Образ общества

673

которое шло от города как составной части патримониальных и феодальных союзов через период самостоятельного господства знати, приобретенного революционным путем, затем через господство цехов к синьории и, наконец, пришло вновь к городу как составной части относительно рациональных патримониальных союзов, - это развитие не имеет себе полной аналогии в остальном средневековом Западе. Зато на первый взгляд поразительно сходно с только что бегло намеченной социально-политической эволюцией итальянских городов шло развитие в древней Греции и в Риме. Начать с того, что экономическая структура аристократических фамилий была очень сходной и там, и здесь это главным образом рантье и предприниматели, лишь косвенно участвующие в делах своими капиталами (Gelegenheitsunternehmer, по терминологии Вебера), но не купцы (самая работа купца считалась, как известно, унизительной, даже позорной для родовитого человека, особенно в древности). Так же сходна и история борьбы аристократических фамилий и родов с плебсом в Риме и демосом в Элладе Итальянские «капитаны» напоминают римских трибунов или спартанских эфоров. Мелкие ремесленники и в античном городе также редко достигали власти, а тем более господства. Следствием демократизации античного города было то же проведение в жизнь и закрепление официального характера городских политических союзов и перемена в системе городского управления - создание краткосрочных должностей. Сходно и явление тирании - везде, впрочем, локально ограниченное. Но наряду с этими сходными чертами имеется и ряд крупных различий. Прежде всего основным классовым противоречием античного полиса является противоположность не рантье и ремесленников, а городских патрициев, имеющих в своих руках средства вооруженной защиты, как кредиторов и ростовщиков, и крестьян как должников. Далее: полис - это береговой город, береговая община воинов (еще Kustensiedelungsgemeinschaft von Kriegern): он еще делится на филы и фратрии - остатки первоначальных военно-сакральных подразделений наподобие «сотен» древних германцев (S 557). Средневековый город есть по преимуществу (за исключением некоторых итальянских городов) город сухопутный, и возник он иначе. Другое отличие - в окружающей обстановке античный город боролся с басилевсами, и возникновение римского сената и магистратов или афинского ареопага есть результат постепенного превращения городской царской власти в годичную магистратуру, средневековый город боролся со своим городским сеньором Если, однако, несмотря на все эти различия, мы наблюдаем и здесь так много сходства, то причина 674

тому в особом характере как итальянского, так и античного города и тот и другой - правда, в весьма различной степени - не просто города, но города-государства (Stadtstaaten). Остальные средневековые города - среднеевропейские и североевропейские - имели гораздо меньше сходных с античным городом черт, чем итальянские. Так, например, английские города проделали совершенно своеобразный цикл социально-политического развития, обусловленный большой силой королевской власти в Англии. В Англии еще более, чем в других странах Европы, города были вначале бургами и обладали властью над городской округой (Stadtmark). Но после норманского завоевания (XI в. ) бурги стали строиться преимущественно вне городов, и города все более и более становились поселениями, ориентированными главным образом на экономику (okonomischorientierte Korperschaften) (S. 548). Короли смотрели на них как на опору против феодальных сил и как на объект обложения Conjurationes протекали в Англии обычно в форме образования гильдий, которые и правили фактически городом. И в Англии города, конечно, нередко получали привилегии от короля, но эти привилегии так же, как и conjurationes, не делали город автономной корпорацией, это были обычные сословные привилегии внутри сословного государства - и только. Итак, английские города представляли собой сначала принудительные союзы (Zwangsverbande), которые королевская власть облагала различными налогами и повинностями Затем в результате раздачи им королевских привилегий они стали экономически привилегированными сословными городами бюргеров-землевладельцев с очень ограниченной автономией. Наконец, фактические заправилы в городе – гильдии - были признаны и королевской властью, и им было поручено даже управление финансами. Но военная слабость городов и сила королевской власти привели к тому, что в Англии так и не возникло понятие территориальной городской общины (gebietskorperschaftlicher Gemeindebegriff) (S 550). Это обстоятельство повлияло и на социальную структуру и эволюцию английского города. Мы знаем уже, что в Италии борьба города с сеньором за политическую и юридическую самостоятельность была в то же время и социальной борьбой ремесленников с землевладельческой знатью. В Англии эта политическая борьба протекала гораздо более вяло и приглушенно, а потому там не было и такой резкой классовой борьбы внутри города город находился обычно в руках купеческой олигархии, которая с возникновением парламента и развитием интерлокальных связей и интересов объединилась в сословие бюргеров. Но это объединение вылилось не в форму отдельных городских корпораций бюргеров, а в форму бюргерского 675

