Преподобный Симеон Новый Богослов и православное предание

В другом месте, ссылаясь на Григория Богослова, Симеон говорит, что процесс обожения не имеет конца:

Совершенствование беспредельно (ατελής ή τελειότης),

А это начало — опять же, предел.

Каким же образом предел? — Как Григорий

Богословски сказал:

«Озарение есть

Предел всех вожделевающих,

А Божественный свет —

Упокоение от всякого созерцания» [1532].

Итак, и Григорий Богослов и Симеон Новый Богослов считают, что обожение есть прежде всего озарение Божественным светом и причастие ему: в этом заключается предел всякого желания. Как уже было отмечено, Симеон часто связывает две темы — Божественного света и обожения.«Через покаяние, — говорит он, — [люди] становятся сынами Твоего Божественного света; Ведь свет, конечно же, рождает свет: поэтому и они делаются светом, чадами Божиими, как написано, и богами по благодати»  [1533]. В другом месте Симеон обращается к своим читателям:«Постарайтесь… возжечь умственный светильник души, дабы вы сделались солнцами, светящими в мире… дабы вы стали, как боги»  [1534]. Когда Божественный свет озаряет нас, мы становимся богоподобными и»богами, видящими Бога»  [1535]. Ссылаясь на собственные видения света, Симеон говорит о том, как посредством их Бог совершенно обновил его, обессмертил и»сделал Христом»  [1536].

Обожение через озарение Божественным светом было опытно пережито Симеоном: вот почему он постоянно возвращается к этой теме. В Гимнах Симеон особенно часто развивает тему обожения в автобиографическом ключе. Мы ограничимся одним наиболее характерным текстом, а именно, Гимном 15–м. Этот текст представляет особый интерес: по силе воздействия и новизне изложения он уникален для всей византийской святоотеческой литературы. Симеон говорит здесь о полном преображении человеческого естества, включая тело и все его члены:

Мы делаемся членами Христовыми [1537], а Христос —

нашими членами:

И рука у меня, несчастнейшего, и нога — Христос.

А рука Христова и нога Христова — это я, несчастный.

Я двигаю рукой, и рука моя есть весь Христос, —

Ибо Божественное Божество ты должен

считать неделимым, —

Я двигаю ногой, и вот, она блистает, как Он.

Не говори, что я богохульствую, но прими это

И поклонись Христу, делающему тебя таким!

Ибо если и ты пожелаешь, сделаешься членом Его.

И таким образом все члены каждого из нас в отдельности

Сделаются членами Христа, а Христос — нашими членами;

И все неблагообразные [члены] Он сделает благообразными [1538],

Украшая их красотой Божества и славой,

А мы тогда сделаемся богами, сопребывающими с Богом… [1539]

Обожение, по Симеону, есть столь полное и всецелое преображение естества человека, что оно охватывает все его члены и пронизывает их светом — в том числе и те, которые обычно считаются»неблагообразными». Уже Максим Исповедник утверждал, что тело обоживается вместе с душой; Симеон же наглядно демонстрирует, как это происходит. Он не колеблясь доводит святоотеческое учение об обожении до его логического завершения и пишет строки, которые вот уже много веков смущают его читателей:

«Итак, узнав это, ты отнюдь не устрашился или

не постыдился

[Сказать], что и палец мой — Христос; и

[постыдный] член?..

Но когда ты говоришь, что Он подобен постыдному члену,

Я подумал, что ты богохульствуешь!»

Плохо, значит, ты понял меня, ибо это не постыдно.

Члены Христовы [суть] сокрытые [члены], ибо их покрывают,

И потому они более досточестны, чем прочие,

Как незримые для всех сокрытые члены Сокровенного,

От Которого в Божественном соитии дается и семя Божественное, ужасно образовавшеесяв Божественный образ, —

[Дается] от Самого всего Божества, ибо весь Бог — Тот,

Кто соединяется с нами: о страшное таинство!

И поистине бывает брак, неизреченный и Божественный.

Он смешивается с каждым в отдельности…

И каждый соединяется с Владыкой [1540].

Симеон говорит здесь о Воплощении Бога, которое и; в других местах он называет»таинственным браком»: Бога с человечеством  [1541]. Через Свое Воплощение Бог обожил человеческое тело; следовательно, тот, кто сты–дится тела, стыдится Самого Бога  [1542]. В XIII веке анонимный переписчик Гимна 15–го снабдил приведенное место схолией, в которой, сославшись на 1 Кор. 6:15 («Отниму ли члены у Христа, чтобы сделать их членами блудницы?»), отметил, что человек соединяется с блудницей не»иным каким‑либо членом», а именно тем, о котором упоминает Симеон  [1543]. Ссылаясь на апостола Павла, автор схолии, вероятно, хотел доказать православие и традиционность Симеона. Доводы переписчика, однако, убедили не всех позднейших редакторов: некоторые из них предпочитали опустить двусмысленные места  [1544] или вовсе не включить Гимн 15–й в свои

издания  [1545].

По нашему мнению, автор схолии вполне справедливо стремился показать, что даже столь необычный и исключительный текст Симеона, как его 15–й Гимн, является вполне традиционным по содержанию: идеи, выраженные в нем, укоренены в православном Предании. Симеон строит свое учение на словах апостола Павла:«тела ваши суть члены Христовы»(1 Кор. 6:15). Он также следует учению Максима Исповедника и Иоанна Дамаскина о причастности тела обожению. Необычность приведенного текста заключается в том, какими словами и образами облек Симеон традиционное учение об обожении. Так, не довольствуясь сказанным о мужских членах, Симеон настаивает на том, что Христос обожил и женские ложесна:

Ты говоришь:«Не стыдно ли тебе…

Низводить Христа в постыдные члены?»

Я же снова говорю тебе:«Усмотри Христа и в ложеснах,

И помысли о том, что в ложеснах, и о Том, Кто вышел из ложесн,

И через что прошел Бог мой, выходя [из ложесн]«[ [1546].

Для византийской церковной гимнографии обращение к теме ложесн («утробы») Приснодевы, через которые проходит Христос, вполне традиционно  [1547]. Тем не менее вполне понятно, почему Гимн 15–й в целом мог шокировать современников Симеона, особенно монахов, для которых, конечно же, был непривычен такой реализм в изложении. Но очевидно и другое: Симеон не выдвигает какие‑то принципиально новые идеи; он лишь развивает святоотеческое учение об обожении человеческого тела, подчеркивая, что обожение — не абстрактная теория, а реальность, которую он сам опытно пережил.

Учение об обожении человека — кульминация всей богословской системы Симеона, его антропологии, ас–кетики и мистики. В заключение этого раздела мы приведем текст, в котором все основные богословские и антропологические идеи Симеона сочетаются с учением об обожении и помещены в триадологический контекст, так что отрывок этот может служить своего рода суммарным изложением всего учения Симеона: