Споры об Апостольском символе

Из вышесказанного видно, что Филосторгий и Зосима, или точнее — свидетель, на котором основывает свои сообщения Зосима, соглашаются между собой в трех пунктах: 1) они одинаково представляют себе вид смерти Фавсты; 2) оба они ставят ей, Фавсте, в вину погибель Криспа; 3) поставляют ее судьбу в связь с фактом прелюбодеяния. В подробностях они не имеют ничего общего между собой, но то же самое можно было бы встретить у них и в том случае, если бы они были современниками события. Ибо о семейных тайнах царского дома в публику, естественно, проникают лишь неточные слухи, которые каждым понимаются по–своему. Но все же писатели IV в. заслуживают некоторого доверия и по отношению к внутренней придворной жизни. Нужно сказать, что в те времена каждый участник в литературе или сам принадлежал к высшим сановным кругам, или же по крайней мере стоял с ними в более или менее близких отношениях. Поэтому даже их совсем неточные рассказы нельзя считать простой народной молвой, а отголоском действительных придворных происшествий, отголоском, принадлежащим таким лицам, которые хотя и не знают всей истины, но все же знают часть истины. Я не допускаю, говорит Зекк, того, чтобы история Криспа и Фавсты действительно происходила так, как где–либо и когда–либо записано, тем не менее, во всяком случае стоит исследования вопрос: существующее сказание в самом ли деле опирается на историческом факте?

«В каждой романтической истории наперед нужно знать возраст лиц, так или иначе участвующих в этой истории». Приведенная лаконическая фраза Зекка, кажется, требует некоторого пояснения для читателя. Поставленный Зекком вопрос очень важен в том отношении, что он, в свою очередь, служит к разрешению следующих вопросов: не был ли Константин в эпоху изучаемого события в таких почтенных летах, которые бы делали вероятным равнодушие к нему его второй жены? Далее: каких лет в ту же эпоху была сама Фавста; не было ли слишком большой разницы в возрасте между ней и молодым Криспом? Каких лет в то же время был Крисп: не был ли он слишком юн для того дон–жуанства, какое ему приписывается? — При рассмотрении вопроса о возрасте Константина Зекк находит, что Евсевий преувеличивал возраст этого государя, когда утверждал, что он скончался около 64–х лет. Немецкий ученый для изучения вопроса о летах Константина пользуется одним документом, который не был известен Евсевию; этот документ важен и в том отношении, что он дает возможность определить и год рождения Фавсты. Таким документом для Зекка служит панегирик, произнесенный Евмением. По словам Евмения, император Максимиан (это отец Фавсты) приказал сделать в Аквилейском дворце в столовой зале картину, на которой была изображена Фавста — как будто бы она подносит шлем Константину. Дочь Максимиана представлена еще ребенком, которому едва под силу поднять шлем, следовательно, она изображена ребенком около двух лет, а Константин нарисован был в образе мальчика не свыше пятнадцати лет. Так как нельзя допустить, что подобная картина была нарисована раньше того времени, когда отец Константина Констанций был возведен в достоинство кесаря, а это случилось в самом начале 293 г., то из этого можно заключать, что Константин — он на картине представлен 15–летним мальчиком — родился в 278 г. Для определения лет Фавсты Зекк пользуется следующими соображениями. По римским обычаям, девушки выходили замуж от 12 до 16 лет, весьма редко — позже. А так как Фавста вышла замуж за Константина в 307 г., и так как в 293 г. она была еще очень маленькой, так что едва могла поднять шлем, то она родилась в 291 или даже в 292 г.

