Письма

Поскольку события отнимали у них свободу слова (их укоряли, что напрасно хвалятся благодеяниями, будучи обличаемы делами), они выражали почти то же самое, что и три отрока в печи: несть нам отверзсти уста, то есть не можем свободно повторять древних славословий, студ и поношение рабом Твоим (Дан.3:33). Бедствие угасило в нас дерзновение. Потому, когда укоряют нас, остаемся безгласными; не поверят нам, если, униженные и пораженные, станем воспевать победы.

142. Воину Исаии.

Не вдавайся в гордыню по причине того, что дела идут у тебя успешно, как будто не можешь потерпеть чего–либо худого. Напротив того, содержи в мысли то, что обстоятельства часто принимают противоположный оборот, держись скромного образа мыслей и не выходи из пределов человеческого естества. Правосудие назирает за нашими Делами. Возмечтавших о себе, что не подлежат уже наказанию, оно доводит до наказания таким образом, каким они думали избежать его.

143. Епископу Лампетию.

Что значит сказанное в послании к Ефесеям: закона заповедей ученми упразднив (Еф.2:15)?

Велико превосходство Евангелия перед законом. Закон ограничивает человеколюбие одними единоплеменниками, а Евангелие распростирает его и на иноплеменников. Закон повелевает любить друзей, а Евангелие обязывает любить и врагов. Закон, как детям, предписывает правила, а Евангелие, как любомудрым, предлагает сверхъестественные учения. Сие–то значат слова, смысл которых желал ты узнать: закон заповедей ученми упразднив. Упразднил не отринув, но возведя в высшее любомудрие. Ибо в заповеди не смотреть невоздержно тем паче заключается заповедь не прелюбодействовать, и в заповеди не гневаться содержится заповедь не убивать.

144. Пресвитеру Зосиме.

Если, достигнув глубокой старости, ты не подаешь признака отступления от порока, то когда же покаешься? Устыдись хотя слова старость (γηρας), которое составилось из слов: «не любить землю» (τό γης έραν). Посему, так как тело разрешится наконец в землю, а душа по воскресении вместе с ним подвергнется жестоким наказаниям (правосудие требует наказать тех, кто им пренебрегал), образумься. Ибо, хотя не имеешь достаточно времени уврачевать столько ран, однако же это доставить тебе немалое утешение в будущих бедах.

145. Павлу.

Думаю, что ты не обманывал себя, но намеревался сам собою доискаться истины. Если же в действительности ты обманулся и не нашел истины, то, познав это, подай знак к отступление. Ибо брат твой, назвав основательную причину, а не выставляя придуманный предлог, переменил образ мыслей.

146. Детям Дорофея.

Противник, хотя и устремился на вас, намереваясь взять и победить с набега, однако же, попавшись в плен сам, не одержал победы, но принял на себя вид просителя. А вы уважьте закон о просителях, чтобы и победа ваша сделалась более прочною, и слава — приснопамятною.

147. Схоластику Дорофею.

Истинная краткость, соединенная с ясностью, — это не опущение доказательств, но исключение того, что нимало не содействует задуманной цели. Как излишнее дело — вставлять то, что не относится к главной мысли, так и необходимо не оставлять ничего входящего в состав ее.

Посему и ты, если услышишь слово, в котором разрешаются возражения и излагаются доказательства, обращай внимание не на длину слова, а на то, что вопрос и не мог быть уяснен иначе, если бы слово не содержало длинных пояснений. Если предполагается изложить только мысль, то слово пусть будет кратко. Но если требуется и доказать, то слову необходимо, как растянуться в длину, так и избегать всякого излишества и повторения.

148. Епископу Аполлонию.

Истолкование сказанного в послании к Евреям: Иже сый сияние славы и образ ипостаси (Евр.1:3).

Если описывающий Божественное рождение будет во всем соображаться с человеческими страданиями (что и выговорить непозволительно), то в праве он услышать: если тебе для рождения представляется необходимым страдание, то мне — и для сотворения. Ибо, если буду соображаться с человеческою немощью, то знаю, что и творимое творится не бесстрастно. Если же будешь принимать приличное и проходить мимо несообразного, что и боголепно, то должен уразуметь, что Бессмертный рождает бесстрастно, тогда как смертный — страстно; равно как и творя, Один творит без труда, а другой с трудом. Сие–то уразумев и богомудрый Павел, как бы вдохновенный Богом, возвысившись над всеми земными подобиями, определил так: Сын есть сияние славы и образ ипостаси Отчей, первым подобием означая совечность, а вторым — ипостасное бытие.