сословия в национальном масштабе (em interlokaler, nationaler Burgerstand), - пишет Вебер (S. 551). На континенте, и в частности в Германии, социальная борьба в городах развивалась во многом аналогично итальянским городам. И там городской совет вначале находился в руках знатных городских фамилий, но вскоре цехи сделались носителями недовольства со стороны выключенных из участия в управлении групп бюргеров - недовольства, нередко переходившего в революцию. И в Германии цехи не были однородны по своему социальному составу движение цехов и здесь в значительной мере означало выступление против городской буржуазии, против землевладельческой аристократии. Поэтому начало борьбы цехов со знатью совпадает с периодом наибольшего усиления города вовне и политической самостоятельностью внутрию. Однако в Германии «клятвенное объединение бюргеров», напоминающее conjurationes, было преходящим явлением дело кончалось либо приемом представителей цехов в городской совет, либо полным растворением всего бюргерства в цехах. Но даже в том случае, когда в цехи вступало действительно все бюргерство, включая сюда и аристократические фамилии, такое растворение носило в значительной мере формальный характер и отнюдь не было тождественно полной демократизации города, ибо патриции, попадая в цехи, завоевывали их изнутри, отодвигая на задний план купцов, лично занимавшихся торговлей, в пользу рантье-аристократов. Согласно теории, право вхождения в цехи приобреталось ученичеством, а на практике оно покупалось или даже передавалось по наследству. «Отчасти внутри цехов зияли экономические и социальные противоречия, - говорит Вебер, - а отчасти, и это в большинстве случаев, цехи представляли собой исключительно союз «избранных» джентльменов, объединившихся для замещения городских должностей из их среды» (стр. 560) Таковы главные особенности средневекового города Средней Европы. Если мы теперь бросим еще раз беглый взгляд на основные отличия античной городской демократии и античного города от города и городской демократии средних веков, то они выступят особенно рельефно в двух планах 1) в средневековом городе представителем низших слоев населения, материально не обеспеченных и нуждающихся масс, был ремесленник-подмастерье, т. е. безработный в области промышленного труда, в античном городе таковым являлся пролетарий, т.е. бывший владелец земельного участка, впоследствии обезземеленный и политически деклассированный, 2) в то время как античный город сам был носителем высшей военной техники, город средних веков, несмотря на наличие 676

бурга, противостоял в военном отношении могуществу короля, сеньоров, рыцарей поэтому средневековый бюргер был попреимуществу homo oeconomicus, а античный - homo politicus. Последнее обстоятельство обусловлено все тем же основным различием: полис есть город-государство, каковым редко являлся средневековый город (за исключением городов Италии). Как ни велики отличия в ходе эволюции средневековых городов различных стран Европы, но в одном пункте, в одном отношении «круг развития», по мнению Вебера, универсален «в эпоху Каролингов города были, - говорит он, - не чем иным - или почти не чем иным, - как административными центрами управления отдельных округов (Verwaltungsbezirke) с известными особенностями сословной структуры, в средневековом патримониальном государстве они вновь значительно приблизились к этому положению и выделяются лишь своими особыми корпоративными правами. В промежуточные периоды своего развития они были везде в той или иной степени коммунами с автономной хозяйственной политикой» (стр. 574) Что означает первая часть этого определения средневекового города, т. е. в чем заключалась городская автономия, мы уже знаем в общих чертах, но мы еще не уяснили второй его части, т.е. не раскрыли значения и содержания хозяйственной политики города. К ее разбору мы сейчас и обратимся. III Вопрос этот сложен и спорен - тем более важно и интересно познакомиться с тем, что дает точка зрения Вебера для его уяснения. Об особом городском хозяйстве и городской хозяйственной политике говорят обычно применительно к тому периоду городского развития, когда господство в городском управлении принадлежало цехам. О политической роли цехов нам уже приходилось попутно говорить. Но цехи, которые Вебер определяет как «расчлененные по профессиям, чисто экономические объединения»10, были в значительной мере носителями городской хозяйственной политики. Однако Вебер предостерегает от смешения ее с городским хозяйством и от конструирования городской экономической политики в виде особой ступени хозяйственной эволюции народов - наподобие того, как это делал в свое время Бюхер. Сущность и основное содержание городской экономической политики средних веков Вебер видит в следующем в результате всего предшествовавшего процесса исторического развития для средних веков даны определенные условия городского хозяйства, которые можно было бы назвать естественными для этой эпохи (в чем они заключаются, сейчас увидим). Эти-то естественно данные условия экономическая 677