер этих двух взглядов на Христа.

Вернуться к духу Отцов — это значит сознавать относительную значимость понятий и систем перед лицом невместимой реальности тайны, созерцаемой в глубинах Церкви.

Исходя из этого формулируется другой принцип–принцип уважения плюрализма и свободного исследования, причем не релятивизируется существенное, которое остается объединяющей силой этой симфонии, как бы суммой частичных выражений. Хартия, врученная папой патриарху, говорит о важности «знания друг друга и взаимного уважения при законном разнообразии литургических, духовных, канонических, научных и богословских традиций». Обратившись с речью к молящимся в храме Святого Георгия, Павел VI говорил, что он молится о том, «чтобы Господь… даровал нам живое ощущение единого на потребу, которому все остальное может быть подчинено или принесено в жертву». Патриарх проводит сближение между разнообразием эпох и пространств с требованиями верной и творческой мысли: «Будем вести, — говорит он, — наш богословский диалог на основе полноты общения в том, что являет собою суть нашей веры и свободу мысли, духовной, богословской и творческой, мысли, вдохновленной общими Отцами, с учетом разнообразия местных обычаев, допускавшихся Церковью с самого начала ее существования». Как же выделить существенное? — спрашивает Павел VI. — Обнаруживая в разных культурах и эпохах то, что не взирая на разность терминологии остается «всегда равным самому себе». Здесь речь идет о знаменитом каноне святого Викентия Леринского, которого придерживаются православные: принимать за правило веры то, «во что верили все, всегда и повсюду». Это относится не к какому–то немыслимому и механическому едино образию, но к «ощущению Церкви», в котором — через пространство и время — слагается таинственное созвучие (в музыкальном смысле) умов и сердец.

* * *

Главное достижение этой встречи — открытое при знание папой экклезиологии соборности. Признание, богословски обоснованное на языке, который можно назвать «православным», ибо его главные понятия евхаристическая община и Церковь–сестра. «В каждой поместной Церкви, — сказал Павел VI, — совершается тайна любви Божией, и не потому ли мы сохрани ли столь прекрасное традиционное наименование для этих Церквей, желавших называться Церквами–сестрами…» И в церкви Святого Георгия, касаясь ответственности предстоятелей Церквей, папа уточняет: «Они должны уважать и признавать друг друга пастырями той части стада Христова, которая им доверена». Эта формула была употреблена в послании к патриарху Московскому, в котором Павел VI выражает благо пожелания «той части стада Христова, которая была Вам вверена».

Иоанн XXIII считал себя Римским епископом. Павел VI открывает себя Западным патриархом. Это не отрицает его вселенского примата, но приводит его к главному. А главное облекает в слова патриарх Афинагор: «И вот, вопреки всем человеческим ожиданиям, среди нас находится епископ Римский, первый по чести среди нас», «тот, кто председательствует в любви» (Игнатий Антиохийский). Эти слова — призыв к православным вновь обдумать проблему римского примата в перспективе неразделенной Церкви…

* * *

В течение своей поездки Павел VI послал телеграммы всем главам православных Церквей. Он непосредственно обратился к ним 26 июля в Эфесе: «Это паломничество к благословенным местам апостольской проповеди и трудов Отцов Вселенских Соборов позволяет нам лучше понять глубокое единство в вере, проповеданной и провозглашавшейся пастырями и учителями, которая остается для нас общей верой, несмотря ми разделяющие нас разногласия. Мы обменялись с Его Святейшеством Вселенским патриархом Афинагором святым целованием мира. И вам также, дорогие братья во Христе, мы хотим выразить наше почитание и нашу братскую любовь. С полным уважением к вашим обычаям и законным традициям мы, с нашей стороны, хотели бы заявить о нашей воле продолжать диалог в истине и любви. Пусть по ходатайству Святых Отцов Церкви преемники апостолов дождутся того долгожданного дня, когда все мы соединимся совершении Евхаристии единственного Господа нашего».

В «Хартии единства», торжественно врученной Павлом VI Афинагору I…, говорится о «решительном желании Католической Церкви «ускорить приближение того дня, когда между Западной Церковью и Восточной будет восстановлено полное евхаристическое общение для восстановления единства между всеми «христианами».

На этот раз другие православные Церкви не могли остаться наблюдателями. Нужно было отвечать. Их ответ должен был быть только соборным.

В начале августа, по пути на собрание Центрального Комитета Всемирного Совета Церквей, митрополит Никодим остановился в Риме. Папа принял его в частной аудиенции в Кастель Гандольфо. Патриарх Алексий заявил корреспонденту агенства ТАСС, что он радуется Стамбульской встрече, которая «содействует установлению братских отношений между православной и католической Церквами», но что проблема единства этих Церквей может быть «решена не иначе, как на Соборе, который соберет все православные Церкви». Новый первоиерарх Элладской Церкви митрополит Иероним высказался в том же духе.

Поэтому Афинагор I решает отправиться в Рим осенью того же года, предварительно посетив несколько православных Церквей.

* * *l

В 1959 году он посетил ближневосточные патриархаты, в 1963 году после Афонских празднеств Элладскую Церковь. Осенью 1967 года он хотел отправиться в Москву, но Советский Союз праздновал 50–летие революции, и патриарх должен был отложить свой визит. Поэтому он отправился в Сербию, Румынию и Болгарию. В том, что касалось диалога с Римом, на который он должен был получить их согласие, наиболее горячую поддержку патриарх получил в Софии. Напротив, в Белграде и Бухаресте возникли проблемы, которые Павел VI и Афинагор I должны были учесть на своей новой встрече в Риме.

Однако, в Сербии, атмосфера сильно переменилась; Сербская Церковь послала наблюдателей на последние сессии Второго Ватиканского Собора, загребский кардинал Шепер получил важный пост в Ватикане и перед отъездом имел дружескую беседу с Сербским патриархом. Сам Павел VI в 1965 году послал значительный дар для восстановления православного храма в Банья Лука, одного из трехсот православных храмов, разрушенных во время войны. «Величайшая радость для христианина — это прощать обиды», — заявил тогда Сербский патриарх Герман. Он подтвердил Афинагору, что православный народ Югославии согласится на диалог с Римом, если он своими действиями подтвердит перемену. Однако диалог должен был быть методически подготовлен на всеправославной основе, принимая во внимание антиномичное утверждение: Римская Церковь является для православных одновременно «Кафолической Церковью Христа» и «схизматическим патриархатом». Во время своего пребывания в Риме, Вселенский патриарх должен был быть весьма осмотрительным, во всем, что касается церковных таинств, чтобы ясно показать, что несмотря на снятие анафем между двумя Церквами пока не может быть евхаристического общения.

В Бухаресте, центре мощной Румынской Церкви, роль которой, прежде всего в интеллектуальном плане, непрерывно возрастает в современном Православии, на первый план вышла проблема унии, одинаково затрагивающая интересы государства и Церкви, конституционально не вполне разделенные. «Униатский» епископ Василь Кристеа, посвященный в Риме в 1960 году, участвовал в церемонии закрытия первой сессии Второго Ватиканского Собора, и поэтому Румынская Православная Церковь не послала туда своих наблюдателей. Сейчас монсиньор Кристеа стремится к возрождению униатской Церкви в Румынии. Однако политические и религиозные руководители страны опасаются того, что Рим реально все еще не отказался от теории «двух мечей», что он остается идеологической и политической державой, чьи приверженцы образуют как бы государство в государстве. Продолжение межгосударственных сношений Ватикана с другими странами явным образом подтверждает эти опасения, заявил Румынский патриарх Юстиниан.