Недооцененный Петр

6.2. Организатор и стратег миссии

Существенное значение имеет еще один пункт, на который, с моей точки зрения, обращалось слишком мало внимания. Петр был не только мощным духом проповедником и богословски творческим душепопечителем, но и ― подобно Павлу ― преуспевающим организатором и «стратегом миссии», и этот момент должен был иметь важное значение для конфликта между двумя контрагентами. В Деяниях именно он предлагает выбрать двенадцатого апостола на освободившееся место, берет на себя инициативу во время праздника Пятидесятницы, выносит приговор Анании и Сапфире, выступает от лица новой мессианской общины перед иерусалимскими иерархами, посещает вместе с Иоанном новообращенных Филиппом христиан в Самарии, дает отповедь магу Симону и приводит многих к вере своими чудесами в Иерусалиме, Лидде, на Саронской равнине и в Иоппе. Кульминация этих собранных и искусно поданных Лукой легенд ― обращение богобоязненного сотника (центуриона) Корнилия. Разве мы преувеличим, основываясь на этих типичных для Луки повествованиях и изображенной руководящей роли Петра, что он играл в консолидации еще не организованного палестинского движения Иисуса (и Крестителя) после Пасхи важную, а вероятно, и важнейшую роли? Мне представляется, что его большой заслугой является возникновение миссионерски активной мессианской общины, имевшей успех даже среди грекоговорящих иудеев Иерусалима, так называемых «эллинистов». Этот авторитет был причиной того, почему Павел посетил в Иерусалиме его одного и пробыл у него в гостях две недели. Ирод Агриппа I велит арестовать и хочет казнить его как руководителя нового движения. Основную роль играет он и в антиохийском конфликте. Павел возражает ему ― и богословски это оправдано, ― но организационно не может ничего предпринять против него и вынужден отступить, ибо по мнению иудеохристиан, игравших тогда еще главную роль в Антиохии, апостол язычников был неправ. Ввиду всех этих, весьма различных, данных можно предположить, что Петр активно занимался не только миссионерской проповедью, но и строительством, устроением и объединением отчасти весьма различных общин, сначала в иудейской Палестине, а после обращения Корнилия и своего изгнания во время гонения Агриппы ― за ее пределами, в Сирии и, наконец, в Риме. Подобно тому как Павел создал сеть ориентированных на него общин, очевидно, существовала и сеть общин, которые ориентировались на Петра. Можно говорить о том, что Петр «вытеснил» Павла в Антиохии; подобного развития долгое время приходилось опасаться и в Коринфе. В Риме «Петровы» и «Павловы» домашние общины, по-видимому, сосуществовали. Конфликты между ними всегда могли здесь легко вспыхнуть. Многочисленные призывы к единству, которые мы находим повсюду в Новом Завете, показывают, что единство всегда находилось под угрозой и вовсе не было чем-то естественным. Также и двухтомник Луки направлен на преодоление трений внутри церкви ― в частности, тех, что имели место в период между 75 и 85 гг. Если, наконец, Матфей (Мф 16:18) спустя десять-двадцать лет столь уникальным образом соединяет строительство церкви самим Христом с «человеком-скалой», то это основано лишь на убеждении Матфея в том, что Петр прилагал особые старания для сохранения отношений между (отчасти весьма различными) Иисусовыми общинами и, можно сказать, для единства церкви. Ведь это чудо, что первоцерковь не распалась уже в I веке на ряд групп, некоторые из которых были бы враждебны друг другу. Влияние Петра на Павловы общины, например в Коринфе, связано, вероятно, с этим стремлением к единству (в его понимании), и оказывалось это влияние непосредственно, во время путешествий Петра, а также через его посланцев. Впрочем, нетерпеливое, слишком самоуверенное требование «единства» может вести как раз к углублению конфликтов.

В Деяниях обращает на себя внимание то обстоятельство, что Петр ― в отличие от Павла ― не основывает здесь собственных общин, а лишь посещает уже возникшие, можно сказать, «инспектирует» их (так обстоит дело в Самарии и Лидде) или же его призывают туда в связи с безотлагательной надобностью (так в Иоппе) ^{305}. Обращение Корнилия в Кесарии ― это, согласно Луке, особый случай, возникший благодаря чудесному вмешательству Бога, причем не следует забывать и о том, что там у Луки уже действовал в качестве миссионера Филипп ^{306}. Впрочем, обращение к Иисусу через проповедь ведущего апостола соответствовало рангу римского центуриона, крестившегося вместе со своим домом. Наконец, Петр посещает в Антиохии наиболее крупную из церквей Сирии.

