Том 7. Письма

В Валаамской часовне книжки продаются, но довольно еще медленно, и потому нет пока никаких последствий, кроме истинного удовольствия.

Лихачева не видал я, хотя и несколько раз был у него; но вероятно, получив он ныне в уплату около 2000 рублей ассигнац<иями>, остался очень доволен. Остальную сумму не угодно ли {стр. 630} Вам будет дозволить заплатить из Неокладной, а не из собственной Вашей кружки в том внимании, что в нынешнее лето при благонамереннейших Свечниках и лучшем счетоводстве, свечная кружка целою третию больше прошлогодней, между тем, как у Вас и келейные и путевые расходы.

Чтоб не стеснить в экипаже Даниила Петровича [ 413] с семейством, отправляю чай и коврик чрез почту.

Испрашивая Вашего благословения и Св. молитв, с чувством глубочайшего почтения и преданности имею честь быть

Вам

Преданнейший слуга

П. Яковлев.

27 августа 1847-го

С<анкт>П<етер>бург

№ 30

Любезнейший Павел Петрович!

Письмо Ваше от Даниила Петровича я получил и в то же время посылки, которые он взял в Ярославле с почты и привез ко мне. Это было 5-го. На письмо Ваше отвечаю по пунктам.

Известное обстоятельство, как говорил я Вам и опять подтверждаю, не начинайте ранее Нового Года, по весьма важным, мне известным причинам. В противном случае все будет испорчено. И я сам напишу Вам о том. Так и передайте А. А-вне. Экземпляры «Валам» я поручил доставить Б. Ф-с и так приказал пред отъездом моим Наместнику, потому что и мне там сказано было после известного Вам чтения на балконе.

От А. А-вны я получил письмо, на которое ответ при сем прилагаю, и когда Бог даст счастливую минуту, то напишу желаемое ею краткое сочинение и пришлю по почте, и потому нечего опасаться за него. Радуюсь, что Наследница их выздоровела.

Всем знакомым кланяйтесь; что же касается до возвращения моего, то скажу Вам искренно: хотелось бы провести здесь всю зиму. Чем далее, тем более убеждаюсь, что я захватил серьезную болезнь от огорчений и от простуды. Невесело пожил я, Любезнейший Павел Петрович, в Сергиевой Пустыни. При отъезде {стр. 631} очень утешила меня обнаружившаяся приверженность братства и знакомых; а теперь утешают вести о том, как братия ведут себя без меня. Вообще чувствую себя покрепче, но ноги болят; очень рад, что окончилось онемение, а они начали согреваться, причем открылся переходящий лом: это явно — ревматизм, почему я начал пить сассапарельный декокт, причем не выхожу из комнаты. Кроме о. Игумена никто ко мне не ходит, чем я очень доволен. Писал я к Федору Петровичу [ 414]; не знаю, получил ли он письмо мое. От Танеева [ 415] получил письмо, при котором печатный приказ о производстве в Надворные Советники! [ 416]. Надворный Советник имеет претензию на получение ордена Св. Анны 2-й степени. Сколько наград в одно время! И когда же? Когда дело идет к 70-ти годам! Об этом ни слова: благо, что утешают игрушки. Добрейший Федор Петрович взялся похлопотать о сем деле. По последним собранным сведениям, все таковые награды отложены до возвращения ревизоров, грозных ревизоров. Таковая гроза для Вологды есть Действительный Статский Советник Николай Иванович Кутузов, — в настоящее время гремящий и сверкающий в Архангельске, а недели через две-три имеющий разразиться над Вологдою. Почему Вы благоволите подействовать на грозу — отводом; говорят, отводы особенно удобно делать в болотные места; а такова-то местность С. Петербурга. О последующем потрудитесь известить. Скажите Ивану Петровичу [ 417] и всему их дому мой усерднейший поклон. Я обещался ему написать, что и помню твердо, но не спешу, чтоб написать поосновательнее. Прочим всем знакомым кланяйтесь: всех очень помню и благодарю за любовь. Пришлите пучок хороших лебядиных перьев, два карандашика, да чтоб маленький Игнатий купил две пачки белой, толстой английской бумаги в известном ему магазейне, и пришлите ко мне. Кое-что пописываю, а потому и нуждаюсь в бумаге; да и 12 лебядиных перьев Норова, бывшие у меня около 2-х лет, кончаются. Что Вы ничего не пишете о Лавре и наших в ней делах? Будьте здоровы. Христос с Вами. Ваш преданнейший друг

А<рхимандрит> Игнатий.

7 сент. 1847

Я позволил взять 2000 из моей кружки для уплаты Лихачеву — а рассудите, и мне же что-нибудь надо.

{стр. 632}

№ 31

Благодаря часовням имею наконец несколько строк от Вас, любезнейший Павел Петрович. Мне гораздо лучше, особливо глазам. Но слаб и все почти лежу. Мало пишу от того, что лежать надо. Мало написал от того, что всё лежал. Желаю всем братиям и знакомым всех благ. Христос с Вами.

23 окт. 1847

От Головиных получил письмо и любуюсь на него, а не отвечаю, потому что всё лежу. Передайте это им. Тороплюсь лежать. Прощайте!

№ 32

Любезнейший Павел Петрович!

Имел особенное удовольствие получить на двух листах письмо Ваше; но, к сожалению, прочитал его очень скоро. Моей руки маленькой листочек гораздо долее читаю, нежели Вашей два большие листа. За все присланное очень благодарен. Полагаю тому, что к вам никаких особенных придирок и бумаг нет — две причины: 1-я) потеря надежды меня сжить, 2-я) болезнь и слабость Митрополита, по которой викарий не думает уже о том, как бы схватить Сергиеву Пустынь себе в аренду, а как бы согреть уголок и в него убраться до нового Митрополита.

О себе скажу Вам, что я непременно воротился бы к сроку, если б болезненность моя не требовала остаться долее. Неужели Вы не видели, что около Пасхи я был при смерти болен, т. е. прошлого года. Ревматизм потряс уже все нервы, теперь он выходит, но зато лежу в онемении по целым дням, все члены тянет и вытягивает из них закоренелую простуду. Пожалуйста, по почте будьте осторожнее. Для откровенного извещения есть способ; пользуйтесь им, а по почте не пишите о расходах комисс<ионных>. Прошу известить меня о делах Невских обстоятельно: что моя просьба о выездах, что описи, кто рассматривает? Мне всё это хочется знать. Потрудитесь всё это узнать, и мне доставьте сведение не политическое, не дипломатическое, а простое, откровенное.

Всем знакомым кланяйтесь; Павла Васильевича Э<нгельгардта> [ 418] поздравьте с приездом. Не знаю, что такое в этом человеке заставляет его особенно любить. Скорблю на Василья Павлови{стр. 633}ча, что я с ним не виделся пред моим отъездом. Деньги за экземпляры В<алаамского> М<онастыря>, думаю, еще следует выплатить в типографию К-ры, а когда пойдут избытки, то их Стефану Васильевичу Макарову [ 419].

Всем знакомым кланяйтесь, а не пишу, потому что ужасно слаб. И эти строки валят на бок.

Христос с Вами. Скажите братии усерднейший поклон. Побывайте у прежнего владельца часов — если он приехал в Петербург и попеняйте, что совсем забыл.

А<рхимандрит> И<гнатий>.

2 ноября<1847>