149. Пресвитеру Зосиме.

Какими глазами будешь смотреть на своих друзей, если только имеешь их, умыслив зло на благодетеля и друга? Он, как слышал я, обращался с тобою без опасения, величину благорасположения и благодеяния своего почитая для себя несомненным ручательством в том, что не потерпит никаких злонамеренных действий. А ты и самых зверей превзошел свирепостью и жестокостью. Ибо и между ними есть умеющие быть благодарными благодетелям. Ты же еще и хвалишься злом. Посему, когда же, наконец, перестанешь топить свою душу, возложив на нее бремя непрестанно погружающее ее все глубже?

150. Диакону Евтонию.

Пропустившие благоприятное для дел время не получат искомых ими благ. Ибо кто одобрит земледельца, который, когда нужно пахать и сеять, чтобы иметь обильную жатву, предается праздности и сидит сложа руки? Кто одобрит садовника, который, когда должно ухаживать за виноградом, чтобы принес он добрые грозды, и за винным точилом, посматривает только на труды других? Кто одобрит мореплавателя, который, когда настало время плыть, чтобы промышлять торговлею, остается в пристани и проводит время в корчмах? Конечно, никто.

Посему, если это действительно так, кто одобрит христианина, который во время подвигов требует венцов? Здесь место подвигам, а не венцам, там же — наградам и почестям. Поэтому, не будем упускать времени, благоприятного для дел, чтобы там не каяться без пользы.

151. Марону, Палладию, Зосиме, Евстафию.

Многие из язычников, домогавшиеся только славы, ничего, может быть, не ожидая по отшествии отсюда, упражнялись в добродетели, более потому, что осуждали порок и ни во что вменяли все житейское. Они соделались славными и теперь у всех на устах. Но почему вы ни ради славы, ни ради Суда, ни ради доброго о вас мнения, ни ради награды, ни ради чего–либо иного, что самых бесчувственных вынуждает сделать что–нибудь доброе, не убеждаетесь отстать от порока, — этому крайне дивлюсь.

152. Пресвитеру Афанасию.

Подаю, как говорится, знак к отступлению, потому что мое мнение было ошибочно и я, не нашел тебя таким, каким счел, когда вознамерился хвалить. Но не моя в этом вина, виновна же происшедшая в тебе перемена к худшему. Что до меня, то, поскольку верю хвалящим и рукоплещу похваляемым, потому что имею какое–то влечение к прекрасному, поверил и хвалившим тебя. Ибо желательно мне, чтобы все были благоискусны. А ты, изменившись, обличил себя, а не меня. Впрочем, если бы отчаивался я в тебе, то не написал бы сего. Поскольку же ожидаю лучшей перемены, то и пишу, и убеждаю тебя возвести себя в первоначальную добродетель.

153. Феопомпу.

Об арианах и евномианах*.

Ничто не свойственно так естеству Божию, как вечность. Посему, кто говорит, что Сын позднее Отца, из Которого воссиял безначально, тот, согласно своему мнению, в пречистой Сущности уничтожает отличительное Ее свойство, потому что Она выше и числа, и времени, не терпит выражений: «прежде» и «после»; не допускает ни первого, ни второго, недоступна как всем иным, так и этим именованиям, которыми отличаются твари.

* Евномиане называли Сына Божия «неподобным» Отцу по сущности (разновидность арианской ереси).

154. Павлу.

Известно мне стало, что ты, поступая премудро, добровольно дал Херимону возможность скрыть свой проступок. А этот превосходный человек, низложенный Аммонием и, не знаю как, рукоположенный Евсевием, сочтя себя неуличенным, не почувствовал стыда и даже пустыми слухами вознаградил тебя за твое любомудрие. Посему, не приходи в негодование, если человек, не заботящийся о добродетели и не имеющий в сердце страха Божия, вооружил язык свой на твою скромность, но и ожидай за сие венца.