Образ общества

мудрых - sapientes, (credenza), состоявшей частью из бывших шеффенов, частью из членов аристократических родов (Honoratioren); фактически в эти комиссии входили представители фамилий, наиболее могущественных в военно -экономическом отношении. На этой стадии была явно заметна тенденция к известному социальному компромиссу: все наиболее влиятельные слои населения стремились поделить между собой, пропорционально их силе, места в городском совете и различные городские должности. Вскоре, однако, обнаружилось, до какой степени все движение проникнуто противоленными тенденциями, т. е. направлено против какой бы то ни было политической зависимости от городского; сеньора. А так как был обладателем бургов и раздатчиком ленов, то движение направилось, естественно, против ленной «формы этой зависимости. Консулы, эти новые соправители и сеньора, должны были ни в коем случае не принимать ленов ни от него, ни от своих бывших господ, и не коммендироваться им в качестве вассалов. Цель ясна: исключить возможность личной экономической заинтересованности консулов и их зависимости от вотчинников, которая могла бы отразиться на их административном поведении или политической позиции. Первым важным политическим завоеванием этого противовотчинного и противосеньориального движения было запрещение представителям аристократии (сеньорам или королю) строить бурги внутри городской округи. Это запрещение осуществлялось как законным, так и насильственным путем, и его результатом было то обстоятельство, что бург, расположенный внутри города, становился городским бургом. Сеньорам и рыцарям оставалось лишь строить бурги вне города и его округи и оттуда в случае недовольства угрожать городу что они впоследствии и делали. Но об этом речь будет идти ниже. Сейчас нам важно отметить еще одно крупное завоевание бюргерства на этот раз уже в юридической области, - создание особой городской юрисдикции, процессуальной процедуры и городского права «Право бюргеров, - пишет Вебер, - было сословным правом сотоварищей общины, связанных присягой. Его компетенции подлежали в силу принадлежности к сословию городских бюргеров или зависимых от них держателей» (S. 538). В Германии, в крупных городах, развитие шло аналогично. Так, в Кёльне и Магдебурге вначале во главе управления стоял епископ с шеффенами, которые впоследствии превратились из его чиновников в представителей городской коммуны, к тому же поставленных под контроль представителей conjuratio. В Страсбурге к концу XII в. епископа как главу города сменил городской совет, состоявший из представителей бюргерства jurati и пяти министериалов епископа. В южно-германских 663

городах шультгейс, чиновник, назначаемый или, по крайней мере, утверждавшийся сеньором, долгое время оставался шефом города, так что город мог избавиться от этого контроля, лишь покупая эту должность. С XIII в. во всех брабантских, ирландских и голландских городах наряду с шеффенами, назначаемыми графами, выступают на сцену представители бюргерства - jurati и бюргермейстер с коллегией. На первых порах эти отношения везде колеблются, и фактическое соотношение сил (Punkte der faktischen Machtverteilung) еще очень мало и слабо регулируется формально (S. 538-539). Но и во Франции возникновение городских корпораций (Stadtgemeinde) происходило путем узурпации со стороны союзов бюргеров, купцов и городских рентнеров и их объединения либо с живущими в городе рыцарями (на юге Франции), либо с братствами (confraternitates) и цехами ремесленников (на севере). В Англии типичной формой городского объединения была торговая гильдия с монополией мелкой торговли внутри города. Это не значит, однако, что города произошли из гильдий: напротив, гильдии возникли в городах, а наряду с ними возникали и «чисто экономические, расчлененные по профессиям» организации - цехи (rein-okonomische, beruflich gegliederte Einungen: Zunfte) (S. 540). Какими же средствами располагал город для достижения всех этих завоеваний? Ведь они часто были действительно завоеваниями в буквальном смысле этого слова, т. е. результатом ожесточенной борьбы, так что ссылка на социально-политическое значение или влияние городской знати, на экономическую мощь зажиточных слоев недостаточна. Здесь выступает военно-политический момент в то время как на Востоке (Персия, Азия, Индия) солдаты не обладали орудиями войны, что имело последствием «военную безоружностъ подданных» (militarische Wehrlosigkeit der Untertanen) и «горожане были невоенным элементом» (der Burger war der Nicht-Militar), на Западе, как раз напротив, ввиду отсутствия профессиональных войск, особенно на первых порах, господствовал принцип само экипировки войска: как крестьянские и рыцарские войска, так и городская милиция строились по этому принципу. Поэтому сеньор представлял значительную силу лишь в сравнении с каждым отдельным своим подданным или с их небольшими группами. Стоило ему, однако, вызвать недовольство или противодействие всей их массы, - и он становился слабым, ибо это была масса вооруженных и боеспособных людей. А такое противодействие возникало, конечно, когда сеньор предъявлял экономические требования, казавшиеся почему-либо слишком тяжелыми, особенно требования денежных платежей. Факт возникновения сословий на Западе - и только здесь - объясняется этим обстоятельством, - пишет Вебер, - и точно 664