Переходим вместе с Зекком к определению лет Криспа. Фавста была второй женой Константина, на первой же — Минервине — он женился еще в очень нежном возрасте, в 294 или 295 г. Крисп родился у него от этой жены не ранее 304 г., так как в 320 г. во время Франкской войны он является еще юношей, едва вышедшим из детских лет. Тем не менее, в этом же году, или следующем, мы уже видим его женатым, а осенью 322 г. у него родился первенец. Можно догадываться, что теперь он находился при отце, т. е. не в Галлии, где он жил сначала, а в Риме. В пользу этого предположения говорит то обстоятельство, что в 324 г. Крисп предводительствовал флотом, направленным против императора Лициния, флотом, некратковременное устройство которого, т. е. построение и снаряжение его для военной экспедиции, без сомнения, принадлежало тому же Криспу — предводителю морских военных сил. Вот та эпоха, когда Крисп мог свести более тесное знакомство с Фавстой; правда, Крисп только что вступил в возраст настоящего юноши, но зато и Фавста достигла опасного возраста, она была femme de trente ans (женщиной 30–и лет). А известно (Р), что очень молодые люди имеют особенную склонность к дамам старше их летами, притом же Фавста, как дочь Максимиана, отличавшегося разнузданностью нравов, конечно, кое–что в этом роде унаследовала от своего отца. Что касается Константина, говорит автор, то хотя он и не был еще стар (дело происходило, как упоминалось выше, в 326 г.), но тем не менее первая молодость его давно уже прошла; к тому же, прибавляет автор, я не сомневаюсь, что Константин был ревностный христианин (заметим: нельзя не воздавать хвалы за это нашему автору, так как многие немецкие историки считают Константина каким–то индифферентистом), и как ревностный христианин, он тяготел больше к небесному, и возможно, что он старался служить небу плотским воздержанием. Все эти обстоятельства такого рода, замечает Зекк, что они дают вероятность дошедшим до нас известиям относительно трагической истории любви и прелюбодеяния. Кстати, прибавим от себя, что Крисп и Фавста были язычники, и поэтому можно допускать, что брак Фавсты с Константином был не плодом взаимной склонности, а плодом политических комбинаций. Это дает новое основание признавать разъяснения Зекка очень вероятными.

Как смотреть на поступок Константина, казнившего жену и сына? Для разъяснения дела немецкий автор приводит целую серию законов Константина, касающихся прелюбодеяния — и очень строгих. Из этих законов видно, что этот император прелюбодейство и блуд считал тягчайшими изо всех грехов. Ознакомимся с законодательством Константина в указанном отношении. Из эдикта, которым даровалась амнистия преступникам, исключены были наряду с убийцами и отравителями одни только прелюбодеи; Константин своими законами старался ограничить конкубинат, считавшийся в римском государстве делом позволенным. Встречаем между законами Константина и такой, которым под опасением ссылки и конфискации имущества запрещалось опекунам лишать невинности вверенных их покровительству девушек, хотя бы опекуны имели в виду потом жениться на этих девушках. По древнему праву юноша в случае похищения девушки с намерением жениться на ней, не подлежал наказанию, если похищенная изъявила раньше согласие на свое похищение; не так стало при Константине. По закону, изданному в 318 г., если девушка изъявила свое согласие на похищение ее юношей, то и она, и похититель подлежали смертной казни; мало того: даже девушка, похищенная против ее воли, несла некоторое наказание: она лишалась прав наследства, так как закон не хотел представлять возможности похищения без косвенного согласия похищенной. По тому же закону, нянька или проводница похищаемой, как пособница в преступлении, наказывалась в высшей степени жестоко: таковой вливали в рот расплавленный свинец; даже родители похищаемой, в случае сокрытия этого дела, наказывались ссылкой. Все эти законы Константина были изданы раньше 326 г., когда казнены Крисп и Фавста, после же этого события строгость Константина в указанном отношении еще больше возрастает. Со времен императора Клавдия существовал закон, по которому, если госпожа вступала в связь с чужим рабом, то после троекратного увещания со стороны владельца раба о прекращении ей этой связи, она обращалась сама в рабыни в случае отказа последовать вышеуказанным увещаниям. Этот древний закон в 320 г. по некоторым соображениям Константином был уничтожен. Но в 331 г. тот же закон был снова восстановлен, и притом в еще более строгой форме, а именно устранена необходимость троекратного увещания. В 329 г. запрещен конкубинат госпожи со своим собственным рабом — под опасением смертной казни для первой из них; дети, родившиеся от такой связи, были признаны лишенными прав наследства. По отношению к этому закону отчасти теряло свое значение общеюридическое правило, что закон обратного действия не имеет. В 336 г. лицам, принадлежащим к высшим сословиям, угрожалось лишением чести, в случае если они будут делать попытки усыновить своих незаконных детей: незаконнорожденные дети, а равно и их мать, не могли получать никаких подарков от их отца и лишались права наследовать долю из его имущества; против подобных матерей разрешалось употребление пыток с целью дознаться, не получали ли они когданибудь прежде подарков от отцов их незаконнорожденных детей.