Весьма уверенные в себе противники Павла в Коринфе, приезжавшие туда с рекомендательными письмами  ^{307} и отказывавшие ему в апостольском достоинстве, заявляют, что он ― и Павел (2 Кор 10:12) говорит об этом с горькой иронией ― «не смеет» «сопоставлять или сравнивать себя с некоторыми (

)». Одновременно Павел упрекает их в том, что они, в отличие от него, «без меры хвалятся чужими трудами» и «готовым в чужом уделе (на чужой миссионерской территории)» ^{308}. Эти преуспевающие

миссионеры, за которыми стоял некий высокий авторитет, были ― я отсылаю здесь к сказанному выше  ^{309} ― скорее всего посланцами Петровой миссии. Они принципиально ставят под сомнение право Павла действовать в Коринфе в качестве апостола. Однако он, основавший своим благовестием местную церковь ^{310}, вовсе не взял тем самым на себя ничего лишнего и не «перенапряг себя» ^{311}, т. е. не перешел определенной, установленной Богом границы его миссии в отличие от своих противников. Более того, Павел убежден, что, когда дела в Коринфе уладятся, он будет проповедовать Евангелие и в областях за пределами Ахайи, т. е. вплоть до самой Испании, тогдашнего предела обитаемого мира (Рим 15:24, 28), не вторгаясь при этом, подобно своим противникам, туда, где миссионерская работа уже была проделана другими.

Появление в Коринфе иудеохристианских миссионеров, конкурентов из иудейской Палестины или из Сирии, связанных, как я думаю, с миссией Петра и его апостольством, подвергающих Павла личным нападкам и снижающих значение его миссионерской работы, потому так огорчительно и даже опасно для него, что основанные им общины должны явить при парусии Господней его «честь», стать его «надеждой, радостью, венцом похвалы (

) и славой ()» (1 Фес 2:19 сл.), одним словом, его  «на день Христов» (Флп 2:16, ср. 2 Кор 1:14). К этой славе относится и его отказ от содержания со стороны общин, который толкуется пришельцами как отсутствие апостольских полномочий (1 Кор 9:15 слл., ср. 2 Кор 11:9 сл.). Хотя он знает, что всякое самопрославление безумно, ему приходится бить своих противников, которых он не называет по именам, их собственным оружием, и самому пользоваться этим «безумием» в захватывающей «речи безумца» (2 Кор 11:16–33), завершающейся парадоксальным прославлением собственной «немощи». Это столкновение напоминает спор учеников Иисуса (Мк 9:33–37 парр.) о том, «кто больше», и об ответе Иисуса: «Кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою».

Послание к Римлянам Павел пишет зимой 56/57 г. в Коринфе, вскоре после 2 Кор, которое он написал перед прибытием туда в Македонии ^{312}. В особенности в Рим 15 он затрагивает проблемы, имевшие значение также и для спора с его противниками, посланцами Петра, в Коринфе и показывающие, что они представляли собой не какую-то маргинальную группу, а влиятельное, хорошо информированное, «конкурирующее» миссионерское движение. В Рим 15:18 сл. он подчеркивает, подобно 2 Кор 13:3, проявление своих (апостольских) полномочий «силою знамений и чудес» ^{313}. За этим следует географическая ссылка на его прежнюю деятельность. «Так что благовествование Христово распространено мною от Иерусалима по кругу до Иллирика» ^{314}. И сразу же добавляет: «Притом я старался благовествовать не там, где (уже) было известно имя Христово, дабы не созидать на чужом основании»  ^{315} и обосновывает это цитатой из песни раба Божьего Ис 52:15 в версии Септуагинты. Эта ― содержательно ненужная ― ссылка становится более понятной в том случае, если предположить, что Павел таким образом отделяет себя от другого, конкурирующего миссионерского движения, которое, по его мнению, как раз любило строить «на чужом основании» (

 ), т. е., весьма вероятно, Петрову миссию. Поэтому он не говорит в Рим 15:23 слл., что едет в Рим как миссионер, а собирается побывать там лишь проездом в Испанию и хочет порадоваться встрече с братьями по вере, от которых ожидает поддержки в дальнейшем путешествии ^{316}. Об основателях Римской церкви он, как и Лука в Деяниях, не упоминает ни словом. Она, как видно из Рим 1:10–13 и 15:22, существует уже давно и могла быть основана из самого Святого города, учитывая разнообразные связи между Иерусалимом и Римом, и быть почти столь же древней, как церковь Антиохийская. Это указывало бы с самого начала на связь между Петром и неизвестными иудеохристианскими основателями общины, которая могла бы служить объяснением также и последующего приезда в Рим самого Петра. Послание к Римлянам, в котором Павел представляет свое евангелие, проповедуемое им как апостолом, носит в то же время апологетический характер. Павел рассматривает в нем вопросы, которые задавали ему римские христиане, причем нужно предполагать, что они были знакомы с Иерусалимской, Петровой традицией ― в противном случае Петр не занял бы в позднейшей традиции Евангелий от Мк до Ин, но также и в Деян и 1 Клим такого центрального положения. Возможно, он побывал в Риме еще до Павла. Если апостол язычников так настойчиво подчеркивает, что он уже давно хотел увидеть римских христиан ^{317}, то почему не мог пожелать того же «человек-скала» после своего изгнания из Иерусалима около 42/43 г.? ^{318} Будучи руководителем в