так же объясняется возникновение корпоративных и автономных городских общин. Предъявление экономических требований со стороны сеньора особенно естественно по отношению к горожанам; ведь мы видели, что основание города сеньор рассматривал нередко как выгодное предприятие. С другой стороны, так же естественно, что как раз горожане, достигшие уже большой экономической силы, не хотели быть объектом целей сеньора. А так как они были в то же время вооруженными людьми, то в силу именно этого соединения в их руках военной и экономической мощи им и удалось добиться своей цели и создать городскую автономию. «Все conjurationes, - пишет Вебер, - были объединениями вооруженных слоев городского населения. Это было решающим в положительном смысле моментом» (S.543). Если мы попробуем задать себе теперь вопрос, к какой же теории возникновения городского строя средних веков примыкает Вебер, нам трудно будет сразу на него ответить. Следя за построением нашего автора, мы даже вовсе забыли бы о существовании этих теорий, если бы он сам в одном месте вскользь не напомнил нам о них. Этим мы вовсе не хотим умалить значение упомянутых гипотез: может быть, только на их основе и стало возможно построение Вебера. Но как далеко он ушел от них! Город не произошел ни из вотчины, ни из общины, ни из бурга, ни из рынка, а из того, и другого, и третьего одновременно - вот как можно охарактеризовать его вывод. Или, точнее: город, и в частности средневековый город, возник как результат сложных, перекрещивающихся процессов - экономических, социальных и военно-политических - и сразу же выступил на сцену в виде сложного комплекса явлений, в котором нашли себе место те различные силы развития, которые его создали и вызвали к жизни. Дело обстояло не так, что корнем, исходной точкой роста города было то или иное явление - цех, рынок, бург и т. д., - а из него путем постепенного усложнения вырос стебель и на нем расцвел цветок - сложившийся город во всем его многообразии и своеобразии. Нет, как раз наоборот: все силы развития, все элементы, из которых построился город, даны в самом начале процесса. Самый процесс заключался лишь в их дальнейшем развитии и известном комбинировании этих элементов в определенную систему, называемую городом. Интересно отметить, что и Допш во втором издании своей работы «Хозяйственное развитие Каролингской эпохи»7 склонен считать основами городского развития те же явления, что и Вебер (рынок, бург, общину, вотчину). Это легко объяснимо: ведь такое построение напрашивается само собой как попытка подвести итоги четырем главным теориям городского 665

развития (общинной, вотчинной, рыночной и бурговой). Такую попытку делают и Допш, и Вебер Но какая глубокая разница. В то время как Допш не идет дальше того простого наблюдения, что в каждой теории есть зерно истины, Вебер связывает их положительные результаты в одну широкую и цельную картину. Эта картина явилась результатом сопоставления различных черт и явлений, присущих разным городам - как античным, так и средневековым. Если, однако, сделать дальнейший шаг к конкретизации построений, то придется разделить города на разные группы, причем произвести это деление в различных направлениях – в экономическом, социальном, военно-политическом. В первом случае критерием или основанием деления будет служить преобладание тех или иных целей экономической деятельности (потребительных или производительных), во втором - та или иная форма взаимоотношений основных слоев городского населения, наконец, в третьем - та или иная степень военно-политической мощи города В форме такого подразделения на виды и группы удобно описать и осветить все многообразие городской жизни в разные времена, а затем на основании такого описания попытаться сформулировать понятие городского хозяйства и объяснить смысл, причины и цель хозяйственной политики городов (Stadtwirtschaftspolrtik). При этом надо, однако, все время твердо помнить, что «типы» городов не соответствуют в каждом случае какой-либо исторической конкретности, а суть лишь разрезы действительности, искусственно произведенные в целях удобства описания и классификации, что в одном и том же конкретном городе могут совмещаться черты различных типов и что, наконец, переходы везде текучи (Die Ubergange sind uberall flussig - любимая фраза Вебера) II